* * *

Хилмид, 2548-07-25 19:52

Автоматическая дверь отъехала в сторону и Владимир встретился взглядом с хозяином квартиры. Тот свисал с потолка, зацепившись коленями за турник и прижимая к груди спортивный гравиблин, выставленный на максимум. Семенов хмыкнул и направился в кухонный уголок. Вынул из бумажного пакета коньяк, по-хозяйски полез за стаканами. Достал штопор, но, прежде чем открыть бутылку, на секунду засмотрелся на гипнотизирующую паутину транспортных потоков за панорамным окном.

Ямакава не на секунду не замедлил плавного движения, начатого за мгновение до появления Семенова, легко согнувшись в поясе и почти коснувшись подбородком колен. Снова распрямился, так же плавно, и снова согнулся. На утяжелителе светилось 120. Вейвер даже не вспотел. Переложил блин в левую руку, правой взялся за турник, спрыгнул.

Владимир был далеко не мелким, но на фоне Ямакавы казался подростком. Вскрыв наконец коньяк, Семенов наполнил один из двух стоящих на столе стаканов (более изящной посуды в этом доме не водилось) взял его и направился к креслу. Вернон вынул из шкафа пару жестяных банок, и начал колдовать над чаем.

В ожидании пока друг закончит свое таинство, Мир осматривал комнату. Современные умные дома давали возможность организовать любую планировку за несколько минут, и принадлежащий Ямакаве блок позволял создать квартиру в двух или даже в трех уровнях, но хозяин убрал все перегородки и перекрытия, оставив одно, огромное и очень светлое, пространство.

Турник аккуратно задвинулся в стену, и в зале остались лишь кухня, два кресла и небольшой журнальный столик между ними, на котором в беспорядке лежали кубики с образцами пород, и планшет. На кухонной поверхности у окна стоял горшок с пушистым кустиком мяты.

– Я говорил, что нет смысла идти к Роберту сегодня? ― Вернон поставил на стол простой керамический чайник, от носика поднимался пар, пахло черной смородиной.

– Грегор полагает, что вы не долетите. Это бред, но без моделей его не переубедить.

– У меня нет других псих-моделей, Мир.

Семенов отхлебнул коньяк, глядя, как Ямакава наливает себе чай, в точности такого же цвета. Откинувшись в кресле со своим стаканом, Вернон в упор посмотрел на своего гостя. Про себя Владимир в который раз поразился тому, как неожиданно и дико на широком азиатском лице выглядят яркие, коньячно-желтые глаза.

– Вудвейл великолепен. Занесенная Ковчегом жизнь на удивление легко заселила планету, а расположение системы сделает из этого мира четвертую Метрополию.

– Зачем ты мне это говоришь? ― Владимир поджал губы и отвернулся к окну.

Он прекрасно понимал, что дело не в Грегоре с его маниакальной приверженности тестам, и не в упрямстве начальника управления. Как бы он не хотел видеть Вернона в своей команде, рискнуть таким сокровищем не смогли бы ни Семенов, ни сам Ямакава.

После информационной революции XXI века, когда появилась возможность быстро и эффективно автоматизировать практически любую рутину, а роботизация постепенно освободила огромные трудовые ресурсы и значительно расширила ресурсы материальные, человеческое общество начало активно меняться. К счастью, накопившиеся экологические проблемы и другие аспекты, вызванные глобализацией и чрезмерным потреблением, не позволили миру скатиться в идиократию. Семь пандемий, прокатившихся по Земле за два века, и серьезные климатические изменения показали, что, кроме людей, единственный действительно ценный ресурс ― это научные знания о реальном мире.

Получение этих знаний и развитие технологий на их основе из странноватого хобби, каким оно было в XVIII веке, превратилось в единственный возможный способ выжить для всего человечества. Этот переход вовсе не был приятным и легким. Череда экономических кризисов, несколько десятков религиозных восстаний и две священные войны… Потребовалась смена пяти поколений, чтобы человечество приняло позицию, сформулированную ещё в тридцатых годах XXI века: базирующийся на науке технический прогресс ― необходимое условие существования цивилизации. Больше полутора веков потребовалось для того, чтобы переключить систему ценностей с безудержного потребления на добычу научных знаний. И если тысячи лет назад вся экономика тогдашней цивилизации работала на гробницы для царей ― пирамиды, ― то сегодня она работала на освоение новых планет. Столь же дорого и амбициозно, столь же уместно и оправдано в головах современников. Пригодные для колонизации миры чрезвычайно редки, и никакая дружба или заслуги отдельных людей не стоят того, чтобы рискнуть новым миром.

