День шел за днем, выстраиваясь в недели и месяцы. Жил я сравнительно неплохо. Слегка обновил свой гардероб, а на вопросы любопытных студентов отвечал, что это родители мне денег подкинули. Теперь я нередко навещал Мишку и его приятеля Тимофея с подарками, балуя ребят бутербродами с колбасой, свежими булочками и конфетами. Иногда водил их в кино, угощал мороженым и ситро. Так продолжалось до конца октября, когда я пришел как обычно, а вот Мишки в детдоме не оказалось. Его забрала неожиданно приехавшая мать. Отдал все подарки, что принес, Тимофею, потом подарил ему на прощание червонец и ушел.

Деньги имеют привычку рано или поздно заканчиваться, поэтому я стал готовиться к операции, чтобы пополнить карман. Еще только оказавшись в Москве и столкнувшись с денежной проблемой, я сразу стал думать, как ее разрешить. Из всех вариантов самым многообещающим стали мои воспоминания об уголовных делах, которые я видел, когда работал в архиве МВД. Изредка, приводя в порядок старые уголовные дела, я пробегал их глазами, а иногда те, которые казались мне наиболее интересными, даже прочитывал. Правда, опять выбирал наиболее интересные моменты. Я потратил не менее двух недель на описание этих отрывочных данных. В конце концов, я смог выделить только три эпизода из множества уголовных дел, которые произошли в Москве с 1940-го по 1947 год. Нет, запомнил я намного больше, но в одних случаях не хватало точной даты, в других – адреса. Все эти мелочи просто не уложились в памяти, хотя дела (убийства, хищения, подлоги и налеты) я помнил.

Самый первый по времени эпизод из трех восстановленных воспоминаний должен был состояться в ночь на четвертое декабря. Это был второй или третий «разгон» банды, состоявшей из четырех человек. (Разгон – вид мошенничества, когда преступники, одетые в милицейскую форму, изымают ценности.) Сколько раз в общей сложности налетчики ограбили обывателей, мне было неизвестно, но в деле вроде говорилось о пяти эпизодах. В памяти осталась еще одна деталь. Когда их брали, в перестрелке был тяжело ранен один из оперативников, который позже скончался в больнице. Даты и адреса я, естественно, не помнил, кроме одной, оставшейся в памяти по одной простой причине. День и месяц рождения моей жены странным образом совпали с датой ограбления, к тому же сама дата совпала с номером дома, а название улицы отложилось чисто автоматически. Номер квартиры не запомнил, но это, по сути дела, было неважно, так как мне их надо было только дождаться. Подъедет машина, выйдут трое в милицейской форме. Побудут час-полтора в доме, затем появятся с награбленными драгоценностями и деньгами, а тут и мой выход. Мне было неизвестно, что налетчики возьмут, но при этом точно знал, что те, кроме денег и драгоценностей, ничего другого не брали. Вот только драгоценности мне были не нужны, так как любая попытка продать их давала ниточку-след ко мне, и кто за эту ниточку потянет, мне было неизвестно.

«Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления», – подумал я и занялся подготовкой.

Больше недели я изучал пути отхода, близлежащие проходные дворы, переулки и тупики. Долго думал и планировал, как лучше провести операцию, какое взять оружие. Использование ножей против трех человек с оружием, да еще в темноте, не давало мне полной гарантии, и я решил остановиться на немецком пистолете с глушителем, хотя и сознавал, что его использование представляет для меня определенную опасность. Если этим делом заинтересуются органы госбезопасности, то сразу всплывет пистолет с глушителем, пропавший из чемоданчика немецкого агента. В итоге меня будут искать уже два ведомства.

