Конечно, со всеми этими сборами я уже немного опаздывала – часы показывали без пятнадцати десять, у меня было мало времени. Мама застала меня уже в коридоре, я надевала черные туфельки на небольшом каблуке.

– Леся, какая ты красивая! – восхитилась мама.

– Спасибо. Не слишком броско? – я озабоченно покрутилась у зеркала, рассеянно перебирая  легкую ткань топа. Практически невесомая, цвета молочного суфле, она приятно льнула к коже и дарила ощущение воздушности.

– Нет, в самый раз, тем более, для сцены! Жаль, не смогу пойти, полюбоваться на тебя, мне скоро на работу ехать, – мама молча наблюдала за мной. Она была в своей обычной одежде – оранжевый кардиган, белая футболка, небрежно поднятые наверх кудрявые волосы. Хотела бы я выглядеть так же хорошо и при этом ничего не делать!

– Что ты! Было бы, на что смотреть. Я тебе потом, специально спою, если хочешь.

– А давай, – легко согласилась мама, – Тем более, вечером позвонят папа, Леша и бабушка, они тоже захотят послушать!

– Ну, если правда захотят, – я потянулась обнять маму, – Все, побежала, а то опоздаю на собственное выступление!

– Удачи, заинька моя, – мама поцеловала меня в лоб.

Я быстро спустилась по лестнице (насколько позволяли каблуки), втыкая в уши наушники и включая музыку. Мне необходимо расслабиться перед последними мгновениями свободы.

Чтобы сократить, я прошла через двор и вышла на проспект, по которому гоняли машины и торопящиеся на работу пешеходы.  Холодный, уже осенний ветер, бросился ко мне навстречу, я поморщилась, тело тут же покрылось мурашками. В одном топе я мгновенно замерзла. Надо было брать куртку. Забыла, в каком городе я живу – у нас тут редко  бывает солнце.

Мне навстречу шагали первоклассники в умилительных пиджачках, как у взрослых, и с портфелями и рюкзачками больше самих детей.  А еще были букеты. Розы, гортензии, тюльпаны, гладиолусы, герберы, гипсофилы и другие. Ярко-красные, белые, розовые, желтые, охристые.  Я цветы купить не удосужилась, это дело младших школьников. На свой первый день в первом классе я тоже гордо несла букет с отвратительными желтыми цветами, который мама купила в переходе, потому что напрочь забыла об этом накануне. У меня тогда ужасно болела голова от хвостиков, и я мечтала лишь о том моменте, когда смогу снять резинки. Будто это было только вчера! А сейчас я уже в старшей школе, десятый класс…Еще два томительно долгих года, и больше не придется ходить в школу! Неизвестность меня пугала, и я по-новому, с завистью, посмотрела на гордо шагающих мальчиков и девочек вдвое ниже меня.

В наушниках играла песня «The Unforgiven», и мне почему-то было особенно грустно идти под нее. Да, десятый – это не выпускной класс, в этом году можно расслабиться. Но решать насчет вуза все равно рано или поздно придется. Знаю, родители хотели, чтобы я пошла на рекламу или управление персоналом, или туризм…Что дало бы мне возможность помогать с рестораном. Все эти специальности, кроме туризма, я считала скучными и сложными. Да и не хотелось быть привязанной к бизнесу отца. Хотелось добиться всего самой. Найти свое дело, от которого будут гореть глаза. Жаль, что кроме пения, у меня нет никаких талантов.

Поставила на повтор песню Алсу, которую предстояло сегодня исполнить. Надо бы еще раз на всякий случай повторить. Только певица дошла до второго припева, как из-за угла показалось четырехэтажное здание. Оно так и отдавало белизной, в школе недавно был ремонт. Какие-то окна были еще темны, а в некоторых уже горел свет, там готовились встречать учеников.

Решительно обогнув школу, я приблизилась к главному входу. Сегодня ворота открыты, площадка  полна детей самого разного возраста. Смешнее всего первоклашки – настороженно смотрят на всех, жмутся к родителям, а рюкзаки с героями и принцессами слишком тяжелые и непривычные, тянут назад при ходьбе.

Ребята из пятых и шестых классов шумели больше всего, их классные руководители старались  утихомирить учеников. Девочки из девятых и восьмых классов стояли в обтягивающих юбках и блузках, накрашенные как на церемонию вручения Оскара. Мальчики рядом с ними смотрелись как надоедливые младшие братья, которые не могут усидеть на месте.

