Когда Пятнышко насытила голодное, пушистое брюшко, она решила развлечь себя тем, что забравшись на мягкий стул, начала лапкой гонять по столу шкарлупки от яиц. Как итог одна упала на пол и оказалась тот час подхваченной Пушей. Вообще забавно видеть, как зверь поглощает пищу вертикальным ртом. Он хватает еду первыми выпирающими зубами и проворачивает так, что бы удобно опустить ко второй паре зубов, что находилась ниже и так далее, пока пища не уменьшиться до такого размера, чтобы комфортно быть проглоченной глоткой.

Эвелина, что бы сделать процесс готовки интересным, бросая ингредиент в посудину, зловеще хохотала, как Баба Яга из сказок, не забывая делать коварное лицо. Симеон поглядывал на девушку с таким видом, мол, чем бы дитя не тешилось, лишь бы его не трогала.

Нежный, будоражащий аппетит аромат печенья никого в доме не мог оставить равнодушным, Пуша и Пятнышко требовали свою долю, с рэкетирским упорством. Пришлось отдать «мзду» вымогателям.

Глубокий вечер ребята встречали на крыше дома. Эвелина расстелила плед и принесла термос байковым чаем с лепестками васильков и пиалу с печеньем. Симеон в кладовке нашел старые фонарики, видимо предыдущие хозяева оставили, из трех цветов остался гореть лишь золотовато-желтый, но для небольшого освещения подойдет. Запитать их можно с помощью удлинителя, включённого в подъездную розетку.

Так что благодаря новогодним фонарикам, развешанным по старым давно забытым антеннам, и пледа с угощениями удалось создать неповторимую, непринуждённую атмосферу.

Эвелина никогда не могла подумать, что сможет провести обычный вечер необычно, а ведь ничего такого и не было сделано для этого. Особенно ее потрясало близость к чистому, звездному небу, только подыми руку и коснешься любой звезды, что спелого персика с ветки.

На окраине города особенно просторно и спокойно, в отличие от тесного шумного и никогда не спящего центра с его вырви глазными, мельтешащими вывесками, голограммами, кричащими баннерами, грохотом вальяжно перекатывающихся брони мехов, писк сигнализации, ругань людей, ругать людей на не людей, в смысле андроидов и киборгов.

Ребята словно смогли оказаться вне пространства и времени. Тут на крыше не было проблем и суеты, тут были необъятные небесные просторы и тихое безмолвие мрачной громады леса, пока что уцелевшего от нападок современного мира. Если дать волю фантазии то можно представить, что они находятся не на крыше реконструированной столетней девятиэтажки, а на старинном корабле, по типу быстроходного фрегата, плывут навстречу неизведанным приключениям и невиданным сокровищам. Даже отсутствие ветра не огорчало, а давало возможность отогреться после дождевой промозглости.

А где-то далеко виднелся неповоротливый танкер-город с его тысячью неоновых глаз.

Эвелина, удобно устроившись на пушистом пледе, наслаждалась приятным ванильно-корицевым послевкусием от печенья с шоколадной крошкой, что таяло, едва оказавшись на языке. Дымок, исходящий из загадочной глади кружки чая, выводил изящные узоры, словно творец, предчувствующий, что его век короток, должен создать свой шедевр пусть последний и проживающий один излет мгновения вечности, но оригинальный и восхитительный до замирания души. Девушка немного продрогла, ее чувствительная, нежная кожа покрылась гусиной кожей. Симеон, сидевший рядом и с пристальностью астронома взирающий на драгоценную россыпь звезд, снял чёрную, кожаную куртку и накинул на покатые плечи подруги с изящными, выпирающими ключицами. Алые, уста Эвелины тронула нежная улыбка. Ведь она буквально ощутила тепло друга, которое исходило от его вещи. Она про себя удивилась как простая куртка, может оказаться столь сильно согревающей, что прогоняет зябкость не только из тела, а из души. Симеон, убрал, крошку с щеки девушки. Он, любуясь до умиления довольным личиком подруги, понял хорошо, что остался. Ведь когда бы парень попробовал настоящего домашнего печенья, и познал человеческое общение.

