После небольшой паузы во время моего обращения к мыслям старейшина наконец обратился ко мне:

– Приветствуем тебя кем бы ты ни был, незнакомец.

Его первые слова были довольно резкими. Я посмотрел на него. Скорее всего, сделал это я слишком серьезно, хотя старался не произвести дурного впечатления на него – я ведь был их гостем. Затем я увидел суженные глаза старика, смотрящие на меня из-под широкой шляпы. Я постарался смягчить взгляд и снял с лица платок. Что значит его «кем бы ты ни был»? Неужто перс опередил и Хасима, ожидая его уже здесь.

– Меня зовут Рамас. Я здешний старейшина. Прожил в этой деревне всю свою сознательную жизнь. И повидал много странников вроде тебя, – Рамас скривил губы в улыбку.

«Таких как я ты навряд ли видел», – дополнил я мысленного его слова.

– Как звать тебя, незнакомец? – поинтересовался старейшина, поправляя свою шляпу.

Лицо Рамаса показалось мне на удивление знакомым. Не мог ли я видеть его раньше, когда служил в царской армии? Спустя пару секунд я ответил:

– Я – Маджет из Фаюма. Держу путь на север.

Лицо старика приняло задумчивый вид.

– Видимо, твои родители уважали древние традиции, раз дали тебе такое имя, – произнес Рамас.

Рамас показал мне жестом сесть. Понимая, что навлекаю угрозу на каждого, с кем веду беседу, я присел рядом со старейшиной возле весьма красивой молодой женщины, недавно ведущей беседу с Рамасом и которую несколько секунд назад я окинул взглядом. Она сделала несколько шагов назад, пропуская меня к Рамасу, и присела рядом со мной. Тоже самое сделали и мужчины, присев по правую руку от старейшины. По их взгляду можно было догадаться – они не питали ко мне симпатии и частенько поглядывали на меня и молодую женщину, сидящую рядом со мной. Я догадывался, о чем они думают, и хотел было намекнуть им о несостоятельности их суждений, но воздержался от этой затеи.

Я отправился в это путешествие только ради одного – убить персидских наемников.

Рамас долго сидел и вглядывался в меня, пытая взглядом. Он хотел, чтоб я заговорил первым, но мои мысли были сосредоточены только на персе. Я не замечал присутствия местных, несмотря на все их попытки разговорить меня. Я лишь вглядывался в дрожащий горизонт, который с каждой секундой становился все четче.

Наконец старейшина незаметно махнул рукой, и люди, недавно сидевшие рядом, ушли по своим делам. Рамас повернулся ко мне, улыбнулся и сказал:

– Ты ведь этого ждал?

Несмотря на вполне дружелюбный вид, голос старейшины ему не соответствовал. Говорил он серьезно с некой жесткостью.

– Твое поведение выдает тебя. Пока я наблюдал за тобой, ты вечно смотрел по сторонам, расправлял тунику, чтоб скрыть эфес меча. Тебе стоит относиться внимательнее к таким деталям, если не хочешь выдать себя.

– Судя по твоей наблюдательности, ты уже догадался, зачем я прибыл сюда? – я старался отвечать также как он – твердо и серьезно.

– Конечно. Кабу рассказывает про всех гостей, которых видит. А гости у нас бывают часто. Он у нас вроде часового. Хороший парень.

– Если ты знаешь всех, кто посещает деревню, то, скорее всего, знаешь и о людях с повозкой, приехавших сюда недавно.

– И не только про них.

Я сосредоточился. Скорее всего, он знал и о персидском наемнике, приехавшим сюда вслед за Хасимом.

– А о ком же еще идет речь? – спросил я, хотя и так знал ответ.

– Сам знаешь, о ком я, – он сменил тон. – Недавно к нам приехал персидский наемник, попросив переночевать у нас. Он остановился в старом рыбацком домике на берегу.

Я понял, Рамас скрытно помогал мне.

– Будь осторожнее, фаюмский воин.

После этих слов он встал, и я смог рассмотреть его во весь рост. На мое удивление он был неплохо сложен, сух и высок, но с всегда уставшими глазами, смотрящими на все сквозь призму правды. Его широкая шляпа скрывала седые волосы, а лицо напоминало давно странствующего путника, нашедшего свое место. Он быстро догадался о моей истинной причине визита в его деревню. Но зачем он помогает мне? Может, он работает вместе с персами? Мне стоило относиться к Рамасу осторожнее. Мало ли что – вдруг он сейчас направится к наемнику и все расскажет.