– В текущих обстоятельствах никто не заменит команду планетологов базовой миссии, ― Вернон отхлебнул чай. И продолжил, совершенно спокойно: ― Мы можем полететь через четыре года, в заселение.

В абсолютной тишине огромной комнаты повисла тяжелая пауза. Внезапно Семенов заметил, что индикатор состояния на шее у Ямакавы уже не желтый, а оранжевый, и продолжает краснеть.

– Вшестером, ― Вервольф поднял глаза от стакана, и Мир увидел в них бесконечную, неизбывную тоску, и гнетущую, изматывающую панику. Ямакава готовился терять своих товарищей. Снова.

* * *

Хилмид, 2549-05-04 11:43

Владимир устало откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и потер переносицу. До старта экспедиции оставалось всего несколько чуть больше года, и работы с каждым днем становилось все больше. ”А может, я просто сам ее себе придумываю, эту работу?” Семенов устало запрокинул голову и посмотрел в потолок. На нем весело гонялись друг за другом тени березовых листьев. Перекатил голову на бок, скользнул взглядом по снующим по базе людям. Какая-то часть из них ― будущие колонисты, а остальные ― инструкторы, врачи, аналитики, проектировщики, снабженцы ― сотни, если не тысячи, специалистов, собирающих и обрабатывающих данные, разрабатывающих материальное и методическое обеспечение новой колонии, выполняющих миллионы различных операций, делающих невероятно сложное, но реализуемое чудо освоения новой планеты возможным… Из всей толпы взгляд невольно остановился на огненно-рыжей шевелюре Деборы. Она сидела на газоне в окружении отряда инженеров. Владимир усмехнулся. Это была самая разношерстная команда в составе миссии, от крохотной большеглазой Зухры до огромного, темнокожего, тоже с комплексом Bear, Джошуа Габы. Ребята что-то активно обсуждали, Дебора внимательно следила и делала пометки в блокноте. Худощавая, поджарая и некрасивая, с неровной мальчишеской стрижкой, даже сидя она выглядела высокой. “Ты же прилетишь с Верноном в заселение?” Владимир тяжело вздохнул и отвел взгляд.

Дебора Совинсон появилась на базе десять лет назад, вместе с остальными аделаирскими вейверами. Люди, вернувшиеся из этой страшной, непомерно затянувшейся для первой волны экспедиции, привезли бесценный опыт по выживанию в негостеприимном космосе, и Владимир, тогда еще только набиравший свою команду, сделал все, чтобы внедрить их наработки. И, конечно, Семенов был против того, чтобы возвращенцы с Аделаира куда-то улетали, но тогда, пять лет назад, он не сказал ни слова, потому что видел, как наливался зеленью индикатор состояния на шее Деборы в тот момент, когда она узнала о новой экспедиции. В первый свой Ад она летела с номером 7. Во второй ― 38. Вроде бы, чем больше номер, тем выше шанс вернуться. С Нью-Цереры не вернулся сорок первый. Альберт. Владимир знал, что тот просто взял и вышел в шлюзовую камеру, запер люк со стороны станции и открыл внешний. И выпал в вакуум. Без скафандра. Это было дико и совершенно невозможно. Альберт, общительный и веселый парень, уже на Аделаир летел тридцать пятым. Он был из тех, кого не вывели и воспитали в специальном лагере, а отобрали из обычных людей. После возвращения он стал рупором команды, активно продвигая подходы, созданные его товарищами. Пожалуй, без него такое быстрое и широкое признание их достижений было бы невозможным. “Если бы Альберт был жив, у руководства не было бы повода для отказа…” Но Альберт выбрал шлюз.