А вот и наши десятые классы. Своих я отыскала по мельтешащей между учеников Вере Сергеевне, в бледно-розовом брючном костюме. Она напоминала зефирку  пышными белокурыми волосами и своей любовью к розовому цвету.  Кроме того, от нее всегда пахло чем-то сладким. И губы она красила ярко-розовой помадой, напоминающей глазурь на торте или пирожных.

– Леська, Леська! – Ася, увидев меня, тут же бросилась мне на шею этаким дружелюбным ураганчиком. Подруга была в белой футболке и черных брюках – просто, почти официально, и смотрится хорошо. Рада, что вчерашняя драма так и не разыгралась уже здесь.

– Красотка, Асечка!

Я крепко обняла подругу.  Она была выше меня на несколько сантиметров, у нее были длинные прямые черные волосы и круглое, добродушное лицо. Кроме того, Ася была весьма фигуристой девушкой, хотя сама считала, что ужасно толстая.

– Привет, Олеся.

Бледной тенью к нам скользнула Стефания. Вот уж кто был полной противоположностью моей лучшей подруги, так это она. Если Ася была болтливая и эмоциональная, Стеф, наоборот, мало говорила, у нее был тихий, абсолютно бесцветный голос. Пожалуй, она и сама была почти призрачной – светлые волнистые волосы, льдистые голубые глаза, бледная кожа, одевалась всегда в оттенки черного, серого или белого. То ли снежная королева, то ли лесная нимфа. И интонации такие задумчивые, холодные… И если моя дорогая Ася была прагматиком до мозга костей, то Стеф вечно витала в облаках и думала об эфемерных мирах.

– Привет, Стефани, – я улыбнулась и осторожно обняла ее. В отличие от Аси, она была очень худой, когда обнимаешь ее, чувствуешь все кости, которые дружелюбно врезаются в тебя.

– О, вот она где! Виртанен! Олеся Виртанен!– Вера Сергеевна пробиралась к нам через оторопевших одноклассников, усердно работая локтями – Только тебя мы и ждали! Ты помнишь про выступление? Пойдешь сразу после слов директора! Минусовку включат!

– Спасибо, поняла, – пробормотала я.

– Итого,– Вера Сергеевна достала свой блокнот и пометила в нем ручкой, – Все 22 ученика на месте.

– 22? – я повернулась к Асе, – Нас вроде было 21?

Знаю эту цифру, потому что одно время замещала нашу старосту Марину.  Список с фамилиями я заучила наизусть.

– У нас новенький! – классная даже приосанилась от гордости, – Он приехал к нам по обмену из другой страны, так что будьте с ним приветливее, девочки!

Она тут же упорхнула к сцене розовым облачком.

– Симпатичный иностранец? – шепнула мне Ася, – Да все девочки окружат его лаской и вниманием! Вера Сергеевна может не волноваться.

– Вы его видели? – я огляделась, поправляя волосы, выбившиеся из пучка.

– Такой симпатичный, – прошептала мне Ася, – Посмотри,  стоит в конце самом. Ты сразу поймешь, что это новенький.

– Он напоминает прекрасную античную статую работы Микеланджело, – вдохновлено включилась Стеф в наш разговор.

– Тоже из мрамора и молчит? – поддела я подругу, прекратив высматривать иностранца. В конце концов, мы будем учиться вместе, еще увижу его.

– Ты как обычно, Олеся, – закатила глаза Стеф.

– Она у нас та еще язвочка, – хмыкнула Ася, обняв меня за плечи, – Налево не поворачивайся, там Андрей, пялится на тебя.

– Спасибо за предупреждение, – я посмотрела направо и тут же увидела новенького. Девочки были правы, его сложно с кем-то спутать. Как и положено всякому порядочному иностранцу, он обладал легким загаром, который подчеркивала строгая белоснежная рубашка. На правой руке часы, как у бизнесмена, и такой же кожаный портфель. Парень не был похож на десятиклассника, скорее на студента, которого случайно отправили учиться в школу. Светлые волосы были небрежно растрепаны, взгляд строгий. С моего места не разглядишь, похоже, у него серые глаза. К нему подошла наша староста, Марина, и, активно жестикулируя, начала рассказывать о  школе . Марина похудела и покрасила волосы в каштановый, и выглядела в целом неплохо в брючном костюме почти как у Веры Сергеевны, только черного цвета. Новенький вежливо кивал, взгляд его блуждал в пространстве. Да, Марину не переслушать, охотно его понимаю. Я еще раз вгляделась в лицо парня, линию скул. Мужественный крепкий подбородок и правда наводил на мысли об античных скульптурах, как и сказала Стеф.