– Так, – подтвердил Тот.
– Хорошо, – кивнул монах. – Дальше мы заспорили, как лучше идти на запад – через Томскую или через Новосибирскую локацию, так?
– Так.
– А Псих сказал, что придется посетить обе, поскольку по квесту нам надо одолеть минимум шестерых боссов в Сибирской суперлокации, а мы пока отработали только двоих – Красного ребенка в Иркутской локации и Носорога в Кузбассе. А сибирских локаций осталось ровно под счет – Томск, Новосиб, Омск и Тюмень. Поэтому отрабатывать придется каждую локацию, иначе придется огромный крюк делать – либо к югу в Алтай, либо к северу в Югру. За квест такие штрафы, что нам по любому придется его либо сделать, либо сдохнуть. Псих, я правильно излагаю?
– Да, даже близко к тексту, – кивнул обезьян.
– Начать решили с Томска, потому что он близко к границе с Кузбассом, оттуда спуститься к Новосибирску и уже оттуда уйти на запад к Омску, правильно?
– Правильно! – согласился Тот.
– Сейчас мы в пограничном кузбасском селе Алаево, где собирались переправиться на пароме через реку Томь в томское уже пограничное село Яр, благо от него до Томска всего 30 километров, за день дойдем. Все верно?
– Конечно, – не стал спорить Тот.
– Ты все это слышал, участвовал в наших совещаниях, принимал участие в разработке этого плана и не возражал ни по одному пункту. А десять минут назад ты вдруг отказался переправляться через Томь и потребовал, чтобы мы вообще не ходили в Томскую локацию, а пошли по направлению к Алтаю на юг, откуда мы, собственно, только что и пришли. Я ничего не перепутал?
Помрачневший Тот молча помотал головой.
– Если все правильно, тогда в чем дело? – участливо спросил Четвертый. – Что произошло десять минут назад? Ты можешь мне объяснить?
– Могу, Босс, – немного смущенно признался Тот. – Все изменилось, потому что десять минут назад свинья сказал мне, что в Томской локации живут ведьмы. Если бы я это знал, я бы никогда не согласился. У нас никто никогда не называет ее «Томская локация». Все говорят – Земля Ведьм.
– У нас вообще-то тоже, – встрял Жир.
– А что за Земля Ведьм? – озадачился Четвертый.
– Темный ты человек, Босс, – вздохнул Псих. – Серый, как штаны пожарника. Я понимаю, что Владивосток далековато от Томска, но мне интересно – в твоем монастыре люди вообще ни про что не разговаривали?
– Разговаривали, – покраснел Четвертый. – Но со мной – редко.
– А, ну да, ты же у нас из омег, – закивал Псих. – Все время про это забываю, слишком уж быстро ты у нас оперился и командным голосом обзавелся. Ладно, тогда побуду немного в роли просветителя. С чего бы только начать?
Он на секунду задумался, потом решительно кивнул и начал рассказ.
– В общем, во всем виноваты женщины и университеты. Вот правильно умные люди говорили – что многие знания это многие печали.
– В смысле? – опешил Четвертый.
– В прямом, – отрезал Псих. – Ты вообще в курсе, что Томск был университетским городом?
– Нет, – честно признался монах.
– Так вот он им был. Более того – соперничал с соседним Новосибирском за звание третьей университетской столицы, после Москвы и Питера. А томские университеты были едва ли не градообразующими предприятиями.
– И что? – не понял Четвертый.
– А то! – рассердился Псих. – Потом пришла Система и все начали качаться, чтобы выжить.
– Ну и при чем здесь все это? – продолжал тупить монах.
– Притом, мой юный друг, – вкрадчиво объяснил Псих, – что лучшие колдуны, чтоб ты знал, получались из ученых. Но при этом самые отмороженные – тоже из этой же среды. И если исходить из этих критериев, то Солнце была гениальным ученым.
– Солнце? – удивился Четвертый.
– Солнце. Она же Ирина Петровна Никитина, кандидат биологических наук, научный сотрудник одной из лабораторий Института Солнца Сибирского отделения РАН, отсюда и погоняло. Гениальная колдунья, вождь милостью божьей и отмороженная феминистка. Ученые вообще во времена Смуты, наступившие после прихода Системы, не проявили себя как мудрые седобородые гуманисты в белых халатах из книжек и фильмов. Скорее уж наоборот – прославились в качестве безжалостных и циничных экспериментаторов. Вивисекторы хреновы.
– Кто-кто? – неожиданно заинтересовался Тот.
