— Да. Ревновал. Он был слишком надоедливый, — и, не давая Усаги сказать и слова, снова крепко её поцеловал.
Усаги хотела оттаскать его за волосы за то, что так резко переходил с одного на другое… в буквальном смысле, но объятья Мамору, в которых хотелось нежиться вечно, заставили её опустить руки ему на плечи и ласково обнять за шею.
И всё-таки не таким уж и плохим оказался день, успел подумать Мамору, прежде чем мысли его отключились окончательно и поменяли своё направление в сторону лишь одного человека, кто был по-настоящему важен для него: на Усаги Цукино, его единственную Оданго-атама.
Комментарий к Р — Ревность
Кто был этот паренёк, что был в драббле, — тут на ваше усмотрение)
Кого ваше воображение показало первым, значит, тот и был)
У меня же в голове был просто какой-то рандомный парень, и звали его почему-то Нед х)
========== С — Соревнование ==========
Казалось бы, обычный день, обычный выходной, ничем особенным не примечательный. Те же люди, спешащие в магазин и обратно домой, чтобы поскорее сесть за просмотр любимого сериала и забыть о том, что послезавтра на работу. Те же машины, снующие мимо окон туда-сюда, фырчащие и совершенно беспокойные, захламляющие атмосферу своими вредными выхлопами. Те же лица, те же дети, те же облака, те же собаки… Но это всё словно оставалось по ту сторону окна, а здесь, в прохладном помещении, ничего с улицы не было слышно. Всё двигалось в молчаливом безмолвии, словно кто-то выключил звук у телевизора жизни или просто убавил громкость до единицы, а на себя увеличил чуть ли не в тысячу раз.
— Я не понял, что это у вас тут такое произошло? Да вас на пять минут одних оставить невозможно!
Вздохнув, Усаги оторвалась от созерцания улицы и подняла взгляд на Мотоки, который стоял посреди всего творящегося безобразия и ничего не понимал. Она сама же сидела на полу, посреди кулинарного взрыва на кухне «Короны», а на её коленях лежал бессознательный Мамору — его голова, если быть точнее, — который либо балдел от того, что его гладили по волосам, либо в самом деле был в отключке. Чиба, как и Усаги, был облачён в фартук, правда, теперь покрытый различными пятнами от джема или варенья.
— Усаги, что здесь произошло? — Мотоки со стоном схватился за голову. — Пять минут! Бога ради, всего пять минут! Тут что, взрыв апокалипсиса произошёл? Призыв мучного монстра? Что?!
— Мы… эээ… повздорили немножко, — глухо откликнулась Усаги, искоса поглядывая на Мамору.
Она пальчиком пощупала, не растаял ли замороженный горошек, и, перевернув пакет другой стороной, снова приложила его к шишке на голове Мамору.
— Я вижу, что не страстно целовались, хотя кто вас там знает, — ляпнул Мотоки и тут же прикусил язык: Усаги посмотрела на него как-то уж слишком сурово. — Ладно, ладно, опустим это. Но что случилось-то, в конце концов, после того, как я отлучился всего на пять минут?
— Ладно, я расскажу, — нехотя согласилась Усаги, отводя взор в сторону. — Просто… Видишь ли, всё дело в том, что…
***
Часом ранее
— Окей, вы готовы? — Мотоки довольно потёр руки и обвёл пристальным взором присутствующих.
Ими были только Усаги да Мамору, которые чувствовали себя не в своей тарелке на кухне «Короны». Ради знаменательного события Мотоки даже закрыл своё гейм-кафе, чтобы спорщики, наконец, разрешили свою вечную ругань и наконец выяснили, кто из них профи, а кто нет.
Пару дней назад Усаги и Мамору отчаянно разругались на тему еды, а именно: приготовление блинчиков. Одна говорила, что не так давно научилась печь лучшие блины в мире, а второй возьми — да и ляпни, что умеет это делать покруче некоторых одангоголовых. Разобиженная и разозлённая Усаги потребовала доказательств, а Мотоки, проходивший мимо, предложил воспользоваться кухней в субботу, когда на день можно было бы закрыть «Корону», а заодно провести и санитарный день.
Воодушевлённые, спорщики согласились почти сразу, но как только подошёл к порогу День Х, вся их решимость словно куда-то улетучилась. Однако Мотоки в итоге всё равно силой затащил их к себе и показал, что для импровизированного кулинарного поединка у него всё готово.