Симеон поколебавшись, приобнял за плечи Эвелину. Ему внезапно начало нравиться ее тепло, и прикосновение к шелковым прядям светло-русых волос, что каскадом ниспадали по спине и пояснице девушки. Симеон теперь понял почему девушка прикасалась к нему, наверное, ей тоже нравились ощущения которое она испытала при этом. Он задумчиво перебирал волосы подруги, полностью погрузившись в тактильные ощущения, которые были новы для него. Эвелина разомлела, словно Пятнышко, когда девушка вычесывала кошку, да и что той, что другой в такие моменты хотелось мурлыкать. Только Эвелина не умела этого, ей осталось лишь склонить голову на плечо Симеону, прикрыв глаза и довольно улыбнуться.

Эвелина случайно уронила взгляд на армейский жетон и вспомнила слова Симеона, помрачнела. Эта вещица ей показалась притаившимся предвестником смерти. Ведь девушка уже теряла тех, кто был ей дорог. Второй раз она не переживет этого ужаса. Ей стало страшно, вдруг это все сон или завтра ее друг исчезнет. Может, он ненастоящий, промелькнула шальная мысль у Эвелины. Она потёрлась щекой о плечо парня, твердое, значит, поняла она, парень настоящий. Только тогда Симеон точно может погибнуть, как и ее родители и жених. А Эвелина также ничего не сможет сделать. Теперь она злилась на себя и своё бессилие, девушка хотела хоть как-то защитить последний кусочек счастья, накрыть его крыльями, чтобы все беды и невзгоды от рикошетили и улетели прочь. Так Эвелина не заметила, как задремала, а потом и вовсе заснула.

Симеон взял на руки девушку, стараясь не разбудить, она оказалась для парня пушинкой. Эвелина во сне что-то неразборчивое проговорила, но так и не проснулась. Парень отнес ее домой и уложил в кровать, укрыв одеялом. Он хотел отстраниться и уйти, как понял что соня, обвила его руку и не пускает, пробормотав сонно:

— Не уходи, я тебя буду защищать!

Симеон удивился такому заявлению, а самое главное так и не понял, от кого его собрались защищать. Он даже на всякий случай оглянулся, но увидел только опасно притаившиеся подушки, враждебно мягкое одеяльце и одну спящую липучку.

— Эвелина, это уже будет похищение человека. Меня будут искать, — решил отшутиться шёпотом Симеон.

— Ну и пусть, все равно не отдам! Мое! — безапелляционно заявили парню.

Симеон поразился такой уверенной наглости и даже ощутил, что где-то в области лопатки у него проявляться печать собственности с инициалами одной особы.

Синеву неба разрезали золотые крылья Боевого ангела. Она неслась на небывалой скорости, забирая крутые виражи. Когда девушка подлетела к заброшенному, полуразрушенному району города, она замедлилась. Уже прошло три года, а завалы так и не разобрали, просто эвакуировали тех, кто уцелел и пересилит в другие дома. В конце концов, власти и так считали этот район неблагополучным, а агрессивный космит просто оказал услугу разворотив эту неприглядную часть города.

Боевому ангелу все равно было грустно, ведь эти дома какими бы они небыли служили домом для множества семей, счастливых или не очень. Сколько после не сменил квартир или домов, то место где родился останется самым дорогим запоминающимся.

Боевой ангел тяжело вздохнула, вспомнив свое печальное прошлое.

Воздух возле крылатого создания взорвался миллиардом жгучих искр, а ударная волна отшвырнула ее в сторону, повредив одно крыло. Но с виду хрупкие крылья приняли удар и удержали хозяйку от падения, но снижаться ей все же пришлось. А второй взрыв разорвал воздух на невидимые клочки, заставил ускориться.

Боевой ангел досадливо зашипела, пытаясь выровняться и уловить поток воздуха. Девушка предполагала, кто опять покусился на ее покой. Тот кто стал ее мрачной тенью, существующей в бронированном теле, которое тот обречён влачить. Девушка уже жалела, что неуничтожима бронированную пакость, ведь была такая прекрасная возможность. Боевой ангел бы сейчас так не мучилась, да и как оказалось киборг не был отягощён такими человеческими эмоциями как сочувствие или сожаление. Боевой ангел помнила, как он легко уничтожил три бронированные машины с людьми и бровью не повел.