– Внимание, нарушение целостности сектора два и пять энергоустановки! Второй двигатель повреждён! Внимание, нарушение целостности сектора два и пять энергоустановки! Второй двигатель повреждён!

Нет, нет, нет! Сначала первый, затем второй и пятый? Насколько я знал, наша установка состояла из пяти секторов, четыре работают – один резервный. Но если повреждены три сразу, то у нас большие проблемы.

– Внимание, экстренное отключение двигателей!

Да, именно такие проблемы! Если большая часть энергоустановки повреждена, двигатели отключаются, оставляя запас энергии для системы жизнеобеспечения. Живая команда сможет починить двигатели или энергосистему либо воспользоваться эвакуационными челноками. Раньше всё было иначе, делали ставку на то, что даже на одном двигателе с повреждённой энергоустановкой можно добраться до планеты. Но потом череда аварий десять лет назад положила конец подобной схеме. На полёт расходовался почти весь ресурс, а системы очистки воздуха и медицинская система в условии недостатка энергии часто давали сбой, и команда погибала…

«Надеюсь, у нас все живы!» – мелькнула мысль. У них не было симбионта, как у меня, чтобы вылечить раны. Моя рука, кстати, была в порядке. Раны там, где кость проткнула кожу, тоже не осталось, только красный шрам.

Еле слышный гул, который сопровождал нас с начала путешествия, резко стих. Несмотря на вой аварийной системы и барабанящие космические камни, без этого звука навалилась тревожная тишина, и концерт для обшивки с астероидами звучал, как сквозь вату. Вот и всё, мы застряли в космосе, пока у нас не кончатся ресурсы. Если повезёт, запаса хода аварийных капсул хватит, чтобы высадиться на Черныша и оттуда послать сигнал бедствия. Вот только кому? Даже если бы сигнал мог дойти до Земли, он оказался бы там не раньше, чем наши кости станут частью местных осадочных пород. Единственное, на что мы можем рассчитывать – это дублирующая экспедиция, но вряд ли новый корабль отправят в такую глушь…

«Твоя продолжительность жизни будет значительно выше, чем у обыкновенных представителей твоего вида», – услышал я голос в голове. – «Нахождение в непривычной атмосфере не вызовет проблем. Ты доживешь до того, как тебя спасут», – после недолгого молчания добавил он.

«А остальные? Они доживут?»

«Остальные могут последовать твоему примеру», – отрезал симбионт. Опять голосом Рейна, вот гадёныш!

Возможно, двигатель и энергосистему можно будет починить – не зря у нас на борту два прекрасных корабельных инженера и пять универсальных рабочих роботов для автономных поселений. И тогда вопрос отпадёт сам собой, мы сможем выбраться либо подать сигнал и вернуться домой… Если из-за симбионта нас не собьют на подлёте к родной планете.

«Не собьют, если не узнают обо мне», – ехидно прокомментировал сосед по телу. – «А не узнают, если никто из команды не расскажет…»

Надо было выбраться из запертой лаборатории, поговорить с экипажем, объяснить ситуацию. Мистер Стилл, наверное, уже сообщил остальным, что я за существо, и от меня могут захотеть избавиться. Ничего, я живучий…

Вдруг в голову пришла отличная идея.

«Ты помог мне с раной… А другим людям поможешь, если они травмировались?» – спросил я у «соседа».

«Да. Мне просто нужен контакт с ними», – легко ответил симбионт.

«Ого! Выходит, ты всесилен?»

«Нет. Существо после наступления биологической смерти могу только сожрать».

Какой же он всё-таки мерзкий! Но зато полезный. Самое главное, чтобы я выбрался из лаборатории.

«Можешь усилить тело? Ну, чтоб не травмировалось?» – спросил я.

«Усилить? Да, это нам пригодится!»

Голова закружилась, внутри всё начало болезненно тянуть. Суставы выкручивало, как при лихорадке, а во рту пересохло, и голод усиливался. Потом симбионт сжалился и выключил сознание. Очнувшись, я понял, что астероиды больше не барабанят по обшивке, корабль не сотрясается. Тело ощущалось иначе, словно кости потяжелели и мышц стало больше. Надеюсь, я выгляжу как прежде…

«Мне нужно было поесть, и я воспользовался твоими запасами», – весело сообщил симбионт.

