Дэн тоже поддался к другу и заглянул в папку, нет он чуть ли носом в нее не клюнул от неожиданности.

Усталая официантка удивлённо уставилась на парней, которые казалось вот-вот скрепят свою крепкую дружбу не менее пылким поцелуем, она противненько хихикнула в ладонь.

Дэн настолько погрузился в свои мысли, что не заметил двусмысленных взглядов официантки. Ведь он не верил, что их вылазка увенчается успехом. Потому что вероятность того что папку не уничтожили шесть лет назад была велика. Более того ее могло повредить водой или пожаром, ведь бумага такой хрупкий источник информации.

— Да, похожа… — растерянно проговорил Дэн. — Только фамилии отличаются. А так и возраст и цвет волос. — Начал перечислять парень, все глубже окунаясь в раздумья, от чего его глаза становились темнее.

— Можно пропустит через специальную программу и она точно скажет наша Алиса или нет. Только…ты говорил это школа для детей со спец возможностями…что делала в таком месте Алиса? Она вроде обычная. — Задумчиво проговорил Симеон, окончательно отдавая папку с досье на рыжую девочку.

— Я….не помню… — Растерянно проговорил Дэн и его лицо забавно вытянулось.

— Ладно, а ты что в этой школе забыл? — не унимался Симеон, эта история уж слишком шумела возле пещеры, где спало любопытство парня и теперь древнее зло пробудилось и жаждало ответов. Симеон изучающе посмотрел в лицо друга, который сидел напротив.

— Друга. — Коротко обронил Дэн, понимая, что разболтал и так слишком много. С другой стороны парень чувствовал, что может доверять Симеону, он производил впечатление не болтливого создания. Да и если Дэн знал что они все таки найдут папку, то конечно не взял бы компанию, а так он решил, если не найдет нужное, так хоть не скучно будет туда и обратно проехаться. Симеон стал своим, пусть за такой короткий промежуток времени. Причем друг ничего специально для этого не делал. Дэн мог распознать, когда люди специально втираются в доверие.

— И как нашел… друга? — поинтересовался Симеон, он понял, что задаёт много вопросов, но ничего не мог с собой поделать. Ему надо знать, как фото знакомой дяди попало в камеру одного из "школьников". Это дело незаметно стало касаться и Симеона.

— Да, но было слишком поздно… — уклончиво ответил Дэн и помрачнел, он впился пальцами в папку, да так, что та жалобно хрустнула.

А меж тем один из дальнобойщиков попросил у знакомой официантки что-то от боли в голове. Она его пожурила, на правах старого друга, о забывчивости. И лучезарно улыбнувшись, отошла ненадолго, а потом вернулась с блистером с капсулами. Пока мужик выпивал обезболивающее они мило беседовали про жену дальнобойщика (видимо они подруги) и про детей. Потом официантка ушла на кухню, а дальнобойщик посидев несколько минут, тяжело поднялся и пошел к туалету, закрывшись там надолго.

— Ты это… — начал неуверенно Дэн. — Никому не говори, о том что сегодня узнал, пообещай! — уже с нажимом попросил парень тоном граничащих с приказом.

— Без проблем. То есть я так понимаю, в этой школе вы и познакомились с Алисой. Только почему она тебя не помнит? — Озадачился Симеон.

— Не знаю и это хорошо, что она не помнит того ужаса…ты ей тоже не говори ничего! — спохватился Дэн погрозив указательным пальцем для пущей убедительности.

— Обещаю, сам захочешь, расскажешь. Я понимаю, ты боишься, чтобы новая информация не навредила Алисе. — Сказал Симеон, скрестив руки на груди, откинувшись на спинку кресла.

— Да уж, иногда прошлое может убить. — Многозначительно проговорил Дэн, пристально вглядываясь в фото девочки.

Из-за двери туалета раздался грохот, а потом сдавленный крик, переходящий в глухое сипение и в дверь опять ударили, словно забыли как ее открывать. Официантка как раз проходила мимо и испуганно вздрогнула.

— Михалыч, с тобой все хорошо? — поинтересовалась вежливо официанта, колеблясь, а стоит ли мешать единению человека и фаянцевого друга.

Но вместо ответа, ей стал гулкий грохот, петли скрипнули и почти высунулись из гвоздей.

Женщина отпрянула от двери, побледнев. Она кинула испуганный взгляд на бармена. Тот тоже побледнел и забавно вытянул физиономию.

