Помня печальный опыт, Марго опасалась идти наугад и выбирала самые пустынные улицы, сторонясь людей и баров. В конце концов, она оказалась у заброшенной психиатрической лечебницы.

– Как мило, – фыркнула Марго, направившись к обветшалому зданию.

Лечебницей не пользовались с советских времен. Она была своеобразным реабилитационным центром для жертв репрессий, но Марго казалось, что там умели делать лишь одно – лоботомию. За двадцать лет своей ненужности лечебница из центра помощи превратилась в центр сборищ. Неформалов. А может и наркоманов. Кто знает, какие вещества остались после закрытия лечебницы? Но если они и были, то уже не оставили и следа; оба этажа заполняли кучи мусора, заплесневевшие тюфяки, на которых могли спать люди без жилья, и пустые шприцы, которыми могли пользоваться люди без надежды. Не смотря на свой вид и репутацию, лечебница не вызывала у Марго ни страха, ни брезгливости. Обычное заброшенное здание, из которого ушли люди.

«Попользовались и бросили. Как практично даже со зданиями поступать также», – Марго осторожно пробиралась по коридору первого этажа.

Подошвы ботинок быстро стали белесо-серыми от осыпавшейся с потолка штукатурки, но это была наименее неприятная грязь в подобном месте. Опасаясь испачкаться о стены или споткнуться об упавшую дверь, Марго шла мимо пустых палат и забытых кабинетов, аккуратно придерживая длинную юбку. Кое-где над дверьми еще попадались таблички, многие из них было сложно прочесть из-за грязи, некоторые с трудом держались на своих местах. В одном из кабинетов Марго обнаружила перевернутый шкаф. Выпавшие из него бумаги лежали бесформенной кучей, испорченные временем, крысами и дождем. Когда-то они были картами пациентов, но сейчас на них невозможно было разобрать ни слова.

– Если нет больных, не нужны и их сведения, – с непонятной печалью произнес знакомый голос.

Марго не обернулась, хоть и вздрогнула от неожиданности.

– Ты хотела побыть одна?

– А ты всегда появляешься со спины? – Марго сама не знала радоваться ли этой встрече, которой она так желала.

– Почему, когда тебе плохо, ты ищешь меня? – в голосе блондина звучало искренне непонимание.

– Ты умнее меня. И ты меня понимаешь, не зная меня, – ответила Марго.

– Как интересно – ты умудрилась трижды ошибиться за одно изречение.

Девушка обернулась, пытаясь по лицу понять, что он имел в виду. Но весь вид блондина был столь ироничен, что она не смогла уловить тайный смысл.

– Позволь, я поясню тебе. Я не умнее тебя, интеллект в принципе сложно сравнивать. Я просто старше и чуть больше знаю. То, что я высказываю схожие с твоими мысли, еще не значит, что я понимаю тебя. И если мы мало общались вербально, это не значит, что мы плохо или хорошо друг друга знаем. Впрочем, оценивать знакомство в таких категориях в корне неправильно, а для психолога еще и не этично, – в улыбке Мастера скользнуло печальное торжество.

Марго молча смотрела на блондина, гадая, что в нем могло натолкнуть ее на мысль о помощи и понимании. Высокий, тощий, длинноволосый альбинос. Он напомнил ей Дэвида Боуи в образе Изможденного белого герцога. Только красные линзы казались настоящими глазами.

«Но хаер у него шикарный», – от восторга и зависти Марго прикусила губу.

Ухоженный и сияющий Мастер так плохо вписывался в общую картину развала и уныния, что был больше похож на ангела, упавшего в обитель смерти и обездоленности.

– А что ты тут делаешь? – спросила Марго.

– А ты? – улыбнулся Мастер. – Это здание никому не принадлежит, им могут пользоваться различные субъекты на свое усмотрение. А некоторые тут даже живут.

– Я здесь гуляю, – внезапно Марго почувствовала себя очень глупо за свой вопрос.

– Ты слишком много хочешь понять сознанием, не принимая то, что в него не укладывается, – в голосе блондина послышался упрек.

– Разве это плохо?

– Плохо? Милая, это больше, чем плохо. Это ужасно! Признавая лишь разум, ты отталкиваешь от себя тот мир, что можно слушать сердцем и видеть закрытыми глазами, – улыбка Мастера стала счастливой и безумной одновременно.

