— Идёмте, — сказала она и пошла ко входу в архив.

========== Часть вторая. Глава пятая. ==========

***

Флаке смотрел глупый и скучный фильм, когда в дверь позвонили. От неожиданности он вздрогнул, выронил из рук пульт, и тот с глухим стуком приземлился на пол.

— Кто это ещё? — сказал он вслух и пошёл открывать.

На пороге стоял Тилль с большой дорожной сумкой через плечо.

— Привет, ты чего это?

— Привет, звонил тебе, ты трубку не берёшь, ты чем там занят?

— Я не беру? Ничем я не занят, кино смотрю. Телефон вроде работает.

Лоренц пропустил Тилля в квартиру.

— Не знаю я, что у тебя работает, я тебе раз пятнадцать звонил и на домашний, и на мобильный.

— А, — вспомнил Флака, — я, наверное, мобильник в бесшумный режим на ночь переключил, а городской у меня не работает. Что-то там с проводами случилось. А чего ты с сумкой-то? Едешь что ли куда?

— Да, в Перу.

— Чего это ты?

— Шнайдер с Рихардом пропали.

— И Рихард? Он же мне вот недавно из Нью-Йорка звонил.

— Мне тоже, но его уже там нет, и нигде его нет. Телефон у него не отвечает. Мне Якоб с утра позвонил и сказал.

Флака пошёл в комнату, Тилль отправился за ним.

— А чего ты ко мне-то пришёл?

— Так в Перу надо ехать.

— Ну и езжай.

— Так ты тоже поедешь.

— Чего? — Флака уставился на Тилля. — Я никуда не поеду, я хотел вечером… — он замешкался: на самом деле, у него не было никаких планов на вечер, вот уже несколько дней он никуда не выходил из дома и вечерами сидел перед телевизором, и смотрел всё подряд. У него была хандра, приступ жалости к самому себе, и он от души наслаждался этим своим состоянием.

— Хотел? — Тилль улыбнулся.

— Книгу почитать, — сказал Флака и сел на диван.

Тилль посмотрел на экран, шла какая-то глупая американская молодёжная комедия.

— В самолёте почитаешь, давай собирайся, поедем.

— Да не поеду я, у меня планы на вечер были.

— Нет у тебя никаких планов, я же вижу, ты сидишь тут один и жалеешь сам себя, хватит дурью маяться.

— А вот и нет, я жду гостей. И вообще, чего ты ко мне-то прицепился, пускай вон Пауль летит.

— А Пауль и летит, и Оливер летит, они ждут нас в аэропорту. Даже Якоб летит, хотя он очень занят в отличие от тебя, — Тилль поставил сумку на пол и сел на диван рядом с Лоренцом.

— Вот и летите все вместе, я не хочу никуда. Мне и тут неплохо, — Флаке поднял с пола пульт и прибавил громкости.

Тилль отобрал пульт и выключил телевизор.

— Эй, я же смотрел!

— Флака, хватит. Я не собираюсь тебя уговаривать два часа. У нас самолёт скоро улетает, давай ноги в руки и вперёд, — Тилль начинал сердиться.

— Я никуда не поеду! Всё, отстань от меня.

— Свинья ты, — сказал Тилль и поднялся. — Не думал я, что ты такой эгоист.

— Почему это я эгоист?

— Да потому, — Тилль взял сумку и пошёл к выходу.

— Эй, ладно. Я пошутил. Сейчас я соберусь.

Тилль остановился, повернулся к клавишнику и, улыбнувшись, сказал:

— Я знал, что ты не подведёшь. Мне Пауль говорил, что ты ни за что не поедешь, я даже с ним поспорил.

— На много поспорил? — Флака оглядывал комнату, соображая, что ему нужно взять для поездки в Перу.

— На сто.

— А если бы я отказался?

— Ты бы не отказался, — Тилль сел на диван, снова поставил на пол свою сумку и включил телевизор.

— Чего с собой в Перу-то берут? — Флака посмотрел на экран, шли титры.

— Чего хочешь, только быстрее.

Флаке пожал плечами и пошёл собираться.

***

Шнайдер выскочил из дома и огляделся в поисках такси. Он махнул рукой проезжавшей машине, но та пронеслась мимо. Он взглянул на часы, было почти два часа. Мария, должно быть, уже ждёт их у архива, нехорошо заставлять девушку ждать. Вдруг прямо перед ним остановился большой дорогущий чёрный джип с тонированными стёклами. Бесшумно открылось окно, и ударник увидел мужчину лет сорока, светловолосого, коротко стриженного, европейской внешности.

— Вас подвезти? — спросил мужчина.

