Через некоторое время в отдел демографической статистики, среди прочего, поступила информация о том, что Заурядница Франц Иосифович, такого-то года рождения умер от такого-то заболевая, и рядом стоял шифр. Видимо, при наборе фамилии программа произвела автозамену, оператор её, конечно, не заметил, да так с опечаткой и отправил в отдел. И если бы теперь кто-то захотел узнать, был ли на самом деле такой Франц Иосифович Заурядица, то он бы, непременно, узнал, что Франц Иосифович Заурядница был, а вот Заурядицы – нет, такого никогда не было…

2017 год

За окном неслышно моросил дождь. Рита, поёживаясь, проводила Фёдора на работу и вернулась обратно в тёплую постель. Она лежала и улыбалась. Несмотря на неустроенный быт, Рита, всё-таки, чувствовала себя счастливой, ведь у неё был любящий муж, в ухо ей сопела их трёхлетняя дочь Таня, а под сердцем у Риты стучало ещё одно маленькое сердечко. Казалось, её счастье действительно было полным. С этим светлым чувством Рита снова уснула.

Зазвонил телефон. Он чересчур зло и с леденящим душу треском разрезал упруго натянутую простынь тишины, буквально вырвав Риту из сна. Номер был незнакомый. Она взяла телефон в руки, но так и не ответила. Через несколько минут звонок повторился. На третий раз Рита собралась с духом и решилась.

– Здравствуйте, вас беспокоит нейрохирург из тридцать первой городской. Кем вам приходится Фёдор Петрович Несчастный?

– Это мой муж. С ним что-то случилось?

– У него кроме вас близкие есть?

– Нет. Что с ним случилось?

– Вынужден вам сообщить, что два часа назад Фёдор Петрович был доставлен к нам в тяжёлом состоянии.

– Что с ним?!

– Это не телефонный разговор. Приезжайте, тогда и побеседуем.

– Как ваша фамилия?

– Честнов, первое нейрохирургическое отделение.

– Я поняла…

– Тогда жду.

Рита выронила телефон и, закрыв лицо руками, заплакала.

Наспех собравшись, менее чем через час она вместе с дочкой уже была в больнице. Переступив порог отделения, Рита остановилась, не зная, что ей делать дальше.

– Женщина, вам кого? – спросила вошедшая в отделение медицинская сестра.

– Мне доктора Честнова.

– А по какому поводу?

– По поводу моего мужа.

– Вам придётся подождать. Анатолий Сергеевич сейчас в операционной, когда освободится – неизвестно.

– А я могу увидеть моего мужа?

– Как его фамилия?

– Несчастный.

– К сожалению, у нас такого нет.

– Как же? Ведь доктор сам мне позвонил.

– Когда ваш муж поступил?

– Сегодня.

– Знаете, возможно, он в реанимации. Узнайте там.

– Спасибо.

– Всего доброго.

Сестра как будто испарилась. Немного постояв, Рита поняла, что понятия не имеет, где находится реанимация. Постояв ещё немного, она отправилась на поиски.

Найдя реанимационное отделение, Рита осторожно приоткрыла дверь и заглянула. В коридоре было пусто. Рита наклонилась к Тане и приложила палец к губам. Ребёнок послушно кивнул в ответ. Войдя с дочкой в отделение, Рита тихонько закрыла за собой дверь. Они простояли довольно долго. Наконец, в коридоре появилась пожилая женщина в зелёной медицинской робе. Прихрамывая, она подбежала к Рите и стала громко кричать, размахивая мокрой тряпкой. В конце концов, женщина выпихнула Риту с дочкой из отделения и закрылась изнутри на ключ. Через несколько минут дверь открылась, и вышел врач.

– Вам кого?

– Я Маргарита Несчастная. Мне сказали, что мой муж, возможно, находится в этом отделении.

– Да, есть такой.

– Я могу его видеть?

– Да. Надевайте халат с маской и проходите, но только без ребёнка.

– Где же я её оставлю?

Врач не на долго задумался.

– Ладно, пускай побудет у нас в ординаторской.

Они вошли в небольшую комнату. Врач усадил Таню на диван, после чего проводил Риту в палату, где находился её муж.

– Пятнадцать минут, не больше.