– Я думала, что тут уже нет таблеток, – неуверенно сказала Марго, отступая назад.

– Таблеток? – переспросил блондин. – О чем ты? Неужели ты могла такое подумать обо мне? Нет, мне бессмысленны подобные меры.

– Я совсем запуталась… Андрей не хочет быть моим другом. Сестра начала говорить умные вещи. Ты, такой холеный, в вельветовом фраке, стоишь среди мусора. Что происходит? – Марго закрыла лицо руками, желая собраться с мыслями.

– Ты боишься, что привычное станет иным, – спокойно произнес Мастер. – Страх… О, страх – величайшее искусство, он сильнее любой эмоции, его сложно контролировать. В основе любого желания или поведения лежит страх.

      Марго почувствовала, как холодная ладонь Мастера успокаивающе гладит ее по голове.

– Страх и оружие, и якорь, – прошептал блондин, склонившись к уху Марго. – Он может убить, защитить, но он никогда не позволит идти дальше. Запомни: страх правит миром.

Марго опустила руки и оказалась нос к носу с блондином. Его белая кожа выглядела ледяной, а алые глаза – огненными. Мастер изучающе смотрел на нее, он словно перестал дышать.

– Зачем ты говоришь мне все это? – тихо спросила она.

– Знающий проживет дольше, ведь знание – сила, – также тихо говорил Мастер, глядя ей в глаза. – Избавиться от страха невозможно, но можно его использовать.

– Как? – девушка ощущала себя маленькой и слабой, хотелось, чтобы блондин обнял ее и выслушал, чтобы его холодные руки успокоили ее разгоряченные нервы.

– Если есть страх, мешающий идти, то найди другой страх. Бойся того, что случиться, если ты не пойдешь. И пусть этот страх будет сильнее, пусть он оберегает тебя в пути и не позволяет свернуть с него.

– А разве желание пройти путь не будет сильнее?

– Чаще всего за желание принимают именно страх не пройти.

– Откуда ты знаешь? – Марго уткнулась носом в черную рубашку Мастера, ощущая слабый запах пачули, исходящий от шелка.

– Я изучал страх в университете, потом в магистратуре. Страх был моей навязчивой идеей. Я так боялся не познать его, что забыл обо всем. Я хотел знать, как же страх может влиять на человека, может ли изменить его, – блондин обнял Марго за плечи, даже сквозь кожу плаща чувствовался холод его рук.

– В магистратуре? Сколько тебе лет? – удивилась девушка.

– Больше, чем ты думаешь, – печально отозвался Мастер. – Больше, чем мне хотелось бы.

– Прости, что спросила об этом.

– Не страшно. Я не боюсь своего возраста.

– А чего ты боишься?

– Я… Я боюсь, что мне уже нечего бояться.

– Как это? – Марго вновь взглянула в глаза блондина, но они казались пустыми, как стекла витрин.

– Когда-нибудь ты поймешь, – грустно улыбнулся Мастер и отпрянул назад. – Идем, я провожу тебя, пока не стемнело.

По дороге домой Марго рассчитывала вызнать у Мастера его исследования, но про них он не сказал ни слова, переходя на более общие темы.

– Мы пришли, – вздохнула Марго, указывая на свой подъезд.

– Как-нибудь загляну в гости, – вежливо, но хитро улыбнулся блондин.

– Ни о чем не хочешь рассказать? Например, об абсенте в баре, о своем поведении потом, – оставшись без знаний, Марго надеялась хотя бы на объяснения.

– Я просто поводил время, как хотел. Но если ты про наш разговор тогда, то не переживай – я не злюсь на твою неуместную заботу. Можешь не извиняться, все же это типично для женщин. Приятной ночи, – Мастер изящно поклонился и, развернувшись на каблуках ботфорт, зашагал прочь.

Марго смотрела ему вслед, поражаясь его наглости и обаянию. Он не дал ей совета, он не выслушал ее, но его слова о страхе помогли собраться с мыслями. Теперь Марго начала понимать, чего боится больше всего.

Все будние дни Марго не видела Андрея. Он не звонил, не писал, не приходил в гости.