– Живой? Рэй? Что сейчас произошло? – Валентин пытался помочь мне.

– Не трогай меня, – оттолкнув его, я продолжал лежать, задыхаясь от ненависти и безысходности, – отойди!

– Зачем же набрасывается? Но что произошло?

Его лицо выглядело озабоченным и удивленным, и почему-то довольным, хоть я и разбил ему очки. Вдруг мне стало смешно. Он столько изучал и не сталкивался с подобным?

– Объясни мне! Ты понимаешь, что произошло? – Валентин схватил мою руку, но я уже мог контролировать и ничего не произошло. – Тебе смешно?

Поднявшись, я снова сбросив его хватку.

– Я сказал, не трогай меня! – мне нужно было отдышаться и прийти в себя.

– С твоим другом я ничего не делал, лучше объясни, что ты сейчас чувствовал!

– Прикидываться дураком тебе не идет, – мне показалось, что он искренне удивлен. Но неужели ему не рассказали про меня? Если Алексей Сергеевич только догадывался, то Дмитрий знал про меня даже больше, чем я. Если только они не общались последние месяцы! Возможно, он говорит правду.

– Ты другой, – Валентин прошептал и присел рядом со мной с таким выражением лица, как будто открыл новый химический элемент. Затем осторожно прикоснулся к моему плечу, – Почему это больше не происходит?

В его серых глазах глубоко засело детское любопытство, которым он видимо пользовался в своей работе. Однако между любопытством и профессионализмом была тонкая грань, через черту которой он все-таки переступил, поэтому смотрел на меня как на единицу эксперимента, как художник на новое полотно и кисти, как голодный смотрит на кусок мяса.

Мне стоило остаться или уйти? Так оставлять его было нельзя. Надо понять с кем еще, кроме меня, он решил экспериментировать.

– Что за эксперименты?

– Это я на тебя так влияю? – кажется он оживился.

– Ты сказал, что не имеешь отношения к моему другу, почему ты так уверен? – я перевел на более важную для меня тему.

Он улыбнулся, довольный теперь тем, что я не ушел, а стою разговариваю с ним.

– Я знаю о чем ты. Мой отец разработал план, на каждом этапе можно было получить данные для эксперимента. Контрольной группой были «чистые» люди, которых необходимо было специально заразить. Но до этого не дошло, так как. я заметил ошибку в той работе, но не я один занимался этим! – даже о таком он говорил с удовольствием.

– А кто? Алексей Сергеевич?

– Да, это было условием сотрудничества с ним. Я только слышал о пострадавших, я говорил ему, что ничего не получится. Как твой друг там оказался, я не знаю.

Похоже было на правду. Нужно поговорить с главврачом, но без отца это будет невозможно, а я еще не решил рассказывать ли ему.

– Ты сказал, пострадавших?

– Теперь твоя очередь, – Валентин опять смотрел на меня детским взглядом.

– Нет, – я понял, что на сегодня узнал достаточно, если он не готов дальше делиться со мной, то мне стоило уйти. Но мне определенно придется вернуться к нему. Я поднялся.

– Кажется, ты нехорошо себя чувствуешь? Я же все-таки врач, – он сделал шаг ко мне.

В дороге я думал, что мне делать. Было только два варианта – снова подыграть, понять, что Валентин планирует делать и исходя из этого остановить его. Но могло дойти до того, что я не смогу ничего сделать. Тогда надо рассказать отцу. Но если он вмешается, будет в опасности. Но в любом случае мне нужна его помощь. Может поговорить с его другом? Но Алан вряд ли захочет скрывать это.

Возможно, после еще одной встречи я решу этот вопрос.

Кажется, я долго добирался домой, автобусы ехали медленнее, остановки казались дальше, все тянулось, как будто никто никуда больше не торопиться. Когда вошел домой – в квартире вкусно пахло, похоже розмарином. Еще одна приятная и непривычная деталь.

Отца я нашел в его комнате за чтением бумаг из синей папки. Он сидел за столом и когда услышал меня, убрал папку в ящик стола, развернулся ко мне и как всегда, при взгляде на меня, улыбнулся.

– Как все прошло?

Казалось, это легкий вопрос, и я бы с удовольствием рассказал, если бы все пошло иначе.