– Федя… Феденька…, – Рита взяла мужа за руку и заплакала. Он лежал укрытый белой простынёй, изо рта его торчала трубка, соединённая с каким-то аппаратом, из носа тоже торчала тоненькая трубочка, а по третьей в прозрачный мешок оттекала моча. Ещё из-под простыни тянулись провода, которые соединяли тело с монитором. Фёдор лежал неподвижно и ни на что не реагировал.

– Феденька… любимый мой… открой глаза… Ты меня слышишь? – Рита подняла веко правого глаза, и по щеке Фёдора скатилась слеза. Она испугалась и тут же отпрянула назад. Фёдор даже не моргал. Рита снова осторожно подошла к мужу. Погладив его по голове, она закрыла лицо ладонями и зарыдала. В палату вошёл врач. Рита поцеловала мужа и молча вышла. Забрав Таню, она вернулась под двери первого нейрохирургического отделения.

Около трёх часов они провели в ожидании Честнова. Рита непрестанно вытирала с лица слёзы, Таня спала у неё на коленях. Наконец, вышел Честнов.

– Вы по поводу Несчастного?

– Да, я.

– Как я вам уже говорил, состояние вашего мужа очень тяжёлое, – Честнов снял с лица маску и сел рядом с Ритой.

– Я уже была у него. Что с ним?

– У него обширное кровоизлияние в головной мозг вследствие разрыва аневризмы.

– Лопнул сосуд?

– Можно сказать и так.

– Это очень страшно? Он выживет?

– Скорее всего, нет.

Рита снова заплакала, но быстро взяла себя в руки.

– А операция? Ведь делают же операции?

– Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Мы можем выполнить операцию, но не можем гарантировать, что он её перенесёт.

– Но это хоть какой-то шанс, ведь так?

– Понимаете, даже если он выживет, он никогда не сможет вернуться к обычной жизни, это будет живой труп, за которым потребуется постоянный обременительный уход.

– Как вы можете так говорить?!

– Я говорю вам правду. Более того, даже при хорошем уходе он всё равно долго не протянет.

– Я настаиваю на операции! – Рита вскочила с места, взяв спящую Таню на руки.

– Послушайте меня, так будет только хуже…

– Для кого?! Для вас?!

– Нет, для вас…

– А теперь ты меня послушай, тварь. Если он умрёт, я тебя по судам затаскаю, я вас всех по судам затаскаю! Ты меня понял?! – Рита схватила врача за ворот халата. – Ты меня понял?!

– Дело ваше, – Честнов подался назад, и Рита отпустила ворот. – Пойдёмте, подпишите согласие.

Через три часа Фёдор успешно перенёс операцию.

На следующий день Рита оставила дочь с приходящей няней и поехала в больницу. Её пустили к мужу, но буквально на пять минут. Рита решила сдерживать слёзы и не подавать вида, но когда она вошла в палату, то снова разрыдалась. Его голова была забинтована, местами проступала кровь, а из-под повязки торчали трубочки. Во рту трубки уже не было, зато другая была вставлена прямо в горло, шлангами она соединялась с дыхательным аппаратом. Лицо Фёдора было сильно перекошено на левую сторону. В остальном всё было по-прежнему. Обливаясь слезами, Рита поцеловала Фёдора и вышла из палаты.

На протяжении полутора месяцев Рита ежедневно приезжала к мужу. За это время у него дважды было тяжёлое воспаление лёгких, а на крестце образовался глубокий незаживающий пролежень, от которого шёл гнилостный запах. Но главное, как считала Рита, Фёдору стало лучше. Теперь он лежал с открытыми глазами и, ей казалось, наблюдал за окружающими.

Ещё через неделю Фёдор стал самостоятельно дышать через трубку в горле, и его перевели в общее отделение. Глотать ему было тяжело, поэтому кормить продолжали с помощью специального зонда, установленного через нос в желудок. Моча по-прежнему отходила по катетеру. Тем не менее, Рите сообщили, что до конца недели она должна забрать мужа из больницы. Через два дня Фёдор вернулся домой.

Таня, приоткрыв дверь, с опаской заглянула в комнату.

– Танюша, иди к нам, поздоровайся с папой. Ты ведь так сильно скучала по нему, – позвала дочку Рита, едва сдерживая слёзы.