Он опасливо покосился в сторону Усаги, которая даже и не думала уходить и теперь задорно болтала длинными ножками. Только сейчас Мамору понял, что чаще всего видел её или в школьной форме, или в длинных юбках, которые не давали его фантазии разгуляться. Почему-то он всегда думал, что Усаги довольно пухленькая — с её-то любовью к сладкому и мучному! Но сейчас, в этом чёрном платье, Мамору, кажется, разглядел то, что она так тщательно скрывала под своими балахонами.

— Эй, Оданго, скажи, почему ты носишь школьную форму на два размера больше, чем следовало бы? — с любопытством поинтересовался он, поглядывая на Усаги.

Она почему-то вдруг сразу застеснялась и смущённо вцепилась в край подола, стала немного нервно его теребить.

— Ну, просто мне так комфортнее, — наконец, созналась Усаги, поднимая на Мамору глаза. — А когда холодно — можно под низ и маечку какую-нибудь надеть, и никто не заметит… Эй, ты чего смеёшься? — нахмурилась она, когда он дурашливо фыркнул.

— Прости, — добродушно усмехнулся Мамору, стараясь не слишком сильно улыбаться, чтобы — не дай бог — в очередной раз не напугать Оданго. — Ты просто такая миленькая, особенно когда говоришь такие… личные вещи, которые обычно и знакомым-то не озвучивают.

Усаги засмущалась ещё сильнее, чувствуя, как даже кончики ушей запылали. Услышать что-то подобное из уст Мамору — это так непривычно и необычно… Чёрт возьми, он в самом деле назвал её миленькой!

— Ты спросил — я и ответила, — буркнула она, надув губки. — Чего тебе ещё надо?

Мягко улыбнувшись, Мамору протянул к ней руку и осторожно поправил выбившуюся из причёски прядь волос. Он не знал, что побудило его это сделать, зато чётко осознавал, что в противном случае у него точно началась бы ломка или состояние, близкое к ней. Оданго, такая милая, такая манящая, была слишком близко — непозволительно близко к нему. Живая и яркая даже в этом чёрном в белую горошинку платье она казалась ему живым сгустком солнечного света и тепла. Интересно, если сделать шаг вперёд, обожжётся ли он об неё, или существует мизерный шанс на дальнейшую жизнь?

— Ты даже когда сердишься — тоже миленькая, — прошептал Мамору. Слова как будто бы застряли в горле и не желали проталкиваться наружу. Но иногда мир не должен знать то, что хотелось бы оставить между двумя людьми.

Всё ещё смущающаяся Усаги подняла на него глаза и неожиданно улыбнулась, хотя и хотелось спрятаться под одеялом от накативших на неё эмоций, таких странных, необычных, но неожиданно приятных.

— Тебе стоило бы говорить это почаще, — проговорила Усаги. Она как заворожённая смотрела в его тёмно-синие глаза и почему-то никак не могла отвести взора.

— Секреты так просто никому не рассказываются, — усмехнулся Мамору, зачарованно наблюдая, как Усаги спешно облизывала губы.

Тень сомнения промелькнула на её лице, и Усаги подозрительно покосилась на своё платье, подол которого всё ещё продолжала отчаянно теребить. Секундное замешательство — и вот, она снова смотрела на Мамору и хитро улыбалась.

— Кажется, я нашла ключик к твоей шкатулке с секретами.

========== Ш — Шоколад ==========

Комментарий к Ш — Шоколад

С 14 февраля ♡

Вообще я хотела написать вам рейтинговый миник, но подумала, что раз уж в прошлом году была НЦа в этот праздник, в этом будет что-нибудь миленькое. Будем чередовать ;)

К тому же в моей группе скоро появится рейтинговый арт с нашей парочкой, поэтому всё гармоничненько >:3

Похрумкивая чипсами, Усаги сидела в кресле около балконной двери и с упоением читала новенький томик манги, купленный вчера по скидке. За окном кружились мелкие снежинки, которые, не долетая до земли, таяли прямо в воздухе. Несмотря на это, на улице было довольно прохладно — как и в комнате — поэтому Усаги завернулась в плед и чувствовала себя очень даже комфортно. Обогреватель мерно шумел где-то сбоку, и от него было довольно жарко, однако Усаги не жаловалась. Увлечённая чтением, она жадно проглатывала страницу за страницей, не желая и думать, что рано или поздно том кончится.

