— Предлагаете мне стать киллером, — я горько усмехаюсь. — Убивать на благо Германии?

— Нет, предлагаю вам свою помощь, — доктор абсолютно серьезен. — Вы всегда можете положиться на меня, я готов пойти следом и буду защищать вас ценой своей жизни, мне терять нечего, у меня в этом мире ничего не осталось, а вот ваш друг…

Он умолкает и отводит глаза, но я понимаю, что Хиршбигель хотел мне сказать. Тилль вовсе не собирается умирать ради идеи и мне не стоит так уж рассчитывать на его помощь. Его цель противоположна моей - сесть в самолет, убраться из Германии как можно быстрее и увидеть родных, что ждут на другом конце Земли, в сытой и благополучной Америке. Меня же никто не ждет, а теперь я знаю что, и доктора тоже.

— Я рада это слышать, герр Хиршбигель, — говорю я и улыбаюсь ему.

— Можно просто Юрген, и на «ты», раз уж мы решили быть партнерами.

— Да, Юрген. Тогда и ты называй меня по имени.

Доктор подходит ближе и протягивает мне открытую ладонь, и я пожимаю ее. В отличие от Йонаса руки у Юргена сильные и крепкие, а рукопожатие уверенное и теплое. И как бы глупо это не звучало, я понимаю что могу доверять ему.

========== Глава пятнадцатая. ==========

Glück verlässt mich

Herz verlässt mich

Nur das Unglück bleibt

Verneigt sich

***

Катастрофа случается на следующий день, сразу после обеда, в то время когда мы вдвоем с Юргеном удобно расположившись на мягком диване, приступаем к изучению документов, что Тилль забрал из больницы. Мы плотно поели, а сейчас пьем несладкий черный чай с печеньем, которое я приготовила своими руками и это настоящее чудо, потому что ни разу до этого дня не прикасалась к духовке.

Я откусываю небольшой кусочек и от удовольствия закрываю глаза. Если бы пару месяцев назад кто-то сказал мне что я смогу приготовить что-то подобное, то я бы рассмеялась ему в лицо.

— Боже, это так вкусно, — выдыхаю я, переполняясь непривычным мне чувством гордости. — Юрген, ты творишь чудеса, а иначе не знаю, как это объяснить. Я была уверена, что получатся несъедобные горелые сухари.

— Ката, ты преувеличиваешь, — отмахивается он, но на лице появляется улыбка. — Это всего лишь печенье из смеси, такое мой восьмилетний сын мог бы…

Он вдруг резко умолкает, и улыбка увядает, словно и не было. Я не хочу навязываться со своим сочувствием, но все же чуть похлопываю его по плечу.

— Все хорошо, — он поворачивает ко мне голову, в глазах плещется боль и мне очень хочется обнять его, но кажется, такое проявление чувств будет сейчас неуместным. Юрген собирается что-то сказать, но в этот момент распахивается дверь, ведущая наружу, и в гостиную вбегает Мартин. Мне хватает одного взгляда на его лицо чтобы понять — случилась беда. Наши взгляды встречаются, и я хочу спросить его — что происходит, но не успеваю.

— Где Тилль? — он невероятно бледный и лишь на скулах проступают пятна лихорадочного румянца.

— У себя, он сказал ему все еще нездоровиться, — отвечаю я, а желудок сковывает ужасом.

— Дьявол! — Мартин со всех сил ударяет себя ладонями по бедрам, и я вздрагиваю от резкого хлопка.

— Что случилось, Март? — Юрген откладывает документы и поднимается навстречу отцу Лили.

— Он привит? — Мартин не обращает внимания на доктора, продолжая прожигать меня тревожным взглядом.

— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Мы с ним не так давно вместе и…

— А ты? — он не дает мне закончить, я машинально отмечаю, что он перешел на «ты» хотя до этого не позволял себе подобного, и от этого особенно страшно. Мартин явно не из тех людей, которых легко вывести из себя.

— Нет, — я качаю головой. — А что случилось?

— Йонас умер, — говорит он потухшим голосом.

— Как?! — глаза Юргена расширяются от ужаса.

— Он сегодня следил за дрогой со старой фермы. Его рация не отвечала, я пошел проверить все ли в порядке, и нашел его на полу. Это тот самый вирус, Юрген, — Мартин смотрит прямо на доктора. — Кровавая пена на губах и признаки удушья.

