Он проснулся в слезах. Ему снова приснился тот, кто оставил шрамы на сердце. Тот, кто был мёртв уже несколько месяцев.

Он встал и пошёл на кухню, механически готовя завтрак, бездумно заваривая крепкий кофе, ничего не замечая вокруг. Он смотрел вглубь себя и отчётливо понимал, что сейчас бы его не остановило общественное неприятие его отношений с парнем. Сейчас бы он смог справиться с собственным страхом и ни за что не отказался бы от своих чувств, но это уже не имело никакого значения. Тот человек ушёл навсегда, а боль сожалений будет преследовать его до конца жизни…

В кухню зашла сестра.

– Что-то случилось? Ты чего такой грустный?

– Всё хорошо…

Она вздохнула.

– Брат… Не держи это в себе. Ты же знаешь, я всегда тебя выслушаю и помогу чем смогу. Ты можешь рассказать мне всё. Что случилось?

Он посмотрел на свою сестру – внимательную, заботливую. Единственную, кто никогда не осуждал его отношений, кто всегда был рядом и разделял его чувства. Она радовалась вместе с ним, когда у него появился парень, и вместе с ним умирала от горя на похоронах. Сестра – не тот человек, от которого нужно скрывать свою боль.

– Он приснился мне. Снова…

Чашка выскользнула из рук сестры и брызнула осколками. Несколько мгновений она стояла, не шевелясь, а потом, будто очнувшись, стала сметать их в кучу.

– Ты не порезалась? – испуганно спросил он. – Давай, я налью тебе чай.

– Не порезалась. Всё хорошо. Да, пожалуйста.

Когда чай был налит, а завтрак разложен по тарелкам, сестра сказала:

– Ты, вроде бы, что-то хотел рассказать мне…

– Это… мой сон. Он снова приснился мне. Стоял и улыбался. Смотрел своими ласковыми карими глазами. А потом развернулся и стал уходить. Я окликал его, но он не оборачивался. Пытался догнать, но ноги не слушались. Он ушёл… а я остался.

–И он… ничего не говорил тебе? Не просил?

– Нет. А что? Это имеет какое-то значение.

– Ну… Иногда ушедшие высказывают какую-то просьбу или пожелание. Говорят, если выполнить эту просьбу, то душа ушедшего успокаивается на том свете.

– А… Я что-то такое слышал, но не задумывался всерьёз. Да и не уверен я в том, что он стал бы просить у меня о чём-то. Скорее, это я бы попросил… прощения. За то, что оказался таким трусом и не смог принять наши чувства. Он ведь был такой… думающий, чувствительный… А я просто взял и оборвал с ним все связи. Ничтожество.

– Я не думаю, что тебе следует винить себя, – глухо сказала сестра. – Он умер не сразу после вашего разрыва. Прошло пару месяцев.

– Я знаю. Но от этого не легче…

Несколько минут прошло в молчании, а потом сестра сказала:

– Мне очень жаль.

Она всегда была скромной и робкой. Очень скромной и очень робкой. Она могла общаться с теми, кого хорошо знала – со своей семьёй, с единственной подругой, со священником – но не смела поднять глаз на других людей, а уж о разговоре и речи не могло быть. Она была такой тихой и безответной, что даже школьные задиры обходили её стороной, не видя никакого интереса в преследовании амёбы. После окончания школы она всерьёз думала уйти в монастырь, потому что не понимала, чем могла бы заниматься в суматошном мире, где всё время нужно с кем-то контактировать. От этого её отговорила подруга, посоветовав вместо этого получить филологическое образование и идти работать в библиотеку. Она подумала и решила, что в этом есть смысл: можно попробовать, а если не получится, то монастырь никуда не денется.

Учёба в вузе вначале испугала её: нужно было ехать в переполненном транспорте на другой конец города, потом отсиживать несколько пар с незнакомыми шумными людьми, а иногда – о ужас – ещё и отвечать на семинарских занятиях. Но постепенно она привыкла: оказалось, что если выйти пораньше, то в транспорте достаточно свободно, сокурсникам её странности были безразличны, а преподаватели, отмечая стопроцентную посещаемость и прекрасные письменные работы прилежной студентки, просто махнули рукой на её неспособность к устным ответам. В таком режиме прошло пять лет.

