Тилль еще некоторое время раздумывал над этим, а потом решил отправиться в студию. У него накопилось много хороших текстов. Возможно обсуждение рабочих моментов позволит им снова вернуться в нормальное состояние и забыть все эти глупости с расследованием. Тилль сел и хотел уже положить телефон на тумбочку, когда тот снова зазвонил.
Тот же номер. Тилль мгновение раздумывал, а потом решил ответить.
—Слушаю, — сказал он в трубку.
—Тилль? — женский голос, незнакомый. Судя по интонации, девушка волнуется, значит, он был прав в своих догадках, и это очередная фанатка, раздобывшая его номер.
—Да, кто это? — он старался говорить максимально строго.
—Это Нарина, помнишь меня?
Тилль нахмурился. Конечно, он помнил эту девушку с экзотической внешностью и бархатной кожей цвета кофе с молоком. Она понравилась ему с первого взгляда. В ней было что-то особенное, какая-то непорочность, и конечно он не мог не обратить на нее внимания. Тилль с легкостью дал ей свой номер, когда она попросила, но только вот он не думал, что она позвонит.
—Помню, конечно, — он смягчил тон.- Как у тебя дела? Нашли тебе сменщицу?
—Спасибо, все хорошо. Да, сегодня наконец-то вышла новая девушка и меня отпустили домой.
—Рад это слышать, — ответил он и умолк, не зная о чем говорить с ней.
—Я позвонила, чтобы принести тебе извинения, — сказала Нарина.
—Извинения? — удивился Линдеманн.— Но, за что тебе извиняться?
—Тилль, мне очень неловко, что вас выгнали так грубо. Такое обращение недопустимо с клиентами вашего уровня и я бы хотела принести официальные извинения от лица своего руководства, — ее голос звучал слабо, и Тиллю казалось, что эти слова даются ей с большим трудом. — Вышло страшное недоразумение, Тилль. Это ошибка, нам не следовало…
—Хватит уже, — перебил ее Линдеманн.- Я понял, что руководство сожалеет, но не понял, почему этот звонок поручили тебе? Я бы предпочел говорить непосредственно с твоим начальством.
Тилль понимал, Гордон Баум никогда бы лично не позвонил ему, но ведь у него наверняка были помощники помимо скромной девушки эмигрантки. Похоже, она была единственной, кто не смог ему отказать.
—Прости меня, я не знаю почему, — голос Нарины дрогнул, и Тиллю показалось, что она с трудом сдерживает слезы.
—Ну, все, Нарина, хватит переживать из-за этого. Скажи своему начальству, что я принял извинения и вполне доволен вашим сервисом.
—И ты придешь еще? — спросила она осторожно.
—Да, непременно приду, — подтвердил Тилль.
—Я буду рада увидеть тебя, — неожиданно сказала она, и он на секунду опешил.
—Мне приятно это слышать, — ответил он и добавил.— Твоему руководству стоит ценить тебя особенно, ведь ты так переживаешь за бизнес, словно он принадлежит тебе.
—Бизнес тут не при чем, — тихо произнесла Нарина.— Это личное.
—Хм, тогда не понимаю, почему мы должны встречаться на твоей работе, если ты хочешь…— он умолк раздумывая, правильно ли делает, приглашая ее, но Нарина уже домыслила за него.
—Очень хочу, но не знала, как предложить, чтобы не показаться навязчивой, — воскликнула она радостно.
—Как насчет, выпить кофе и поболтать? — закончил фразу Тилль, рассудив, что одна чашка кофе ни к чему его не обяжет.
—Я буду счастлива принять это предложение.
—Хорошо, давай сегодня часа в три. Тебе будет удобно?
Она согласилась, и Тилль назначил встречу в небольшой кофейне неподалеку от студии. Там было по-домашнему уютно, к тому же пекли вкуснейшую сдобу, а он всегда испытывал слабость к свежей выпечке.
Уже положив трубку Линдеманн подумал, что напрасно пригласил ее. Нарина произвела на него впечатление наивной девушки, верящей в светлую любовь до гроба, что было удивительно, учитывая род ее деятельности. И ему совершенно не хотелось разбить ей сердце. Судя по ее смущению и реакции на его приглашение, она относилась к их встрече намного серьезнее, чем того предполагали обстоятельства. Но отменять встречу, было бы некрасиво, и Тилль решил — выпьет с ней кофе, поболтает о пустяках, а на будущее станет осторожнее.