Он сожрал всю органику, которая хранилась в лаборатории: образцы, питательные растворы и заготовки для них.

– Вот гад! – буркнул я вслух.

Потом научу его хорошим манерам, сейчас главное выбраться из лаборатории. Мои способности нужны экипажу. Что бы там ни говорил Рейн Стилл, в ситуации форс-мажора слепое следование букве закона никому не нужно! Интересно, он сам жив?..

Я разогнался и ударил плечом дверь, испытывая новое тело. А что, в боевиках срабатывало! Дверь немного погнулась, но плечо заболело, а симбионт тут же недовольно зашипел.

«Ненормальный, что ли?! Только же восстановил тебя!»

«Мне надо выбраться наружу», – безапелляционно заявил я. – «Лабораторию можно открыть только снаружи, значит, надо выломать дверь, так?»

«Как в кино, которое ты смотрел на Земле? Нет, в жизни всё иначе. Я так не могу», – отрезал симбионт.

«Но мы должны выбраться!»

«Чтобы выбить заблокированную дверь, тебе надо съесть очень много органики, чтобы тело увеличилось, пока дверь не вылетит», – предложил «сосед по телу», а потом грустно добавил: – «Но нам не хватит органики».

Будто, если бы хватило, я согласился бы на такое!

Больше идей не было, поэтому я сел перед дверью и стал думать. Силой не вышло, плечо пострадало несоизмеримо сильнее обшивки. А если прикрепить щуп к двери и к полу, а потом сокращать его, пока створка не выломается?

«Неплохая идея», – похвалила меня тварь.

Но на деле ничего не вышло. Длины щупа, который он мог без вреда отделить от своего тела, не хватило, да и достаточно плотно прилепиться к поверхности двери он не мог.

«Возможно, нам удастся вскрыть замок», – предположила тварь. Что ж, если симбионт сможет перепрограммировать или просто отключить резервный аккумулятор, разомкнув цепь, будет неплохо. Звучит фантастично, но почему бы не попробовать!

Корпус устройства замка был герметично закрыт, поэтому пришлось повозиться, чтобы снять крышку. Когда наконец мы смогли её сдвинуть, от руки потянулся тонкий щуп, и я словно увидел, что находилось внутри. По ощущениям напоминало нейропривод экзоскелета, даже голова немного закружилась. Тварь молчала – рылась у меня в мозгу, выискивая нужные знания. Об устройствах автоматизации и о корабельной технике я знал только то, что рассказывали на предполётном курсе. И мои знания говорили, что замок невозможно открыть изнутри. Я вспомнил, что, если обесточить систему, срабатывала механическая защита, и он закрывался так, что открыть его мог только капитан с центрального пульта управления или специальным электронно-механическим ключом.

Никуда мы не выйдем! Так и останемся тут навсегда!

Я отошёл к столу и долго смотрел на своё отражение в одной из пробирок. Дамы и господа, полюбуйтесь, так выглядит дурак! Я со злостью швырнул в дверь одну, другую. Пробирки были из пластика, потому не разбивались и отскакивали от двери, а я так хотел уничтожить их вместе со своим отражением… Я швырнул ещё одну, вкладывая всю свою злость… Дверь вдруг отъехала в сторону, и пробирка просвистела над ухом капитана Корнелиуса. Вместе с ним были Ульрих и Максимилиан, а рядом плыли носилки с антиграв-движком, на которых лежал Ричард Трейси.

– Он тут прохлаждается! – заявил кэп, зло уставившись на меня. Хорошо, что я не попал ему в голову. – У нас вообще-то проблемы, а ты тут заперся и швыряешься от скуки пробирками. Высыпался после ужасно сложной миссии безделья? На планете недоспал? А ну встал быстро!

Ульрих, Максимилиан и Корнелиус внимательно смотрели на меня, ожидая ответа. Это была поисковая группа: когда с кораблём что-то случается, то незанятые в оказании помощи участники экспедиции обследуют корабль.

– Здесь… замок глюканул… – Я кивнул на развороченную панель, поднимаясь на ноги. – Не мог выйти.