— Дерьмо, чего уж там, — вздыхает Лили и умолкает.

В столовой повисает тяжелое молчание. Мысль о том, что всех нас в какой-то момент жизни может постигнуть такая же участь, пугает до одури. Пока мы с доктором заканчиваем сервировку стола, никто так и не произносит ни слова, но за едой общее настроение улучшается. Лили хвалит стряпню доктора, тот застенчиво улыбается в ответ. Без шапочки и с румянцем смущения на щеках он кажется мне совсем юным и очень милым. Из всех обитателей бункера Юрген единственный, кто вызывает у меня теплые чувства. И тут я понимаю, что за столом собрались не все. Отец Лили — обладатель ледяного взгляда и железной выдержки — куда-то запропастился.

— А где Мартин? — спрашиваю я.

— Он пытается наладить радиосвязь, — отвечает Тилль.

— А с ней что-то не так?

— Да, к сожалению, — отвечает Йонас, и смотрит мне в глаза. Это его первая фраза сначала завтрака. До этого момента он сидел с каменным лицом и изредка бросал короткие взгляды на Тилля и Лили. — На днях была сильная гроза, и ветер сломал уличную антенну.

— И ничего нельзя сделать? — я смотрю на него с тревогой, но отвечает доктор:

— Все не так плохо, фрау Берг. Мы с Мартином кое-как её починили, но видимо чего-то не учли. Я совсем не приспособлен к подобной работе, — он виновато разводит руки в стороны. — С тех пор со связью постоянные перебои. А теперь, с вашим приходом, от качества сигнала зависит очень многое.

— Если бы ты вчера пришла на ужин, то знала бы это, — говорит Тилль, не поднимая глаз от тарелки. — И да, я могу помочь с починкой. Я в этом неплохо разбираюсь.

— О, это было бы очень любезно с вашей стороны, герр Линдеманн, — на лице Юргена появляется робкая улыбка. — Мартину очень нужна помощь. У нас тут все белоручки.

— Михаэль тоже мог бы помочь, — рассеяно произносит Йонас, и я вижу, как вздрагивает Лили. Доктор тоже умолкает и опускает глаза. Я понятия не имею, кто такой этот Михаэль и почему все так напряглись, но решаю на всякий случай перевести тему.

— А где Ева?

— Она поела раньше, а сейчас играет в комнате, — отвечает Йонас. — Тут есть игровая приставка.

— Это очень удобно, — я улыбаюсь парню, но его лицо остается равнодушным и мне кажется, я не нравлюсь ему. Впрочем, мне плевать. Я склоняюсь над тарелкой и принимаюсь за еду.

После завтрака Лили, и Йонас уносят грязную посуду. От доктора я узнаю, что в бункере работает система «дежурств». Она задействует всех обитателей, кроме бабушки и Евы. Пока я спала, нас с Тиллем тоже включили в общий список. Сегодня мне поручают пропылесосить спальни — я терпеть это не могу, но не спорю. Если я собираюсь дожидаться тут подкрепления, то выхода нет, и придется подчиняться общим правилам.

К полудню, когда дела закончены, все мы собираемся в гостиной. Мартин уже тут. С помощью Тилля ему удалось починить антенну и он явно потеплел к нам. Я расспрашиваю его об ополчении, а он в свою очередь просит рассказать нашу историю подробнее, особенно его интересует Ронни и те люди, что напали на меня на дороге. Доктор сидит тут же, молча слушает и иногда многозначительно кивает. Я умалчиваю о том, что Тилль состоял в банде, не хочу, чтобы эти люди ненавидели его, а так же ничего не рассказываю о Стефане — лишь мельком упоминаю, что байкеры убили моего мужа. Тилль во время рассказа разглядывает, собственные руки и постоянно закусывает губу, я понимаю — ему нестерпимо хочется уйти отсюда. А вот Лили, кажется, совсем этого не замечает. В паузах, которые я делаю чтобы выпить воды или отлучиться в туалет, она засыпает Тилля вопросами о прошлом, и, судя по всему, делает это лишь с одной целью — обратить на себя внимание.

Когда я заканчиваю рассказ, Мартин некоторое время задумчиво поглаживает подбородок, а потом говорит:

— Мне понадобиться несколько дней, чтобы составить план наступления на лагерь «Безымянных». Я очень надеюсь, что этот Ронни не солгал насчет места их дислокации, — он смотрит на меня.

