Мама вся в поту рожала меня, а Оксана бегала вокруг нее, протирала ей лоб влажной тряпочкой, расплетала ей косу, приговаривала какие-то молитвы или заговоры.

— Ох же ж, Амеля, угораздило тебя рожать в Вальпургиеву ночь-то… Свят-свят-свят… Ох, не к добру для дитяти… Не к добру… Тужься, девочка, тужься, скоро все кончится…

Спустя минуту комнату заполнил плач младенца. Повитуха приняла дитя, а мама умолкла и тяжело дышала.

Я, как завороженная наблюдала за этим чудом. Как я появилась на свет…

Сильный порыв ветра распахнул окно, и струи дождя стали заливать стоящую внизу лавку и пол. Плач ребенка вырвался наружу и приглушился раскатом грома.

— Ох, не к добру… Разгулялась нечистая сила… — бормотала Оксана, поднося маленькую меня матери, а сама кинулась закрывать окно.

Мама прижала меня к груди, облегченно улыбнувшись, и я увидела на ее шее то самое ожерелье с агатом. Она склонилась ко мне с улыбкой и ожерелье блеснуло, выпав из-под ворота ее рубашки.

«Так вот откуда это воспоминание…» — догадалась я, вспомнив, что именно эта мимолетная картинка, пронеслась перед глазами в тот момент, когда я нашла в папином кабинете шкатулку с украшением.

— Милая моя доченька… Агата… — прошептала мама. Оксана подошла к ней и взяла ребенка.

— Давай, обмою да спеленаю.

Амелия нехотя выпустила кричащий комочек из рук. Но когда заметила, что Оксана уж как-то туго пеленает кроху, с усилием привстала на кровати.

— Дай мне ее обратно, — слабым голосом потребовала она, словно почувствовала что-то неладное.

Оксана не отреагировала и лишь продолжила туго укутывать кричащее дитя, отнятое из рук матери.

— Оксанка, отдай мне мою дочь!

— Не отдам! — резко вскрикнула Оксана и закрыла дитя, лежащее на столе, спиной. — Это нечистый ребенок! Даже природа противиться его рождению, посмотри! Амелька, так будет всем лучше! Пусть лучше дитя сгинет, чем и ты с ней! Тебя ж на костер люди пустят!

— Отдай мою дочь! — кричала мама и, медленно поднявшись на ноги, держась за стену, подошла к повитухе. Оксана схватила орущий сверток и ринулась к двери, но резко замерла и встала посреди комнаты как вкопанная.

— Так-то лучше. А теперь дай мне ребенка, — спокойно произнесла Амелия, опершись на стену.

Повитуха, как загипнотизированная, послушно отдала малыша и ждала последующих указаний.

— А теперь ступай домой, Оксана, и ложись спать, — велела мама, прижимая к себе младенца и слегка покачивая, чтобы успокоить неистовый плач. Женщина ушла прочь, а мама стала наспех собирать вещи.

«Она хочет сбежать. Предчувствует беду… Бедная моя мамочка…», — думала я, с ужасом наблюдая за происходящим, ведь знала, что будет дальше. Вот-вот односельчане взбунтуются и придут по ее душу. И по мою…

Но, к счастью, я не увидела снова той страшной бойни и как разъяренная толпа забивает до смерти мою несчастную мать… Велигор разбудил меня.

— Ты начала плакать и кричать, я решил, что уже пора, — обеспокоенно сказал он, склонившись надо мной.

Я утерла слезы и пришла в себя.

— Спасибо, — еле слышно прошептала я и не в силах сдерживать эмоции, разрыдалась. Я даже позволила ему себя обнять.

Мне было горько осознавать, что моя родная мать погибла из-за моей же семьи! Моя родная бабушка извела ее, настроила против нее людей, их руками убила ее. А отец… Он отрекся от любимой, не отстоял ее. А когда примчал спасать — было уже поздно.

Я не могла поверить, что все было именно так, но ведь я все видела собственными глазами. Отец с бабушкой Лизой скрыли от меня правду, и теперь я знала почему. Он не защитил маму, не отстоял свой выбор. Спас меня, но не смог спасти Амелию. Теперь мне было понятно, почему бабушка всегда была так строга ко мне, почему запрещала говорить о маме. Она ненавидела ее. Да и меня, видимо, приняла только потому, что во мне — кровь ее сына. Как ни крути, я наследница рода. Великого, древнего, знатного рода. А еще безжалостного и жестокого…

Мавка, всхлипывая, утирала слезы, дослушав мой рассказ.

