— Спасибо за выходные, — произносит он, обуваясь в коридоре. Воскресенье стоило оставить для попыток прийти в себя и наконец-то появиться дома. Он поспешил уйти, пускай в этой квартире Зорин даже прижился, не стоило надоедать Журавлёвым.

На первых четырёх уроках в понедельник Максим не появился, так же, как и в «курилке».

Юре было приятно от того, что он мог быть полезным другу, а во время похвалы за суп парень и вовсе немного засмущался. Он не был против того, чтобы Зорин отправился домой. Все же тому, наверно, уже надоело тусоваться в чужом доме вместе с человеком, с которым он еще несколько дней назад даже не здоровался. Да и брюнету хотелось побыть одному и обдумать происходящее, несмотря на то, что с Максом он чувствовал себя вполне уютно.

Брюнета ждал недолгий, но неприятный разговор с мамой о том, почему Максим не хочет жить дома и как на это реагируют его родители. Татьяну Васильевну совсем не смущало присутствие чужого человека на квартире, но ей хотелось понять, что происходит в семье Макса и что он из себя вообще представляет. Юра просто заверил маму в том, что его друг хороший, однако рассказывать про него ничего не стал. Ничего не стал рассказывать он и Андрею в понедельник, когда тот спрашивал в курилке подробности того, как одноклассники начали общаться. В итоге Дубников просто психанул, сказав своему другу, что он просто наивный дурак.

Юноша сразу догадался, почему его одноклассника нет в школе, и решил поинтересоваться, в порядке ли тот, хотя и так было очевидно, что в порядке на похоронах собственного отца быть нельзя.

“Привет. Как ты?” - отправил короткое сообщение другу Юра.

На сообщение долго не отвечали. К концу пятого урока на телефоне Юры высветилось сообщение от Максима Зорина: «В курилке».

Макс мог и не приходить в школу, у всего произошедшего был явный плюс – все учителя считали его бедным мальчиком, который переживает потерю, что отчасти было правдой, а также были готовы простить ему пару пропусков. Он пришёл не оценок ради, просто не мог оставаться во всем этом дурдоме, сидеть за столом и выслушивать лицемерные истории остатков родни. Один из отцовских друзей просто отошёл с Максом покурить, а после вызвал ему такси, и вот Зорин сидел на излюбленных ступеньках.

В чёрной рубашке и узких джинсах, с убранными с лица волосами, но в неизменных старых кедах Vans, он смолил сигарету. Как ни странно, вид у него был не то чтобы особо печальный, скорее уставший, ни следов от слез, ни скорби, одна пустота.

Стоило звонку раздаться, как Журавлёв тут же побежал в излюбленное место, где находился его друг. Конечно, парень мог бы дождаться его в классе, но существовала вероятность, что Макс просто оказался рядом с курилкой и не собирался сегодня идти в школу. Все же у него была уважительная причина. Увидев знакомое лицо на ступенях, Юра слабо улыбнулся. По внешнему виду юноши было очевидно, что тот все-таки похоронил сегодня отца, но даже в подобной одежде Зорин выглядел слишком хорошо, и одноклассник даже невольно засмотрелся на мгновение.

- Привет, - юноша до сих пор не знал, как им нужно было здороваться. Вроде они с Максимом уже давно могли бы перейти на рукопожатие, но это всегда казалось брюнету слишком странным, панибратским и нарушающим всякие границы без причины, а личные границы для молодого человека были очень важны, поэтому Юра просто махнул приятелю. - Зачем ты здесь?

Макс поднял на него взгляд и с трудом выдавил из себя приветственную улыбку, которая больше напоминала последний крик утопающего – секундная и блеклая.

— Обществознание, мне его вроде как сдавать, не могу пропустить, — он затягивается и протягивает свою сигарету Журавлеву. — Будешь? У меня последняя, не могу стрельнуть.

Он смотрит на Юру, и ему становится спокойней, после всех этих ненавистных лиц видеть одноклассника было облегчением, смена обстановки и неплохая компания, Зорин никогда бы не сказал этого ранее, но сейчас он был рад вернуться в школу.

Подобие улыбки одноклассника заставило сердце Юры сжаться. Было видно, что тот эмоционально истощен. Молодой человек не собирался стрелять сигареты у Макса и курить, но его поразило, с какой легкостью Зорин готов отдать сигарету, которую только что сам курил. И брюнет берет ее, затягивается с наслаждением и чувствует, как голова начинает приятно кружиться. Оставалось всего несколько уроков, после чего можно было расслабиться дома. Людные места напрягали, даже если лица все были знакомыми.

- Я, наверно, тоже буду сдавать обществознание, но на всякий случай, - задумывается Журавлёв. - Вдруг все-таки пойду на психолога.

Парню хотелось задать вопрос, как прошли похороны, но затем он решил, что для друга это будет еще одним напоминанием о его горе, поэтому Юра всячески избегал этой темы, решив, что если его одноклассник захочет поговорить об этом, он сам начнет разговор.

Докурив сигарету, десятиклассник дождался приятеля и отправился с ним в класс.

- Хочешь, сейчас я сяду с тобой? - спросил внезапно брюнет, предполагая, что Максиму, может быть, тяжело находиться одному.

Макс одобрительно кивнул и занял предпоследнюю парту, на которой он обычно и обитал. Казалось бы, он пришёл в школу ради обществознания, но даже не подумал достать тетрадь, вместо этого перед ним лежал скетчбук и учебник, который он открыл для вида.

Пока Елизавета Евгеньевна объясняла тему «Государственная власть», в красках расписывая устройство государственного управления, Зорин рисовал. У него был заполнен целый разворот, если присмотреться, можно было заметить стилизованного персонажа в классической школьной форме, который отдалённо напоминал Юру. Да, одноклассник вдохновил Макса, и тот нарисовал парнишку-школьника, который борется с обществом. На страницах он был изображён бегущим, сидящим на стуле, с бутылкой вермута в руках, отдельно были нарисованы какие-то детали одежды, рюкзак с брелком в виде железного человека, пачка сигарет. Было видно, что в каждом скетче было немало стараний.

Когда Юра отправился вместе с юношей на предпоследнюю парту, несколько одноклассников с подозрением проводили их взглядом. Злее всех казался Андрей, который тут же получил в ответ жест пожимающихся плеч. Брюнет понимал, что слегка предает друга, но Макс теперь тоже был его другом и в данный момент Журавлеву казалось, что юноша нуждался в нем.

Поначалу парень был полностью погружен в конспект и не обращал внимания на то, что сосед по парте снова рисует. Это было настолько привычно, что Юра бы испугался, если бы тот занимался чем-то другим. Он не имел привычку заглядывать в чужие тетради, блокноты, дневники и скетчбуки, но любопытство все равно брало верх и подросток иногда невольно бросал взгляд на лист бумаги, пока его внимание не зацепилось за изображение Железного человека. Мальчик совсем потерял нить урока и полностью погрузился в детали изображений. Не было никаких сомнений, что на листе нарисован сам Юра, в разных позах и ситуациях. Десятиклассника настолько поразил этот факт, что он стал уже откровенно прожигать бумагу своим взглядом, жадно исследуя штрихи и не думая о том, что автору может быть неприятно такое внимание.

- Это я? - шёпотом выдал мальчик.

Макс поворачивает голову, явно не понимая одноклассника. Он вытаскивает наушник из уха, который всё это время был не виден для Юры и понимает, в чём состоял вопрос.

— Ну, вообще-то его зовут Кристоферсон, и он не ты, а оригинальный персонаж, — также тихо отвечает Зорин, но тут резко замечает взгляд учителя и замолкает, пододвигая скетчбук на середину парты. Когда Елизавета Евгеньевна продолжает скучный рассказ об исполнительной власти, он шепчет продолжение пояснения:

— Но прототипом был ты, да, — Макс переворачивает страницу, где находятся быстрые наброски Юры по памяти и первые шаги разработки героя. Он возвращает их на главный разворот. — Он обычный школьник, но на самом деле под этой маской обычности скрывается борец за справедливость, он юный гений, который умудряется победить всех врагов, не спалившись. Ну и ещё он тоже тащится по комиксам и мечтает о крутом костюме, чтобы защищать ущемлённых.