— Я думаю, он не лгал, Ронни был уверен, что мы с Тиллем погибнем и потому говорил правду, — мне пришлось соврать им насчет источника информации о логове «Безымянных».

— Хорошо, — Мартин поднимается. — Антенну мы починили, связь работает. Сейчас я пойду в штаб и попробую связаться по радиоканалу с другими группами. Это займет время, но я думаю, к завтрашнему утру у нас будет примерное понимание, каким количеством людей мы сможем располагать. Я надеюсь, что откликнуться все, но ничего не обещаю. Некоторые группы не любят рисковать и возможно они откажутся помогать нам.

— Даже десяток толковых людей могут значительно изменить перевес сил, — говорит Тилль. — Ведь Крумбайн не ожидает нападения. Он уверен, что никто не посмеет даже приблизиться к его лагерю.

Мартин усмехается и уходит, оставив нас вчетвером.

— Я бы хотел выйти наружу, — вдруг говорит Тилль. — Это возможно?

— Возможно, конечно, — отвечает доктор. — Но только возьмите кого-нибудь из наших в сопровождение, иначе обратно вам не попасть.

— Почему это? — удивляется Тилль.

— Когда папа взломал систему защиты бункера, он сделал некоторые улучшения. Раньше тут был только цифровой пароль, но папа сказал, такая система довольно ненадежна. И теперь кроме пароля требуются наши отпечатки. Без них двери не открыть.

— А как он умудрился сделать это? Ведь для таких вещей нужно обладать определенным навыком. — Я удивленно смотрю на доктора, и тот объясняет:

— Мартин в армии занимался цифровой безопасностью, так что ему все это было несложно.

— Но зачем такие сложности? Вы боитесь, что в бункер проникнут байкеры? — спрашивает Тилль. — Но как они о нем узнают?

— Папа из тех людей, который уверен, что лучше проявить бдительность сейчас, чем позже сожалеть об этом, — Лили заглядывает Тиллю в глаза, и он тут же улыбается ей, так, словно они близкие друзья.

«Неужели за вчерашний вечер они успели настолько сблизиться?!», думаю я, но вслух ничего не говорю. У меня странное ощущение, что прямо сейчас, я наблюдаю, как рушатся мои отношения, и ничего не могу с этим поделать. Во рту появляется неприятный горький привкус, и я отвожу взгляд, теперь и мне хочется уйти из гостиной, чтобы не видеть этих двоих, но я не двигаюсь с места.

— Да, так и есть, — соглашается с Лили доктор. — Во всем, что касается безопасности Мартин настоящий параноик. Потому лучше всего, если идете на поверхность, взять кого-то с собой.

— Проводишь меня? — Тилль смотрит на Лили и та с радостью соглашается.

Мне приходится прилагать усилие, чтобы не сжать руки в кулаки и не закатить глаза. Прежде чем уйти Тилль бросает на меня равнодушный взгляд. В нем нет ничего от былой теплоты, и он ранит меня не хуже ножа. Я что есть мочи сжимаю подлокотники кресла и пытаюсь совладать с собой.

«Ему понадобилось так мало времени, чтобы выкинуть тебя из своей жизни, Ката», — произносит голос Стефана в моей голове.

Я не сдерживаюсь и усмехаюсь. Чему тут удивляться, он же рок-звезда и для него подобное — норма. Удивительно другое, почему это так сильно ранит меня?

— У тебя все хорошо? — Тилль замечает мою усмешку и теперь в его взгляде чуть больше заинтересованности.

— Вполне, — отвечаю я с язвительной ухмылкой. — А что со мной может случиться?

Тилль хмурится, и некоторое время озадаченно смотрит на меня. Мне кажется, сейчас он позовет меня с собой наверх, чтобы поговорить там без свидетелей, но тут к нему подходит Лили. Я впервые замечаю, что на ней надеты неприлично короткие джинсовые шорты, оголяющие налитые белые бедра и обтягивающие округлый зад.

— Пошли? — она берет Тилля за руку и бросает на меня торжествующий взгляд из-под густо накрашенных ресниц.

— Да, — он кивает немного рассеяно и уходит с ней.

Я провожаю их долгим взглядом, а потом тяжело вздыхаю.

— До того как ее маму забрали байкеры, Лили такой не была.

Я вздрагиваю от неожиданности и смотрю на доктора. В его взгляде читается сочувствие и мне хочется ударить его прямо промеж глаз, но вместо этого я перевожу тему и спрашиваю: