Федаины уже бесшумно поднялись на палубу и стояли тут, смешавшись с командой. Двигатель "Наблуса" замолк. Команда стала спускать шлюпки.

Хассан оказался в той же шлюпке, что и Махмуд. Ялик прыгал на волнах, череда которых была бесконечной. Они подошли под крутой борт "Копарелли". На судне не было никаких признаков жизни. Конечно же, подумал Хассан, вахтенный офицер должен был слышать шум двигателей приближающегося судна, не так ли? Но никто не обеспокоился, свет не заливал палубу, никто не выкрикивал приказов и не склонялся над бортом.

Первым по трапу вскарабкался Махмуд.

Когда Хассан оказался на палубе "Копарелли", все остальные уже собрались на корме по правому борту. По трапу они спустились в кают-компанию. По-прежнему не было и следа команды "Копарелли". У Хассана возникло омерзительное чувство, что совершена какая-то ужасная ошибка. Вслед за Махмудом он поднялся на мостик. Там уже были два человека.

- Они успели воспользоваться рацией? - спросил Хассан.

- Кто? - посмотрел на него Махмуд.

Они спустились обратно на палубу. Постепенно подтягивались и остальные, обшаривавшие внутренности судна; вид у них был удивленный, и в руках они держали холодные стволы оружия.

- Останки "Марии Селесты", - пробормотал Махмуд.

Двое подтащили по палубе какого-то моряка, у которого был предельно перепуганный вид.

- Что тут произошло? - по-английски спросил у него Хассан.

Моряк ответил на каком-то другом языке. Хассану внезапно в голову пришла испугавшая его мысль.

- Давай проверим трюмы, - обратился он к Махмуду. Они нашли трап, который вел вниз, и спустились в трюм. Хассан нащупал выключатель и повернул его.

Трюм был полон огромными бочками из-под масла, распертыми деревянными клиньями. На округлых бочках было написано слово "Запломбировано".

- Вот он, - облегченно вздохнул Хассан. - Вот он, уран. Уставившись на бочки, они потом посмотрели друг на друга. В это мгновение все соперничество было забыто.

- Мы это сделали, - сказал Хассан. - Аллах милостивый, мы это сделали.

Когда сгустилась тьма, Тюрин увидел, как механик пошел включить белый стояночный огонь. Возвращаясь, он не поднялся на мостик, а прошел на корму и скрылся в надстройке. Скорее всего, пошел перекусить. Тюрин тоже проголодался. Он захватил с собой соленую треску и солидный ломоть черного хлеба. Весь день он просидел, скорчившись, в спасательной шлюпке и наблюдал, как Кох разгуливает по палубе. Он не мог думать ни о чем, кроме как о раздиравшем его чувстве голода; он мучил себя картинами икры, копченых балыков, грибочков и обилия мягкого хлеба.

Еще рано, Петр, говорил он себе.

Как только Кох скрылся из виду, Тюрин выкарабкался из шлюпки, с трудом размял застывшие мышцы и торопливо двинулся по палубе к кладовой.

Ему пришлось отбросить ящики и барахло, перекрывавшие доступ в маленькое помещение, где хранилась его рация. Стоя на четвереньках, он отбросил последнюю коробку и пополз по образовавшемуся проходу.

Передача началась с повторения короткого двухбуквенного сигнала. Найдя кодовую книгу, Тюрин выяснил, что предварительно должен переключиться на другую частоту. Подчинившись инструкции, он передал свои позывные.

Ростов тут же ответил: "План изменен. Хассан нападает на "Копарелли".

Тюрин изумленно нахмурился и передал: "Прошу повторить".

"Хассан предатель. Федаины будут атаковать "Копарелли".

- Господи, что же это происходит? - вслух произнес Тюрин. "Копарелли" на месте, он на нем... Почему Хассан собирается... ну, конечно же, из-за урана.

Ростов по-прежнему что-то передавал. "Хассан планирует устроить засаду для Дикштейна. Для претворения наших планов необходимо предупредить Дикштейна о засаде".

Тюрин было нахмурился, расшифровывая послание, а потом, все поняв, просиял.

- А потом мы появимся и вышибем всех, - сказал он про себя. - Умно. Но что мне делать?

Он передал: "Как?"

"Вызывай "Штромберг" на постоянной частоте "Копарелли" и точно, повторяю, точно передай следующий текст: кавычки Судно захвачено, думаю, что арабами кавычки закрываются.

Тюрин кивнул. Дикштейн решит, что Кох успел передать эти несколько слов до того, как арабы убили его. Предупрежденный, Дикштейн сможет отбить "Копарелли". А затем "Карла" Ростова столкнется с судном Дикштейна, как и планировалось. Но что со мной будет? - подумал Тюрин.

Он отбил: "Все понятно". До него донесся отдаленный глухой удар, словно кто-то пришвартовался к борту судна. Сначала он не обратил на это внимания, а потом припомнил, что на борту нет никого, кроме них с Кохом. Подобравшись к дверям, он выглянул из них.

На борт поднимались федаины.

Задраив двери, он поспешил обратно к передатчику. "Хассан здесь", передал он.

Ростов ответил: "Тут же связаться с Дикштейном".

"А что мне потом делать?"

"Прятаться".

Большое спасибо, подумал Тюрин. Вздохнув, он настроился на другую волну, чтобы связаться со "Штромбергом".

В голову ему пришла мрачная мысль, что ему уж больше не придется поесть даже соленой трески.

Я было думал, что придется обвешиваться оружием до зубов, но тут это просто смешно, - сказал Дикштейн, и все охотно рассмеялись.

Поступившее послание с "Копарелли" сразу же изменило его настроение. Сначала он был просто поражен. Каким образом противная сторона смогла проникнуть в его планы настолько, что им удалось первым захватить "Копарелли"? Должно быть, где-то он допустил ужасную ошибку, доверившись кому-то. Сузи?.. Но пока не имело смысла терзаться угрызениями совести. Их ждал бой. Его мрачная подавленность исчезла. Напряжение не покинуло его; оно сжалось подобно стальной пружине, но теперь он мог управлять им на пользу делу, он знал, как его использовать.

Двенадцать человек в кают-компании "Штромберга" почувствовали перемену, происшедшую в Дикштейне, и им передалась его собранность перед схваткой, хотя они понимали, что кое-кому из них скоро придется погибнуть.

Теперь они в самом деле были вооружены до зубов. У каждого был 9-миллиметровый автомат "Узи", компактное удобное оружие весом в девять фунтов с полным магазином в 25 патронов и с откинутым прикладом всего на дюйм длиннее двух футов. У каждого было по три запасных магазина, а в кобуре на поясе - 9-миллиметровый "Люгер", обойма которого снаряжалась теми же боеприпасами, что и автомат; с другой стороны на поясе висели четыре ручные гранаты. Кроме того, каждый обзавелся оружием по своему собственному выбору: ножи, дубинки, штыки, кастеты и другое еще более экзотическое, которое трудно даже представить смертельно опасным оружием.