Её трудоустройство в библиотеку также взяла на себя подруга, уверившая директора, что данный сотрудник абсолютно неконфликтен, всегда готов трудиться и не сбежит туда, где зарплата больше. Директор поверил и не прогадал: она старательно и самозабвенно трудилась в архиве, приведя его в идеальный порядок, и никогда не выражала недовольства, когда менее совестливые работники делегировали ей свои обязанности по каталогизации новых поступлений. В какой-то степени, её можно было назвать счастливой: тишина библиотечных стен и отсутствие прямого контакта с посетителями библиотеки сделали её менее тревожной, а возможность читать самые разнообразные книги расширили горизонты познания и заставили задуматься о будущем.

Она запоем читала книги по философии и психологии, по истории и культуре. Она завела толстую тетрадь, для того чтобы выписывать особо запомнившиеся цитаты, и старательно конспектировала их разноцветными ручками. В одной из книг по психологии она прочла о важности правильного распределения времени, и каждый день старательно записывала в тетрадь запланированные дела. В большинстве случаев все планы реализовывались, и чувство морального удовлетворения переполняло её.

Шло время, и постепенно до научной библиотеки добрался прогресс. Это выразилось в том, что её решили компьютеризировать, причём с размахом. Во-первых, предполагалось создание электронного каталога, во-вторых – цифровизация имеющихся ресурсов, в-третьих – обустройство компьютерного зала для читателей. В связи с этим тихая обычно библиотека наполнилась жизнью: прокладывались кабеля, монтировался компьютерный зал, устанавливалось программное обеспечение. Архивный работник, в общем-то, мог бы и не пересечься со всем этим, но судьба в виде директора распорядилась иначе: безотказная скромница была назначена главной по оцифровке данных – иными словами, ей предстояло близкое знакомство со сканером.

Она была далека от компьютеров. Более того, они внушали ей страх. Но прочтение книг по психологии не прошло даром, и она, собрав всё своё мужество, решила, что сможет научиться. Кроме тетради с цитатами и тетради с расписанием, у неё появилась тетрадь с достижениями. Она подумала, что овладение азами компьютерной грамотности тоже можно будет внести в этот список, и уже почти видела строчку, красиво написанную разноцветными ручками. Интересно, овладение навыками работы на компьютере и овладение навыками работы со сканером нужно вписать как один пункт или как два? Она улыбнулась, подумав об этом. И она улыбалась, открыв дверь в компьютерный класс. А потом замерла. Потому что увидела самого красивого человека из всех, кого знала.

Он проснулся, не до конца осознавая, где находится граница сна и яви. Его дорогой друг только что был рядом с ним, держал его за руку, мягко говорил о том, что соскучился. Что очень хочет быть с ним снова. И что знает, как это сделать. «Ты умер», ‑ говорил он дорогому другу, держащему его за руку. И не чувствовал страха. Не было ни капли страха, но была тоска – отчаянная, безнадёжная. «Ты умер. Как же мы сможем быть вместе?» «Это возможно. Я расскажу тебе, но только в том случае, если ты сам этого захочешь». «Я…» «Не нужно говорить прямо сейчас. Подумай над этим. Я приду за ответом в другой раз…»

Он открыл глаза, и взгляд упал на неплотно занавешенное окно. Сколько времени должно пройти, чтобы он забыл дорогого друга? И почему так не хочется забывать его? Тяжело вздохнув, он встал и пошёл на кухню.

На кухне сидела сестра и читала книгу. Это было несколько необычно: чаще всего она читала тексты в электронном виде, однако сейчас у неё в руках была большая, по виду очень старая, книга с загадочным названием «О возрождении». Но самым удивительным было оформление книги: тиснёная, с металлическими углами, она напоминала музейный экспонат, по недоразумению оказавшийся на обычном кухонном столе.