— Вы таксист? — Шнайдер был немного растерян.

Ему казалось нелепой сама мысль о том, что человек, ездящий на такой машине, может подрабатывать частным извозом.

— Нет, просто я вижу, вы куда-то торопитесь. Я американец, — мужчина улыбнулся, и Шнайдер обратил внимание на идеально ровные белоснежные зубы. — Тут, я вижу, с такси проблема. У нас в Лос-Анджелесе такси на каждом шагу, а здесь что-то я ни одного не видел.

— Здесь любая машина — такси, — растерянно сказал Шнайдер.

— А, ясно. Так вас подвезти?

— Ну, если вам удобно.

— Удобно, я никуда не спешу, мне нечем заняться совершенно. Садитесь, — мужчина перегнулся и любезно открыл дверь.

Шнайдер ещё пару секунд помялся, но всё же сел и захлопнул дверь. Стекло бесшумно поднялось, включился кондиционер. В салоне было свежо и прохладно, пахло дорогим табаком и какими-то восточными специями.

— Куда вам? — мужчина барабанил пальцами по рулю.

Шнайдер обратил внимание на перстень с огромным камнем. Камень был таким чудовищно большим и кричащим, что казалось, будто это дешёвая подделка, но судя по внешнему виду этого американца — дорогим золотым часам, ухоженным ногтям, машине, — он не мог носить подделки.

— Вы знаете город?

— Как родной, — ответил американец и снова улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

— Откуда? Вы не турист?

— Нет, я местный. Я уже много лет здесь живу.

— Так что же вы говорили про такси, — Шнайдер почувствовал неладное.

Было что-то в этом мужчине, какая-то скрытая агрессия, какая-то неуловимая жестокость, что-то такое, отчего Шнайдеру захотелось побыстрее выйти из джипа и отправиться своей дорогой.

— Меня зовут Иисус, — сказал мужчина. — Вам знакомо моё имя?

— Ну, — растерялся Шнайдер, — я читал.

— Что?!

— Ну, Библию.

Американец рассмеялся.

— Герр Шнайдер, хватит валять дурака, — сказал он, — вы прекрасно знаете, кто я, и не нужно строить из себя идиота.

Кристоф напрягся. Этот странный мужчина знал его имя, этот странный мужчина подкараулил его у дома и уговорил сесть в машину. Шнайдер попробовал открыть дверь, но она не открывалась.

— Я заблокировал двери, стекло бронированное, звуконепроницаемое, и поэтому не стоит кричать и пытаться выбраться из машины. Герр Шнайдер, вы сейчас поедете со мной, и не будете дёргаться и делать глупости.

— Да какого чёрта! — Шнайдер повернулся к Иисусу и увидел ствол пистолета, направленного на него.

— Такого, мне очень нужно с вами поговорить. Поэтому держите, — Иисус положил на колени Шнайдеру какую-то чёрную тряпку.

— Что это? — Шнайдер похолодел.

— Это мои гарантии, — ответил Иисус.

— Что мне с этим делать?

— Завязать себе глаза, и потом откинуться на сидение и расслабиться. Я не сделаю вам ничего плохого, пока вы сами не вынудите меня сделать этого, — Иисус улыбнулся и вдруг крикнул. — Живо!

Шнайдер вздрогнул.

— Да живее, хватит валять дурака! Быстро, что так сложно замотать это дерьмо на своём проклятом лице?!

Барабанщик покосился на Иисуса, пистолет по-прежнему был направлен на него. Трясущимися руками Шнайдер завязал тряпку на лице, закрыв глаза. Повязка была колючей и неприятной, от неё пахло каким-то маслом, ткань совершенно не пропускала света.

— Отлично, — голос Иисуса был спокоен. — Теперь мы можем ехать.

— Куда вы меня везёте?

Иисус проигнорировал его вопрос и тронулся с места.

***

Райми узнал много нового и интересного, поговорив со своим учеником. Оказывается, все в его деревне знали эту старую и зловещую историю, все, кроме него. Где-то шестьдесят лет назад воины из его племени по просьбе каких-то белых бандитов из столицы (мальчик называл их разбойниками, и Райми живо представил себе парочку головорезов с ножами за поясом) за большие деньги зарезали молодую белую девушку. Как понял Райми, девушка была христианкой: индейский мальчик не знал ничего о христианстве, но рассказал ему, что у девушки с собой была маленькая книжка с какими-то магическими текстами, и на шее висел магический амулет, эта книжка до сих пор хранилась в их деревне. Суеверные индейцы боялись выбрасывать её, думая, что это может принести им несчастья.