Пока улицы деревушки еще были наполнены голосами, я решил прогуляться до хлева с загоном, где оставил своего верблюда и лук со стрелами. Я встал и направился в окраине, не забывая поглядывать по сторонам. После слов старейшины я не стал воротить головой, идя вдоль улицы (хотя тогда на главной улице движение моей головы мог уловить лишь опытный воин или наемник), а лишь слегка опустил голову и двигал только глазами. Солнце еще не скрылось за горизонтом. Не ожидая нападения, я спокойным шагом направлялся за своим оружием.

Зайдя в хлев и увидев множество следов, я понял – лук и стрелы исчезли. Ситуация была, мягко говоря, паршивая. Перс имел явное преимущество, он мог покончить со мной в любой момент, не появляясь мне на глаза, со спокойной душой и преисполненный гордостью скрыться отсюда. Я пытался искать хоть какую-нибудь альтернативу стрелам. Такой не находилось. Лишь два метательных ножа, которые уступали стрелам во всем. Я сжал кулаки. Из-за своей беспечности и невнимательности я лишился явного преимущества. Я устроился в хлеву и стал думать. Ничего толкового в голову не приходило. Я стал было думать, не привлечь ли мне местных. Это было недопустимо, это был только мой бой. Я не мог подвергать простых людей опасности. Расплачиваться за мою беспечность только мне.

В голове крутилось множество мыслей, и почти все они были мне недоступны. Солнце все ближе приближалось к горизонту, усыпая Нил золотым свечением. Во тут-то мне и пришла идея! Довольно безрассудная, но, как мне казалось, единственно правильная в данной ситуации. Закат поможет мне скрыться от стрел персидского наемника. Однако мне нужна была помощь. Я стал претворять свой план в реальность.

Как можно осторожнее, накинув на себя купленную у Хасима ткань, я поплелся меж деревянных домиков, покрытых яркой тканью. Мой путь лежал к центральному дому. В хлеву я взял сверток сена и взвалил на себя, подражая деревенским растениеводам. Думаю, перс примет меня за местного, при этом не стоило терять настороженности и никогда нельзя недооценивать своего противника. Излишняя самоуверенность чуть не стоила мне собственной жизни.

Осторожно бродя меж домами и стараясь не появляться в местах, доступных глазу наемника, я приближался к дому Рамаса – он-то мне и был нужен.

Солнце все ближе и ближе приближалось к горизонту. Человек в пестрой ткани с шарфом на лице вышел из своего дома и направился к великой реке. В его руках была удочка и рыболовная сеть. Красный шарф на голове в закатном свете стал еще ярче. Песок и водная гладь, отражающая лучи заходящего солнца, слепили глаза, из-за этого приходилось жмуриться или прикрывать глаза рукой. Густые брови рыбака высовывались из-под обмотанного вокруг головы шарфа. Он плелся, наслаждаясь вечером.

С каждой минутой блеск заходящего солнца на Ниле становился все тусклее. Усевшись на деревянный пирс, рыбак стал ждать клева. Прошло немало времени с тех пор, как началась первая поклевка. Но рыбак как будто не чувствовал этого, а лишь смотрел куда-то вдаль. Вскоре его голова упала на грудь – он задремал.

Рыбака разбудила просвистевшая в нескольких шагах от него стрела. Она плюхнулась в воду. Опешив от резкого пробуждения, рыболов, не поняв, что происходит, снова принялся заниматься своими делами.

Сперва я не понял, откуда прилетела стрела. Но потом я заметил движение на крыше дома, где жил Рамас.

Перс был не один. Одного я узнал – он был из тех, кто напал на меня в Фаюме. Второго узнать не смог, все его лицо было обмотано шарфом в отличие от второго, полностью открывшего лицо.

Меня они не видели, поэтому преимущество было на моей стороне.

Ко времени поклевки я успел занять засадное место и оттуда увидел персидских наемников. Стараясь не выдать свое положение, которое находилось на берегу Нила в зарослях тиса, я пополз в направлении ближайшего дома, не издавая ни единого звука, и засел за углом так, что дом Рамаса находился по правое плечо от меня.