Симеон оглянулся в ту сторону откуда исходили звуки и нахмурился, сказав:

— Надо сваливать, дверь долго не вы… — начал было парень, а тут дверь вывалилась из петель: — держет… — запоздало проговорил тот.

Из туалета выскочил явно не Михалыч, а существо иного эволюционного становления или даже мира. Огромное, жабье тело, на котором возвышался горб, приземистые лапы заканчивались когтями-крючками. А самое жуткое в облике существа это морда, нижняя челюсть выпирала, зубы торчали наружу, маленькие глазки глубоко посаженные в черепе горели адским голодом.

Тварь пружинисто наскочила на убегавшую официантку и сомкнула челюсти над ее головой, раздался влажный, чавкающий звук и ее тело конвульсивно дёрнулось, затихло.

— Опепелеть можно! — Воскликнул чрезмерно поразившийся увиденному Дэн. Он то ли комментировал неожиданное появление твари из туалета, то ли то как та быстро разобралась с взрослой женщиной.

Симеон молча достал пистолет и сделал несколько выстрелов в лоб и глаз.

Дэн от переполнивших его чувств подкосил на месте, забрался с ногами на кресло и испуганно вжался спиной в спинку, аж жалобно скрипнула экокожа. Парень страшно вытаращил глаза на друга.

Образина так и рухнула на свою жертву, напоследок конвульсивно дернувшись. Из ран твари полилась зловонная зеленоватая жидкость.

Посетители, которые тоже застыли в нелепых позах, замерли и по открывали рты. Кто-то умудрялся молиться и креститься.

Симеон поставил на предохранитель пистолет, спрятал его под куртку из экокожи, в плечевую кобуру, и дальше продолжил пить чай. Про себя он отметил, что чай в этом кафе паршивенький, из дешевых, синтетических ингредиентов, скорее всего пакетированный. Симеон такой не любил, хотя не брезговал пить что дают. Но если была возможность, выбирал крупнолистовой, черный, байковый.

Дэн уставился на друга, как будто напротив него сидела ещё одна такая же образина, которая подцепила коготком кружку, сербала чай. Дэн походил сейчас на взъерошенного воробья перед, которым предстал черный кошак.

— Опепелеть можно! Ты… ты… Вообще боишься? — выдохнул, немного дрожащим голосом парень, не решаясь отлипнуть от "гнездышка".

— Да. — Ответил Симеон не задумываясь. — Людей! — И он посмотрел куда-то сквозь. В его взгляде загорелась какая-то мысль и тут же была погашена, как кощунственная.

— Почему? — удивился Дэн, поколебавшись. Он опасливо опустил ноги на пол, сдув упавшую прядь на нос и себе отхлебнул кофе, чтобы протолкнуть ком, застрявший в горле.

— Монстры даже самые безобразные и опасные, управляются тремя психологически-поведенческими правилами: голод, страх размножение. Зная это можно воссоздать модель поведения того или иного монстра. Люди создания непредсказуемые, каждый устанавливает свои правила допустимого уровня агрессии. Человек единственное существо, убивающее ради удовольствия. — Со спокойной задумчивостью проговорил Симеон, опустил голову, вглядываясь в темный омут кружки с уже переставшим источать пар напитком.

— А ты? Ты убил того монстра ради чего? Что испытал при этом? — Серьезно допытывался Дэн, складывая папки в черный рюкзак и изучающе поглядывая на друга.

— Потому что должен был это сделать. Но во мне нет радости ликования от убийства или пролитой крови. Я просто выполняю свое предназначение. — С ненавязчивой ноткой фатализма ответил Симеон, призадумавшись.

— Ага, а ты ли определил сам для себя это предназначение или его навязали? — повеселевшим тоном поинтересовался Дэн. Хотя взгляд его стал ещё холоднее и пристальнее, как у коршуна, что заметил крадущегося кота.

— Мне нравится помогать другим. Я ощущаю себя лучше при этом. — Ответил Симеон без тени пафосности, просто делясь мыслями.

— А мне кажется, ты хищник, и как всякой зубасто-когтистой вершине пищевой цепи, тебе нравится охотиться. Ведь я заметил, как загорелись твои глаза, когда ты прицеливался и выстрелит в ту тварь. Я видел когда-то подобное…к одного унсотовца. — Проговорил Дэн, голосом что, казалось, пробирался сквозь кожу и мышцы, добираясь до самой сущности.