— Но ведь мы с ним… на завтраке… — я обрываю себя на полуслове. Воспоминания

накатывают теплой волной.

Из-за Тилля я весь вечер чувствовала раздражение, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы не срываться на обитателях бункера по пустякам. Аппетита не было, но я все же пришла на ужин. Сидеть в своей комнате в компании бабули стало невыносимо. Я несколько раз пыталась разговорить ее, но все без толку. Юрген оказался прав — она полностью потеряла разум и скорее всего, слова о девочке привиделись мне во сне. В столовую я явилась одной из первых, через пару минут пришел Тилль. Один. Хотя я была уверена, что он притащит с собой свою новую подружку.

— Ката, ты не заболела? — он опустился на стул напротив.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты постоянно проводишь время с доктором, и это настораживает.

— А ты с Лили, — ответила я с ехидной улыбкой.

— Только не говори мне что ревнуешь, — он улыбнулся, так же тепло, как и раньше и сердце невольно сжалось от нежности.

— С какой это стати, — я хотела, чтобы голос звучал равнодушно, — У нас же с тобой все несерьезно, не так ли?

Тилль не ответил, плотно сжал челюсти и отвел взгляд. Я молча наблюдала за ним. Он сцепил пальцы, закусил губу и, сделав глубокий вдох, повернулся ко мне.

— Ката, я хотел…- начал было Тилль, но тут дверь распахнулась и в комнату впорхнула Лили.

На ней был небесно-голубой сарафан в мелкий белый цветочек с широкой юбкой и высокие каблуки. Я с трудом сдержала усмешку. Слишком уж очевидно было то, ради кого она так наряжается. Сразу за ней появилась Ева. Девочка окинула нас равнодушным взглядом и уселась на один из стульев, справа от Тилля. А еще чуть погодя пришел Йонас с доктором, и принесли тушеное мясо с овощами. Мартин появился чуть позже и за едой рассказал нам о своих успехах. Он связался с несколькими группами в Берлине и получил поддержку. Не все согласились присоединиться к наступлению, но уже то, что главный штаб сопротивления дал добро, он считал победой.

— И когда мы сможем выступить? — спросила я. — Если они выйдут завтра утром, то уже к вечеру будут тут, не так ли?

— Погодите, Ката, не все так просто, — ответил Мартин, остудив мой пыл. — Основная Берлинская группа это всего пятнадцать человек, из которых четверо даже не знают, как держать в руках оружие.

— Но это лучше чем ничего, — возразила я.

— Нет, вы не понимаете. Я надеюсь собрать больше людей. Человек сорок бойцов, умеющих управляться с огнестрельным и холодным оружием, знающих основные приемы самообороны. Бывшие полицейские, как вы, — сказал он и, ткнув пальцем себе в грудь добавил: — Военные в отставке, как я или охотники с лицензией, как Юрген.

Я посмотрела на доктора и тот согласно кивнул. То, что он отличный стрелок стало для меня приятной новостью.

— И где вы собираетесь их найти? — спросил Тилль. — Ведь большинство сильных мужчин или мертвы, или примкнули к бандам.

— Они есть, не сомневайтесь. Даже искать не нужно, — Мартин посмотрел на Тилля. — По цепочке через штаб в Берлине передадут мой клич и все неравнодушные присоединяться. На юге и севере Германии, как я уже говорил вам, есть довольно крепкие партизанские отряды. И я надеюсь, что большая часть этих ребят захочет выступить против Крумбайна.

— Если от страха не обделаются, —сказала Лили и покосилась на отца.

— Да, — кивнул Мартин. — Если не испугаются рискнуть. К сожалению многие из ополченцев не склонны к риску. Им проще тайно нападать на мелкие банды, чем выступить открыто. К примеру, группа из соседнего с нами городка категорически отказалась принимать участие в вашей затее, как я не их не уговаривал. У них главная женщина, и она очень осторожна в своих решениях.

— Её можно понять, — вставил слово Йонас, — Никто не хочет умирать. Это очень страшно.

За столом воцарилось тяжелое молчание. Мартин склонился над тарелкой и принялся ковырять вилкой остатки овощной подливы, Тилль смотрел на меня, Лили - на него, а доктор уставился на Йонаса с осуждением. Только Ева ничего не заметила, продолжая не спеша поглощать свой ужин и мерно постукивая вилкой о тарелку.