– Покажи горло, – командовала мама.

Прощупывала железки, вздыхала, опять прощупывала. Поставила градусник. Через несколько минут вытащила и покачала головой.

– Голова болит? Вроде нос дышит. Неужели грипп подхватил?

Лису хотелось спать. А еще было страшно, как же там Докия будет добираться одна со школы? Ладно бы кто забирал, но ведь нет. И в эту сторону ребята шли только вдвоем. Из других классов только, но так ведь просто не познакомишься!

Мысли кучились и мельтешили в голове. Лис пытался выложить их маме, но она не слушала, только скармливала сыну какие-то таблетки, укутывала одеялом и то и дело щупала лоб. Ну, вот зачем она это делает? Ладонь у мамы была холодная. Наверное, если бы Лиса не съедало беспокойство, ему бы понравились эти прикосновения, но сейчас они только раздражали. Он выпрастывал руки и отпихивался.

– Ну, Лисенок, сейчас станет лучше, – уговаривала мама, как будто его волновало собственное самочувствие, или он был маленьким.

Понятно, что станет, всегда стаёт, как бы плохо не было. Даже если собственные кости становились расплавленными прутьями, и каждое движение причиняло боль.

С этой убежденностью Лис и заснул. Чтобы проснуться мокрым, как селедка в своем соку. Мама появилась тут как тут, со сменной одеждой и чаем. Помогла переодеться, напоила с ложечки и снова всего ощупала. Потом, как фокусник, извлекла из воздуха градусник и поставила под мышку.

– Мам, – прохрипел Лис, будто столетний пень, – в школу пора уже собираться?

– Какая школа! – вытаращила глаза мама. – Мы с тобой останемся дома, вызовем педиатра и будем усиленно лечиться!

– Я не могу, – ответил он.

– Я тоже не могу. Ты не представляешь, сколько у меня работы. А придется лечить тебя, – вздохнула она, достала градусник и крякнула. – Ну, вот. Тридцать семь и четыре. Постельный режим. И не спорить.

– Я не могу, – упрямо повторил Лис. – Надо же Докию провожать!

– Господи! – всплеснула руками мама. – Я позвоню, предупрежу. Уж, они чего-нибудь придумают!

– Предупреди.

– Обещаю!

Только услышав, что она точно выполнила обещание, Лис немного успокоился, выпил горячий чай и уснул.

Потом пришла педиатр, строгая тетенька в очках, белом халате и с тощей гулькой на голове. Пришлось снова измерять температуру, показывать горло с ложечкой и глубоко дышать, вздрагивая от прикосновения холодного стетоскопа.

– Ну, вирусное, однозначно, – заключила врач и выписала рецепт. – Больше пить, больше спать, не смотреть телевизор и не скакать.

– Читать можно? – просипел Лис.

– Читать? – тетенька задумалась, потеребила очки на переносице и вынесла вердикт: – Можно. Но без фанатизма.

Лис не знал, что такое фанатизм. Но мама кивнула, значит, ничего страшного, просто какое-то медицинское слово, и пошла провожать врача.

***

Сегодня Докию встречала баба Капа. Идти ей было тяжело. Она пыхтела и переваливалась с ноги на ногу. Просила не спешить и разговаривала с одышкой. С ней точно не посочиняешь историй.

А ведь они с Лисом остановились на самом интересном месте. Надо бы записать все в тетрадку, чтобы не забыть. Или вообще спросить у мамы номер и позвонить другу. Валентина Максимовна всегда говорит, что надо внимательнее относится к людям. А ведь это внимание.

– Здравствуй, Доня!

В худенькой женщине с красным носом и пушистой меховой шапке по самые брови Докия еле узнала маму Лиса.

– Здравствуйте, – ответила застенчиво. – Как дела у Елисея?

– Температурит и скучает по тебе, – с улыбкой ответила женщина.

Баба Капа остановилась, довольная передышкой, чуть в стороне. Маму Лиса она не знала, поэтому только кивнула вместо приветствия и все.

– Передайте ему, что я позвоню! – пообещала Докия.

– Передам. Только не сегодня. Ему надо лежать и пить лекарства, – мама Лиса тряхнула пакетом, в котором что-то застучало-забренчало-зашуршало. – Извини, побегу, Лис там один.