— Так вы поэтому сбежали из дома?

— Да. Я не смогла больше смотреть им в глаза, слушать их высокопарные речи про честь и величие нашего рода, про то, что я, как и мои предки, обязана продолжать чтить традиции семьи и отстаивать интересы таких же магов, как и мы, в Совете. Я забрала с собой ожерелье, которое блокировало магию стихии, и просто сбежала. Откуда оно взялось у матери — ума не приложу. Может, она предвидела беду и пыталась защититься от родни папы? Боялась, что они нападут на нее. Ну, а дальше ты знаешь… Теперь ты — моя семья, Полева! И я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось по моей вине или по вине моих родственничков…

Мавка взвыла и вся в слезах бросилась меня обнимать. Я как могла утешала ее, говоря, что все уже в прошлом и что никому не позволю ее обидеть…

19. Послевкусие

Пока мы с Полевой беседовали в моем кабинете, дверную ручку закрытого салона несколько раз дергали в попытках войти.

— Ну что за люди? Там же не на магическом языке написано! За-кры-то! — раздраженно произнесла Полева, кутаясь в теплый плед. От переживаний и стресса она вся дрожала. Я заварила ей чай и протянула большую чашку с ароматным напитком.

— Дела не ждут. Похоже, нам нужно возвращаться к работе, раз мы… живы… — иронично улыбнувшись, пожала я плечами.

— Вы думаете, Рубина не сдаст вас отцу или бабушке?

— Она ясно дала понять, что не заинтересована в моем возвращении. Пока меня нет, главная наследница рода — она. А это то, о чем она всегда так мечтала. Родных братьев или сестер у меня нет, право переходит Рубине, как к старшему отпрыску тети Арины.

Из торгового зала снова послышался стук и скрежет — кто-то отчаянно рвался внутрь, царапаясь острыми коготками в стекло.

— Вот неугомонные! Эти невесты, все как с ума сходят перед свадьбой! — заворчала мавка. — А вдруг ваша бабушка или отец все-таки узнали…

— Если бы это было так, мы здесь с тобой так спокойно не разговаривали бы… — перебила я Полю и похлопала ее по плечу. — Будем считать, что на этот раз пронесло.

— На этот раз? А я говорила, что не стоит ввязываться в эту историю с нереидой… Из-за нее мы так влипли. Вы уж постарайтесь больше не вляпываться так…

— И никому не помогать? Если бы я так думала, ты до сих пор торговала бы букетиками на морозе в парке, а твой любимый Азим искал бы другую работу. А о бедняжке Мариинне я вообще молчу, и о Ювале, который коротал бы вечность в скале. Как ты можешь так говорить, Полёва?

Мавка пристыженно умолкла и потупила взгляд.

— Я просто не хочу, чтобы вас забрали у меня… Не хочу быть снова одна, — дрожащим голоском вымолвила она и попыталась отхлебнуть чая, но вместо этого только всхлипывала без конца и края. Мне снова стало жаль ее. Она такая беззащитная и ранимая. Я присела на корточки перед ней и, заглянув в ее широко раскрытые, наполненные слезами глаза, попыталась приободрить.

— Все будет хорошо, Поленька. Я ни за что не оставлю тебя, слышишь?

— Угу… — всхлипнула она и утерла слезу. — Пойду открою салон, а то эти безумные невесты вынесут дверь, и никакая магическая защита от них точно не спасет…

— Нет, ты посиди еще здесь, попей чаю. Я сама все сделаю.

Я включила свет, потому что солнце давно повернулось, и в зале стало мрачновато, затем кое-как замаскировала с помощью заклинания скрытия обугленный пол (заниматься магической уборкой мне не хотелось, да и плохо у меня это выходило), убрала остатки манекена, и подошла к двери, еще раз окинув взглядом салон.

— Вроде бы относительный порядок, — сказала сама себе и перевернула табличку на двери, повернув щеколду. В этот момент меня почему-то охватило странное чувство, как будто что-то не так. Но я пока не знала, что именно. Я внимательно осмотрела замок, но ничего подозрительного не заметила.

«Наверное, показалось» — подумала я.

На удивление, ни одной клиентки до конца дня так и не было. Мы с Полевой проболтали до самого вечера, пока не пришло время уходить.