– Неважно, – отмахнулся обезьян. – Новосибирск, например, изрядно от них пострадал. Академгородок во время междоусобных боев ОПГ из институтов РАН эти «доценты с кандидатами» разнесли до состояния марсианского пейзажа. Думаю, там до сих пор никто не живем, потому что там тупо никто не выживет. Ну и вообще население локации они уменьшили изрядно.
– А в Томске? – заинтересовался Четвертый.
– А в Томске была Солнце, которая быстро сколотила огромную банду, чисто женскую, кстати, и обозвала Томскую локацию первой в мире территорией женского доминирования. Через два года в результате кровопролитных боев взяла под свой контроль всю территорию локации и объявила всем мужчинам гендерный джихад. И принялась планомерно вырезать всех мужчин, не делая никакого различия между людьми и демонами.
– Все, наверное, в ужасе разбежались, и Томская локация обезлюдела еще больше Новосибирской? – предположил монах.
– Если бы! – хмыкнул Псих. – Самцы всех видов, разумеется, оттуда со всех ног бежали, а вот самки – женщины и демоницы – с вожделением ломились туда. В первые десятилетия Томск переживал просто невероятный поток переселенцев. Переселенок. Изо всех близлежащих локаций.
– Почему?
Псих пожал плечами:
– Да кто ж его знает? Это у женщин спрашивать надо. В чем-то мы их, похоже, все-таки изрядно позадолбали за столетия мужского владычества, вот и рвались пожить в «женском мире». Тем более, что его постоянно рекламировали – Солнце организовала целое движение бродячих проповедниц. Но в целом, на мой взгляд, дело, разумеется, не в старых обидах. Просто она была действительно гениальной колдуньей и действительно устроила комфортный для женщин мир.
– Да ну нафиг, что ты врешь то? – не выдержал и влез в разговор Жир. – У них там мужиков нет, какой, к свиньям, уютный ламповый мир, без секса-то?
Обезьян поморщился:
– Ой, да ладно тебе! Если ты про процесс, то женщины, точно так же, как мужики, способны себе доставить удовольствие и без партнера. А если про результат, то как раз обустроенная в Томске система размножения была одной из главных причин, привлекающих туда женщин.
– В смысле? – оторопел свин.
– В прямом, – хмыкнул Псих. – Все это, конечно, по слухам, но говорят, что Солнце создала какие-то пилюли, после которых оргазм накрывает как с умелым мужиком. При этом абсолютно безвредные, хоть каждые пять минут закидывайся, если деньги есть. А что касается беременности, то там вообще работает ее какая-то глобальная разработка. С беременностью у тех же демониц же постоянные проблемы. А изобретенное ею средство, во-первых, беременность вызывает со стопроцентной гарантией, а, во-вторых, срок вынашивания сокращает почти в десять раз.
– Так, давайте тему сменим, – покраснел Четвертый. – У меня три очка Святости списали.
– Небось, за картинки в твоей голове! – заржал Жир.
Но монах только отмахнулся и спросил у Психа:
– А дальше?
– А дальше все потихоньку устоялось и стали женщины жить-поживать и добра наживать самостоятельно. И жили они долго и счастливо. Вру. Никто не знает, как они жили. Потому что практически никто оттуда не возвращался, а граница у них реально была на замке.
– А локация их называлась Земля Ведьм, потому что все называли их ведьмами! – вмешался в разговор Тот, но на него никто не обратил внимания.
– Ну и чем дело закончилось? – допытывался монах.
– Ну, закончилось все примерно так, как заканчиваются 90 % всех радикальных социальных экспериментов, – хмыкнул Псих и кивнул на другой берег Томи. – Там, внутри, все очень устали. Это мне мои комсомольцы из клана Штанов еще в юности объяснили – когда ты живешь, огородившись от всех забором, это очень сильно напрягает. Психологически прежде всего. Очень напряжно жить, противопоставляя себя коллективу. Мысли начинают дурные лезть в голову. А правильно ли мы живем? А если правильно – почему мы одни? Почему другие не следуют нашему примеру? Может быть – это они правы, а мы ошибаемся? Может, мы за забором не обороняемся, а прячемся от правды? Комсомольцы говорили – именно из-за таких мыслей Союз уже на грани распада был. Всем, особенно молодежи, казалось, что вся настоящая движуха – там, за забором. Там великое шоу-маст-гоу-он, а у нас колхозная самодеятельность и загнивание. Правда, потом в 1988 году появилась Система и эти вопросы стали неактуальными. Каждое государство оказалось за своим собственным забором и до сих пор вынуждено вариться в собственном соку.
