Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Вполне возможно, что интрига бегства и возможной погони занимает читателя в гораздо большей степени, чем суждения о Мельпомене, однако автор рискнул отвлечься в эту сторону не ради красного словца. Упоминание об искушенности героя в сфере драматургии и режиссуры окажутся в нужное время весьма кстати. Впрочем, сказанного уже более чем довольно, двинемся же вослед за беглецами.

Итак, сквер расположился меж двух параллельных улиц, и при этом – с весьма значительным перепадом по высоте – пять ярусов, где произрастали деревья и кустарник, к тому же наклонных еще и сами по себе, соединялись в различных местах неширокими лесенками, так что, в совокупности, перемещение от улицы Пилимо к переулку Театро можно, по нагрузке, соотнести примерно с подъемом на пятый-шестой этаж. Жорж, однако, совершенно не сбавил темп, что для человека его возраста казалось практически невозможно. Дядя Фёдор измучился до серьезной одышки, и то и дело вынужден был делать небольшие остановки, дабы перевести дух, а старикан мчался буквально вприпрыжку. Федя едва различал его силуэт. Присутствовала еще одна несообразность – вместо того, чтобы между ярусами подниматься по лестницам, что было бы намного удобнее, проворный пожилой плут бежал по траве и скользким после дождя листьям. Зачем – это невозможно было взять в толк, но, даже несмотря на одышку и слабость, Фёдор следовал по его стопам. При всём том, размышлять о несуразностях маршрута не было возможности – мыслительный процесс замер под действием испуга и крайней фантастичности обстоятельств.

Поднявшись наверх и буквально падая от изнеможения, наш герой застал старика, рыскающим вдоль строительных заграждений, видимо и для него появление последних на месте единственного выхода к переулку, явилось неприятнейшим сюрпризом. Метрах в ста влево строительная ограда соединялась с высокой решеткой, окружающей хорошо освещенное изящное здание в три этажа. Жорж сделал знак следовать за ним туда. Возле решетки беглецы обнаружили ящик. Ежели встать на него, можно было бы, употребив изрядные усилия, перемахнуть через решетку, однако такому предприятию препятствовали прутья. Недолго думая, старик приказал Феде снять пальто и накинуть его поверх решетки. К слову – шляпа и портфель, в котором, помимо малозначимых бумаг, находился паспорт, в суматохе оказались забыты в злополучной квартире, правда герой наш об этом казусе покамест не вспомнил и, признаться, не вспомнит еще достаточно долго. Трюк с перекинутым пальто помог сообщникам кое-как перебраться на ту сторону. Оставалось опрометью пересечь двор и, повторив тот же фокус, оказаться уже напротив театра.

Не тут-то было! Раздался вой сирены, а далее и вовсе как в кино – из небольшой пристройки выскочили как из ларца – двое с автоматами. Направив оружие на возмутителей спокойствия, один охранник громко произнёс по-литовски, а другой по-украински (автор сразу даёт вольный перевод на русский язык):

– Вы незаконно пересекли границу суверенного государства и находитесь на территории украинского посольства! Немедленно руки за голову и лечь на землю, иначе мы будем стрелять на поражение!

Для Фёдора Михалыча такой оборот событий выдался последней каплей в череде стрессов и без того лютого вечера. Упав ничком и успев лишь заложить руки за голову, он теряет сознание, успевая, однако, заметить, что Жорж, как ни в чём не бывало, остаётся спокойненько стоять.

Дяде Фёдору показалось, что очнулся он практически сразу же, вот только сознание прояснилось полностью при еще более странных обстоятельствах, чем те, которые вынудили его упасть – они шли со стариком, бережно обнимающим и поддерживающим его за пояс, по направлению к открывающейся, как раз на переулок Театро, калитке посольства. Офицер, стоящий подле калитки, вытянулся во фрунт и козырнул. Федя уже не удивился. Выйдя за ворота, он почувствовал неожиданный прилив сил и даже какую-то свежесть.