Луна дремала на кровати и иногда, просыпаясь от шороха бумаги, поглядывала на небольшой свёрток рядом с собой. Завёрнутый в праздничную бумагу шоколад так и не дождался своего звёздного часа: видимо, Усаги так и не осмелилась подарить его тому, кому хотела. В Японии четырнадцатого февраля обычно девушки должны были угощать парней, которые им нравились. Прошлые два года — столько Луна была знакома с Усаги — Цукино дарила по маленькой шоколадке всем мальчикам, с которыми она дружила, приговаривая, что не хочет обидеть никого из своих друзей; Шинго и папу Усаги тоже не обделяла вниманием. А вот в этом году она почему-то приготовила лишь три шоколадки: родным подарила ещё с утра, с последней же умчалась в школу. Луна подумывала, что у Усаги появился парень, но когда она вернулась домой всё с тем же свёртком, то отринула прочь подобные мысли. Однако было видно, что Усаги всё равно немного переживала.

— Что ты будешь делать с этим? — лениво спросила Луна, когда Усаги захлопнула дочитанную мангу.

— Не знаю, — рассеянно пожала плечами Цукино, вставая с места и подходя к книжному шкафу. — Сама съем, наверное.

— А чего не отдала, кому хотела? — поинтересовалась Луна.

Усаги ничего ей не ответила, лишь поскорее отвернулась, чтобы скрыть румянец смущения. Не говорить же подруге, что она просто побоялась это сделать, опасаясь быть непонятой.

— П-пойду воздухом подышу, — буркнула Усаги и, поплотнее завернувшись в плед, быстренько выскочила на балкон, аккуратно закрыв за собой дверь.

Снежинки падали ей на лицо, обжигая прохладными поцелуями разгорячённую кожу. Ветер не казался Усаги колючим, скорее наоборот: он охлаждал её взвинченные за день нервы, хоть она и старалась скрыть ото всех своё взволнованное состояние.

Целых полгода Усаги ждала этого дня, но когда он наступил — почему-то испугалась и не отдала шоколад тому, для кого весь вечер усердно готовила. Или всё дело в той девице, которая нахально подошла к нему со своим подарком и настырно лезла, пытаясь впихнуть его. А ведь она просто купила шоколад за углом, в дорогущем магазине подарков, и даже не удосужилась выбрать подходящий, в то время как Усаги старательно искала накануне самый горький какао, какой только мог быть в мире.

— Значит, не судьба, — грустно улыбнулась Усаги, облокачиваясь о перила. — Выкинь его и забудь. Жила же как-то до этого и дальше проживёшь.

Она прикрыла глаза, мысленно растворяясь в окружающем её мире. Приглушённый гул машин, разговоры проходящих по улице людей, лай собаки — всё это смешалось в один шум огромного Токио. Вибрируя, он словно успокаивал Усаги, говоря, что всё ещё впереди, что не стоит расстраиваться из-за малейшей неудачи. Спокойствие медленно, но верно наполняло сознание Усаги, как вдруг неожиданный окрик заставил все мысли выскочить из головы.

— Хэй, Оданго!

Оданго резко распахнула глаза и с замиранием сердца поглядела вниз. За забором стоял Мамору и, задрав голову, с лёгкой и добродушной — по крайней мере, Усаги так хотелось думать — усмешкой смотрел на неё. В волосах его застряли нерастаявшие снежинки, и выглядело это чертовски мило.

— П-привет, — смущённо откликнулась она, неловко махнув рукой. — Что ты тут делаешь, бака?

Мамору сделал шаг вперёд к забору и, ухватившись за его край, одним изящным прыжком взобрался наверх под недоумевающим взглядом Усаги.

— Да вот, мимо шёл, гляжу — ты на балконе. Дай, думаю, подойду.

— А на забор чего вскарабкался? — насупилась Усаги.

— Так лучше слышно.

Мамору внимательно осмотрел её, от чего Усаги завернулась в плед ещё сильнее, и неожиданно улыбнулся — просто и без ехидства, как он обычно любил.

— Пойдём погуляем, Оданго. Всё равно ведь ничего не делаешь.

— К-как ты?.. — Усаги покраснела и нахмурилась. — И с чего ты взял, что я пойду с тобой гулять? — проворчала она, нервно теребя край плед пальцами.