- О, – проговорил несчастный Феликс, – это правда?

Джулиан остановился.

- Мой дорогой друг, уж не вы ли в их числе?

- Это мелочь – быть может, совсем неважная! Я хотел рассказать уже давно, но я дал обещание даме.

- Какой даме?

- Миссис Фолькленд, – поколебавшись, признался Феликс. – И я все ещё не уверен, что поступаю правильно, нарушая слово. Она доверяет мне, полагалась на мою честь. Но когда я услышал о том, что ей подстроили такую ловушку и лишили ребёнка, я подумал, что она всё ещё может быть в опасности. Что если в следующий раз будет хуже? Как я могу ставить мою честь против её жизни?

- Вы совершенно правы. Расскажите мне всё, что знаете.

Феликс покорно кивнул.

- Это было на той вечеринке – когда Фолькленда убили. Вы помните, что я рассказывал Боу-стрит – как поговорил с миссис Фолькленд, как она пожаловалась на головную боль и ушла? Это правда. Она весь вечер выглядела нездоровой. На свету было заметно, что она очень бледная и уставшая – и дрожащая как затухающее пламя. Хотелось обхватить её руками, чтобы она не потухла.

Но она всё равно храбро держалась, говорила со мной о том и о сём и смотрела вполглаза за дверьми, чтобы поприветствовать припозднившихся гостей. Но внезапно она раскрыла глаза, побелела как мел и пошатнулась. Я подхватил её.

Нет, она не упала в обморок. Она опёрлась о меня, и я понял, что она не хочет, чтобы кто-то знал о том, что сейчас произошло. Никто ничего не заметил – всё произошло быстро, а вокруг была целая толпа. Я оглядывался как безумец, пытаясь понять, не стоит ли позвать на помощь, и тогда я увидел его – Дэвида Адамса. Он только что приехал и стоял в дверях, глядя вокруг как ястреб. Я понял, что это увидев его, миссис Фолькленд чуть не лишилась чувств.

Тут она перестала на меня опираться и начала быстро обмахиваться веером. Ничто не выдавало её испуга – только очень бледное лицо и бисеринки пота на лбу. Адамс теперь смотрел прямо на неё, и я подумал, что он может подойти, и мне нужно будет его остановить – а я прекрасно мог бы обойтись без этого, ведь боюсь его до судорог. Но он так и не подошёл, а миссис Фолькленд больше не смотрела в его сторону.

Она обратилась ко мне, и её голос был так спокоен, что если вы бы не слышали её слов, то не заподозрили, что произошло нечто из ряда вон. Она была всё такая же белая и медленно махала веером, будто в такт музыке. Она поблагодарила меня за заботу и спросила, может ли она рассчитывать, что я никому не расскажу про то, что у неё было такое головокружение. Я сказал, что готов для неё на всё, что угодно, и беспокоюсь, что она может плохо себя чувствовать. Миссис Фолькленд ответила, что сейчас с ней всё в порядке, но она хочет уйти с праздника. Она добавила: «У меня болит голова. Если кто-то спросит вас, вы скажете, что у меня болит голова – и ничего больше?»

Я сказал, что сделаю то, о чём она просит. Но меня это не очень радовало, и, думаю, она понимала это, потому что сказала, будто надеется, что я имею в виду именно то, что сказал – особенно, если я догадываюсь, почему она едва не упала в обморок. Я разволновался и сказал, что не строю никаких догадок, потому что никогда не угадываю и так далее. И тогда она сказала… Впрочем, неважно, это просто пустяк…

- Позвольте мне судить об этом, – сказал Джулиан.

- О, это просто вздор, – Феликс взмахнул рукой, будто отметая что-то в сторону. – Она сказала, что по её мнению, я многое заметил, но в отличие от других её знакомых, я не стану повторять этого. Это правда, у меня в голове ничто не задерживается настолько, чтобы я мог об этом сплетничать.

- О, да, – пробормотал Джулиан, – уверен, всё так и есть.

Феликс неуверенно на него посмотрел.

- Так или иначе, она сказала, что не знает ни одного другого джентльмена, которому может доверять и который бы скрыл то, что видел, но доверяет мне. Это всё, что я могу рассказать! Я поклялся, что она может доверять мне! Но как я мог держать моё слово дальше, когда она в опасности! – он немного побледнел. – Я хочу знать, если бы я рассказал раньше…

- Поверь мне, это ничего бы не изменило. Семена этого несчастья были посеяны гораздо раньше, чем гвозди – вбиты в седло. Вы ничего не могли сделать, чтобы это предотвратить.