– На удивление необычно, – стараясь говорить спокойнее, я показался слишком равнодушным и это не соотносилось с моими словами.

– И все? – папа встал и присел рядом со мной, – подробностей не будет? Я, конечно, не разбираюсь, но мне очень хотелось познакомиться с тем, чем ты занимаешься. Может тебе нужна помощь Алана? Он давно занимается бизнесом, может что-то подсказать.

Он был так воодушевлен, что мне стало неудобно. Я ругал себя за то, что решил ему ничего пока не говорить и обещал себе, что расскажу все, как можно скорее. Но не сейчас.

– Может быть, я просто устал. Было слишком много информации. Как рука? – я слегка коснулся его плеча, но тут же отдернул.

Я понял, что ударил его током!

Ошеломленный, я посмотрел на свои руки и отчаянно пытался вдохнуть воздух. Вскочив, я взглянул на отца. Он был больше встревожен, чем удивлен, но главное, на него это не повлияло. Похоже напряжение было совсем небольшое, но страх опасности, с которым я так боялся столкнуться, с тех пор как узнал об отце, сковал меня и не отпускал. Больше всего на свете я не хотел того, что сейчас произошло. И у меня назрел очевидный вопрос – почему это произошло?

Отец поднялся. Я перевел взгляд на него и страх снова прошелся мурашками по моей спине, по моим руках. Каждая клетка меня кричала о худшем моем начале, указывая на то, кто я на самом деле и готова была взорваться и заполнить всю эту комнату, превратившись в песчинки. Чтобы сдержаться, я вышел из комнаты, но этого казалось мало, хоть я видел, что не навредил отцу, но вероятность этого туманила мою голову и я выбежал из квартиры.

Наконец, ледяной воздух ударил мне в лицо и грудь, чем замедлил меня. Под ногами был только жесткий сухой асфальт. Все казалось крошечным, безжизненным, уходящий от меня, как красные огни машин. Вдруг я услышал голос отца и обернулся. Он догнал меня и остановился, давая понять, что я имею право на безопасное расстояние.

– Рома! – облако пара окутывало его лицо, но тут же исчезало как в пропасти, тогда я заметил, что он всего лишь в рубашке.

– Ты в порядке? – я посчитал, что успокоился при его появлении, но голос выдавал истину.

– Ты поэтому решил устроить мне кардиотренировку? – папа аккуратно выдал улыбку, – Посмотри, ничего страшного не случилось.

– Ты замерзнешь, пойдем, – я жестом указал по направлению к дому и только сейчас заметил, что мы были почти у остановки.

– Хорошо, но ты тоже посмотри на себя.

Мы не сдвинулись с места.

– И давно это с тобой?

От его вопроса по мне снова прошла волна страха, и он, поняв каков был бы мой ответ, молча повернул в сторону дома. Я последовал за ним.

Редкие прохожие, торопясь, пробегали, между нами, позвякивая чем-то и вторгаясь в наше пространство, как этот декабрьский холод.

– Ты опять убегаешь, – не обращаясь ко мне, мысленно вслух выдал отец, хотя я шел рядом.

Я промолчал.

Дома меня не покидало чувство тревоги, но осторожное и в то же время мягкое поведение отца держало меня в сознании.

Он предложил пройти на кухню.

– Ты заставил меня побегать, умно, – он с лёгкостью говорил со мной, будто ничего не произошло, устанавливая блестящий чайник на огонь, не торопясь одной рукой.

– Извини.

– Значит, сегодня это впервые произошло? – он занял место у окна, будто был наготове, если я сорвусь с места.

– Кажется, да, ведь проверить это сложно, – сам я уже задумался из-за чего это могло со мной случиться. Если изначально способность была одной целой, то произошли какие-то изменения. Вопрос: во мне или из-за постороннего воздействия? О последнем я серьезно задумался.

– Ну да. Ты испугался? Рома?

– Ты скажешь, что в этом ничего страшного? – я решил, что он это имеет в виду.

– Не думай, что я тебя не понимаю. Я был таким же как ты и знаю, что ты хочешь все контролировать сам. Даже верю, что ты можешь это, но за меня ты не должен беспокоиться.