Он будто бы откуда-то знал, что они направятся в театр. Почему именно там старый прохиндей решил спрятаться от погони, да и гнался ли за ними кто-то взаправду – вопросы сии оставались открытыми. Тем не менее, Фёдор Михалыч без лишних слов следовал за Жоржем. Спутники вошли в здание театра через оказавшуюся не запертой дверь, лишенную опознавательных знаков и табличек – возможно, это был чёрный ход. Сразу за дверью начиналась лестница – проход на первый этаж, где, собственно, и располагалась сцена, гардероб и театральный буфет – отсутствовал. Еще до того, как войти, Фёдор заметил, что все окна в здании темные – оно казалось пустым. Однако, поднявшись на второй этаж, выяснилось, что там кипит бурная жизнь – ярко горел свет в коридоре, а за несколькими дверьми слышались оживленные голоса и классическая музыка. Окна были очень тщательно занавешены, и, скорее всего, кроме штор, полную светомаскировку обеспечивала специальная драпировка. Старик, впрочем, жестами увлек своего сообщника в дальний конец коридора – он, казалось, прекрасно ориентировался в здании. Их путь лежал в гримерные. В одной из них магистр загадочных наук оставил Федю, велев ему переодеться в праздничный костюм, случившийся тому впору, да еще и лаковые туфли аккурат подошли. Над такими «мелкими» совпадениями вчерашний малохольный малый, а ныне – новоиспечённый авантюрист, более не задумывался. Хотя, всё же подивился, когда на пороге его уборной явился преобразившийся маэстро – на нём был не только великолепно подогнанный фрак, но и несколько медалей и значков, а главное большой медальон на груди, в виде золотого равноконечного креста с раздвоенными и закруглёнными концами, в центре которого ярко сверкал крупный восьмиконечный рубин.

– Нас ждут! Вся вильнюсская русскоязычная аристократия сегодня здесь, – провозгласил он торжественно, и подхватив Фёдора под руку, повёл к тем дверям, за которыми слышались музыка и голоса.

В просторной зале находились около тридцати-сорока человек – мужчины в строгих фраках, женщины в бальных платьях. Несколько пар вальсировало, остальные образовывали небольшие группки по два-четыре человека, располагавшиеся по периметру зала. Три пронырливых официанта разносили бокалы с шампанским и бутербродики с икрой. Стоило нашим героям предстать на пороге, как старик юрко скользнул куда-то в сторону, а к Фёдору торопливо направился, раскрывая объятия, улыбчивый джентльмен средних лет. Заключив недоумевающего гостя в объятия, затем прочувственно тряс руку и, со словами: – «Ну, наконец-то! Мы, признаться, заждались!», развернулся к публике и захлопал в ладоши, призывая музыку и говорящих смолкнуть. В воцарившейся тишине изрёк:

– Дамы и Господа! Прошу одарить вашим вниманием нашего дорогого гостя из Праги – Фёдора Михайловича Романова, кандидата физико-математических наук и просто замечательного человека!

«Черт возьми, откуда такая осведомлённость?», – только и успел подумать Федя под гул аплодисментов. В руке его оказался бокал с шампанским, да тут же некая пожилая дама схватила его под локоть и повела в сторонку. Бал продолжился, новая знакомая защебетала:

– Какого вы мнения, голубчик, о недавно опубликованном в «Physical Review» обзоре профессора Пардо?

Вот тебе, батенька, и «Юрьев день»! Конечно же, Фёдор читал этот обзор – он просто обязан был знакомиться с новыми статьями Виктора Пардо – крупнейшего специалиста в области полупроводниковых лазеров из Чили, – ведь его работа в пражской фирме, занимающейся разработкой медицинского оборудования, как раз основывалась на теории чилийского профессора. Тут бы, конечно, задуматься – откуда у всей этой незнакомой доселе публики, столь глубокие познания о различных сторонах Фединой жизни, и не разыграна ли вся эта партия заранее, – впрочем, как они могли рассчитать, что он увяжется на улице за босоногой? Однако, после всех треволнений вечера, думать в эту сторону решительно не было никаких сил – гораздо проще продолжить беседу как ни в чём не бывало. Дама, прицепившаяся к нему, выказала незаурядные знания в области физики лазеров. Фёдор сел, что называется, на своего конька, и вскоре оживлённо отвечал на её профессионально задаваемые вопросы. Спустя несколько времени, боковым зрением он уловил на себе чей-то пристальный взор. Обернувшись навстречу ему – замер. Он думал, было, что удивить его уже невозможно, ан нет! Взгляд, пронзающий его, принадлежал босоногой! … Или её двойнику. Разве что здесь она предстала в совершенно ином обличии.

15
{"b":"751918","o":1}