Феликс выдохнул и кивнул.

- Почему появление Адамса так напугало её?

- Я подозреваю, она не знала, что он придёт. Он не был приглашён изначально. Он вытребовал приглашение у Фолькленда, который, вероятно, не предупредил жену.

- Вы думаете, у Адамса были причины убить Фолькленда, и миссис Фолькленд знала это, и потому так испугалась – она боялась того, что он может сделать?

- В этом что-то есть, – протянул Джулиан, – но я думаю, это лишь часть ответа.

Прибыв домой, Джулиан обнаружил, что его фрак уже готов, как и всегда.

- Сегодня мне он не пригодится, – сообщил он Брокеру. – Пошли в «Погреб старой белой лошади» и закажи почтовую карету с парой… нет, четырьмя лошадьми. Нам нельзя терять времени.

- Куда мы едем, сэр?

- В Сомерсет, в деревню Монтакьют. Я хочу познакомиться с мисс Верити Клэр.

Глава 22. Жмурки

Прежде, чем отправиться в Сомерсет, Джулиан отправил записку Вэнсу, где кратко рассказал, что уезжает по делу на день или два. Он намеренно ничего не стал сообщать сэру Малькольму, потому что не был уверен, что тот удержит это в тайне от Клэра. Кестрель не собирался предупреждать молодого юриста о том, что хочет увидеть его сестру.

Облачившись в дорожное – толстый шерстяной сюртук и плащ с короткой пелериной – он задумался о том, сколько продлиться путешествие. Сейчас вечер пятницы, если в дороге ничего не случится, они покроют сто тридцать миль до Сомерсета за десять часов. Если повезёт, у них получится вернуться в Лондон в воскресенье ещё до рассвета. Это немалая трата времени, ведь, чтобы выиграть пари с Де Виттом, нужно раскрыть дело до полудня во вторник. Но Квентина и Верити Клэр окружала тайна, и Кестрель верил, что именно сестра, а не брат поможет её раскрыть. Кто-то должен был поехать в Сомерсет в повидать её – почему бы не он.

Брокер с обычным искусством совершил все приготовления. К десяти вечера они уже были готовы отправиться в путь. Дороги из Лондона в Западные графства были лучшими в Англии, а сегодня ещё и сухими, хотя облака пыли, забивающей нос и глаза вскоре заставили Джулиана желать хотя бы небольшого дождя. Почтовые станции работали так быстро, что не успевали путники выйти из кареты и размять ноги, как их багаж был уже перенесён в карету со свежими лошадьми, так что приходилось залезать туда самим, и карета бешено неслась дальше. Спать в дороге было непросто, но Джулиан и Брокер приспособились дремать урывками, чему помогал немалый запас бренди.

Кестрель сверился с картой графства Сомерсет и решил ехать через Йовил – городок в четырёх или пяти милях от Монтакьюта. Он не был уверен, есть ли в такой маленькой деревне как Монтакьют, где остановиться; кроме того, прибытие на почтовой карете привлечёт внимание, а Джулиан хотел появится неожиданно. Он понимал, что мисс Клэр не будет рада его видеть – быть может, даже попытается покинуть дом или скрыться до тех пор, пока он не уедет.

В Йовиле Кестрель нашёл приятный старый трактир, что в очень традиционном духе представлял из себя лабиринт коридоров и необъяснимых лестниц. Здесь была даже лестница, проходившая прямо через спальню, в которой остановился Джулиан; об этом стоило помнить, пересекая комнату, чтобы не удариться и не упасть. Он около часа проспал на кровати, которую Брокер сперва осмотрел, разыскивая «колонистов», как он их назвал. Затем Кестрель умылся, переоделся и отправится в кофейную за завтраком, предоставив Брокеру есть, спать или развлекаться, как он сочтёт нужным.

После завтрака, Джулиан нанял двуколку, и дородный, немногословный кучер повёз его в Монтакьют. Стоял прекрасный день, пейзаж был идиллически зелен и залит солнцем. Все здания – фермы, мельницы, церкви – были сложены из одинакового камня медового цвета. Он явно был местным – Джулиан видел его «месторождения» вдоль дороги. Целые деревни сверкали золотом в утреннем солнце, дома наполовину скрывались за зелёными деревьями и яркими цветами.