Он приехал на студию в мрачном настроении, но уже через час ощущал себя почти счастливым. Возможно, почувствовав его настрой, ребята ни словом, ни упомянули о деле Веспе и жаркие споры, разгоравшиеся в этот день, были связаны исключительно с музыкой. Даже Рихард и тот вел себя так, словно не было их последнего разговора, в котором он вынудил Тилля рассказать об его отношениях с баронессой. За два часа работы они смогли добиться больших результатов, чем за последнюю неделю и это не могло не радовать. Кажется, даже Флаке и тот был на подъеме: много шутил и вел себя весьма нетипично для вечно тревожного ипохондрика.
В половину второго решили закончить, хотя Тилль готов был поработать еще, но Оливер должен был ехать на какую-то срочную деловую встречу, а после его ухода все стали расходиться. Линдеманн думал, что Рихард захочет поговорить наедине, но к его удивлению Круспе ушел сразу за басистом, уже в дверях бросив на Линдеманна короткий напряженный взгляд. Тилль не протестовал, если Круспе решил закончить свое расследование, то он был только этому рад.
Тилль остался в студии. Возвращаться домой не хотелось. До встречи в Нариной оставалось еще много времени, и ехать в кофейню было еще рановато. Он взял блокнот, ручку и записал несколько хороших рифм, пришедших в голову по дороге сюда. Кажется, из этого могла выйти чудесная песня для его сольного проекта. Как и всегда, когда он погружался в творчество, время пролетало незаметно. Он опомнился, когда на больших часах, висящих над входом, было без десяти три.
—Черт, — выругался Тилль, быстро собрался и направился к машине.
В Берлин снова пришла жара: солнце палило нещадно, над асфальтом стояло марево. Тилль на ходу снял ветровку, оставшись в одной черной футболке, забрался в машину, открыл все окна, чтобы выпустить раскаленный застоявшийся воздух и направился на место встречи. Он приехал ровно в три, но не смог найти свободное место на парковке рядом со входом, и потому в кофейне появился лишь в десять минут четвертого. Из-за собственного опоздания настроение испортилось.
Нарина была уже внутри, он заметил ее сразу, как только вошел. Для встречи с ним она выбрала светлое тонкое платье на узких бретельках, которое открывало взору длинные стройные ноги и подчеркивало высокую грудь красивой округлой формы. Линдеманн помахал ей рукой и подошел ближе. Ткань платья была слишком тонкой, и Тилль не мог не обратить внимания на то, что Нарина не носит бюстгальтер. Эти напряженные бугорки сосков взволновали его, и он против воли начал фантазировать о том, как она выглядела бы совсем без одежды.
Девушка кажется, заметила его взгляд и смущенно опустила глаза. Тилль взял себя в руки и спросил бодрым голосом:
—Взять тебе кофе?
—Да, спасибо, — она посмотрела на него снизу вверх и кивнула.
Наверное, не будь она темнокожей, он бы сейчас видел красные пятна стыда на ее щеках. Господи, она же совсем ребенок. Как он не заметил этого в прошлый раз. Сколько ей? Двадцать? Двадцать пять? Хорошо если так, а то может и того меньше.
—Латте? Эспрессо? — уточнил он. — Может пирожное?
—Латте на кокосовом молоке и шоколадный кекс, — сказала она уже без тени смущения, а потом добавила с улыбкой.— Если это не сложно, конечно.
—Без проблем, — кивнул Тилль и пошел делать заказ.
Себе он взял двойной эспрессо и пару слоек с фруктовой начинкой. Похмелье проходило, и к нему возвращался аппетит. «От похмелья отлично помогает секс», подумал он, и сердце сжалось от тоски по Берте и их горячим встречам.
Он вернулся за столик все еще ощущая печаль, но красивая улыбка Нарины вернула ему доброе расположение духа. Девушка была хороша, и что льстило самолюбию, пыталась ему понравится. Легкий аромат цветочных духов, яркий макияж, томный взгляд, поза, выгодно подчеркивающая ее достоинства, все это показалось ему очень милым, но Тилль понимал - сейчас он не способен на большее чем одноразовый секс, а Нарина заслуживала иного обращения.