На всю операцию у меня ушло два с половиной часа. С начала приезда машины и до финального расстрела. Меня до самой последней секунды грызло сомнение, но увидев подъехавшую машину, а затем вышедших из нее троих людей в милицейской форме, я сразу успокоился. Теперь оставалась «самая грязная» часть работы. Я стал ждать…

Грабители, выйдя из подъезда, быстро огляделись по сторонам, а затем торопливо направились к машине, но не успели сделать и двух десятков шагов, как за их спинами вырос темный силуэт, а затем раздались глухие хлопки. Один. Второй. Третий. Услышав глухой стон, я быстро подошел к раненому бандиту. Еще один глухой хлопок, и стон резко оборвался. Оглянулся по сторонам, после чего подошел к мертвецу, рядом с которым валялся саквояж, поднял его и быстрыми шагами направился к проходному двору, а затем ранее намеченным и проверенным маршрутом отправился домой. Вернулся я в четыре часа утра. Костика еще вчера вечером я предупредил, что, возможно, останусь ночевать у одной знакомой девушки. Осторожно закрыл дверь, прошел в комнаты. Мой тезка спал у себя беззаботным сном ребенка. Я сунул саквояж под кровать, поставил будильник и сразу завалился спать. Утром поднялся первым, приготовил на скорую руку завтрак на нас обоих, что было для меня привычным делом, так как Костик, словно маленький ребенок, просто не был способен просыпаться вовремя. Перед этим я быстро просмотрел содержимое саквояжа и недовольно поморщился, так как добыча, скажем, на четверть, меня не устраивала. Драгоценности.

«А так весьма неплохо. Сорок восемь тысяч рублей. Двадцать две золотые царские десятки».

Какое-то время я мучился вопросом, как оправдать свои траты, пока не наткнулся в газете на объявление «Первый Московский ипподром. Ленинградское шоссе, 25. БЕГА. Трамваи № 1, 6, 7, 13, 23, 25. Автобусы № 4, 6, 8, 19, 21. Начало…»

«Вот и решение проблемы».

Целый месяц, по субботам и воскресеньям, я ходил на ипподром. Даже познакомился с некоторыми постоянными посетителями скачек. Суетился, спрашивал совета у профессионалов, делал ставки, кричал со всеми, когда к финишу приходил фаворит. Для большего правдоподобия взял пару раз с собой на ипподром тезку. Как и все, делал ставки и как бы дважды выиграл, по-крупному, а если сказать проще, то купил у настоящих счастливчиков их выигрышные билеты, так что теперь в случае необходимости я мог их предъявить.

Тем временем жизнь в стране Советов налаживалась. Отменили карточки, в продовольственных магазинах появились колбаса, мясо, копчености, сыр, конфеты, а в промтоварных – промышленные товары. Людей тянуло к красивой и хорошей жизни, но несмотря на то, что в Москве увеличилось количество магазинов, везде, куда ни глянь, стояли длинные очереди. Тратить время впустую не входило в мои интересы, поэтому этот вопрос надо было срочно решать. Только как? Тут мне помог Костик, который время от времени встречался с отцом и кроме денег иногда приносил кое-что вкусное из продуктов. Обычно меня это не интересовало, принес и принес, а тут спросил:

– Что у нас там сегодня?

– Папаша дал банку красной икры и полпалки колбасы.

Я развернул бумагу, покрутил колбасу, понюхал:

– Сервелат?

– Да. Он в буфете взял, у себя в распределителе.

В стране Советов, которая жила под лозунгом «все для народа», великолепно прижилась система закрытых магазинов-распределителей, в которых избранные получали более качественный вариант «пайка». Качество и ассортимент товаров и продуктов, продаваемых там, зависели от категории прикрепленных к ним людей. Вот и папаша Костика, относящийся к профессорскому сословию, был прикреплен к одному из таких распределителей. Обо всем этом я знал, но о буфете услышал впервые.

– Погоди-ка. Буфет? Так там за деньги можно купить?

– Конечно, можно. Папаша от жадности две палки взял, и все потому, что ему буфетчица шепнула на ухо, что такая колбаса идет исключительно по кремлевским заказам. Вот он и решил вкусненького прикупить, а заодно и сына порадовал.

– Интересно. А тебе он может там покупать?

– Может, но по талонам у них одна цена, а за деньги совсем другая выходит. Папаша, купив эту колбасу, талоны дня за три, наверное, ухнул.

– В чем проблема? Ты что, забыл про мой выигрыш на бегах?

– Точно! Завтра с ним поговорю.