– Да, конечно, – кивнула девочка. – Ой, подождите!

Она стянула варежку, и под прицелом взглядов бабы Капы и мамы Лиса, отвязала от шарфа длинную красную косицу:

– Передайте, пожалуйста, Елисею, чтобы он меня не забывал.

Женщина приняла подарок, посмотрела удивленно и опустила его в карман.

– Спасибо, передам. Но, думаю, он тебя и так не забудет.

***

Вечером приехал папа. На попутках, узнав, что сын загрипповал. Без подарков и гостинцев, но зато на целых три дня раньше. И, пока измеряли температуру, взялся читать сыну сказки и легенды разных народов мира. Правда, выбрать, какую именно – оказалось сложно.

Тогда папа просто открыл страницу наугад – и выпала китайская сказка, про богатого юношу, который не мог найти жену, но потом встретил старика, поведавшего ему, что той, что связана с ним красной нитью судьбы еще очень мало лет, вот когда она вырастет, тогда юноша и сможет жениться. Обещанная стариком девочка оказалась дочерью нищей старухи. Юноша не захотел на ней жениться и приказал слуге убить ее. Однако слуга, выстрелив из лука, только ранил ребенка. Через много лет юноша стал мужчиной и без памяти влюбился в одну девушку. Когда они поженились, он с ужасом увидел на ее теле шрам – это была та самая чудом спасшаяся девочка. Молодой муж раскаялся и понял, что чуть своими руками не разрубил красную нить судьбы.

Сказка понравилась Лису, хоть особых приключений в ней и не было. Тем более, это же настоящее волшебное совпадение, что Докия тоже подарила ему красную косичку от шарфа. Это, конечно, не красная нить судьбы, но кто знает, какая она на самом деле. Чтобы не потерять, Лис повязал ее на запястье, и косичка теперь приятно щекотала кожу.

В начальной школе Валентина Максимовна Лиса и Докию не рассаживала, знала, что бесполезно, наступит новый день, и они опять сядут вместе. Тем более, вести уроки они не мешали, если и говорили, то по делу. А между собой – разве что взглядами. Она, порой, даже удивлялась, как у них все так ладно получается, будто мысли друг у друга читать научились.

Ельникову и Санкину Валентина Максимовна тоже не рассаживала. Но в третьем классе они сами отсели друг от друга не то, что на разные места – на разные ряды. Да, и вообще рассорились. Одна стала жутко-правильной отличницей, другая просто хорошей девчонкой, будто отделившись от бывшей подруги приобрела новую себя.

Ельникова Алиса теперь сидела рядом с Владом Азовым, и с каждым днем все больше убеждалась, что мальчишки – полные дураки и упрямые ослы. А Докию считала предательницей только за то, что та в общем-то умела находить общий язык не только с Лисом, но и другими.

Санкина Варя же позволяла теперь провожать себя после школы то одному, то другому однокласснику. Оказалось, что это в общем-то забавно – ходить с мальчиком, зря над Докией смеялись. Тем более, можно всучить тяжелый портфель или сменку и самой идти налегке.

Как заметил Лис, девчонки вообще делились на два лагеря: кто мальчишек терпеть не мог, кто общался с ними нормально. Хорошо, что Докия была во втором. Но она вообще – лучшая девчонка на свете!

В пятом классе учителей стало много. Каждый предметник считал свой предмет самым важным и перекраивал класс под себя. Лис и Докия, считавшие себя неприкосновенными, один из-за зрения, другая из-за роста – ошиблись в главном: первых парт имелось целых три, по одной на каждом ряду. Ребят рассадили, почему-то посчитав, что раз они сели вместе по доброй воле, то обязательно будут срывать уроки или хлопать ушами.

К Лису подсадили Ельникову. Та демонстративно положила посередине линейку, будто провела границу и огрела соседа таким взглядом, что любому другому бы стало плохо.

Но ему и так было невозможно без Докии, так что без разницы. Он, пожалуй, даже не заметил всех манипуляций Алисы, а пятый класс возненавидел, вместе со всеми учителями-предметниками.

Докия отнеслась ко всему спокойнее. Ведь остались перемены, осталась дорога до дома, звонки по телефону. На уроках жизнь не заканчивается. Об этом она Лису и сказала, когда он принялся возмущаться.