— Так бы и сказал, что хочешь пожрать блинов на халяву, — проворчал Мамору, снимая свой любимый пиджак и надевая фартук.
— Это к делу не относится, — отмахнулся Мотоки. — Я просто хочу, чтобы вы больше не ругались. А совместный труд — он объединяет.
— Это нереально, поверь, — фыркнула Усаги, тоже надевая фартук. — Этот бака не умеет работать в команде, ему лишь бы всё язвить да колоть.
— Вовсе нет, — возразил ей Мамору, покачав головой. — Это ты себя, скорее, описала…
Усаги покраснела от возмущения и уже хотела броситься его душить с рыкающим «Ах ты!», но Мотоки вовремя её остановил, напомнив про приз, который ожидал победителя в их маленьком соревновании. На кону стоял месяц бесплатного кофе или мороженого — в зависимости от того, кто из спорщиков одержит верх.
— Хорошо, хорошо, давайте уже начнём поскорее, — вздохнула Усаги и убрала волосы косынкой, чтобы чёлка не мешала работе.
Мамору мог бы сказать что-нибудь по поводу того, как забавно она сейчас выглядела, но передумал. Время, отведённое на их небольшое соревнование, уже начало отсчёт, а ударить в грязь лицом Мамору, ой, как не хотелось.
По началу всё шло даже очень хорошо. Яйца, соль, сахар и прочие ингредиенты не стремились «убежать» из рук незадачливых поваров, и тесто получилось как у Усаги, так и у Мамору вполне сносным. Теперь оставалось дело за малым — испечь эти самые блины, да так, чтобы потом от них было за уши не оттянуть. Поджаристые, ароматные, тоненькие и сладкие… У Усаги даже слюнки потекли из-за разбушевавшейся фантазии.
— Мотоки, там тебе звонит кто-то, — бросила она, услышав, как телефон Мотоки буквально разрывался от громкой трели в подсобном помещении.
— Окей, я сейчас сбегаю быстро, — он поднялся с места и ушёл в подсобку.
Правда, перед тем, как закрыть за собой дверь, Мотоки обернулся на пороге и шутливо пригрозил:
— Чтобы хорошо себя вели! А то ведь вернусь и такое закачу!..
Он многозначительно промолчал, окидывая друзей пристальным взором, и скрылся из поля зрения. А Усаги хитро поглядела на Мамору, который как ни в чём ни бывало начал осторожно печь свои блины. Временами он посматривал на дисплей телефона, но Усаги не придала этому никого значения.
— Ты всегда питаешься или тут, или в столовой, — как бы невзначай заметила она, начиная разогревать сковородку. — С чего бы тебе уметь этим вот заниматься? — Усаги кивнула на плиту.
— Не надо думать, что я зверь какой-то и не могу побаловать себя в воскресенье чем-нибудь вкусненьким, — усмехнулся Мамору. — Не только ведь одной тебе за сладким охотиться. Я тоже хочу перекусить таким.
Усаги закатила глаза и яростно принялась перемешивать тесто. А чтобы хоть как-то успокоиться окончательно, взялась наконец-то за первый блин, стараясь, чтобы вышел он ровным, круглым и без лишних дыр.
— Я не это имела в виду, — фыркнула она. — Разве не должна кухней заниматься женщина, ну, или девушка?
— И ты опять судишь поверхностно, — покачал головой Мамору и повернулся к Усаги, слегка прищурился. — Что за стереотипы, Оданго? Я не могу иногда сам себя побаловать, или что?
— Да я не про это, боже! — гневно воскликнула она, неловко взмахнув ложкой, отчего часть теста капнула на пол, а другая часть долетела даже до водолазки Мамору, расплываясь по ткани уродливым ярким пятном.
Чиба скептически осмотрел его, а потом поднял недовольный взгляд на Усаги. Она стушевалась и, прижав ладонь к щеке, буркнула:
— Упс! Прошу прощения, больше так не буду.
— Что-то я сомневаюсь, — вздохнул Мамору.
Пока допекался второй по счёту блин, Мамору пытался оттереть влажной тряпкой пятно, однако, казалось, всё стало ещё хуже: ткань хоть и потемнела, но часть теста впиталась, и теперь Мамору даже кожей чувствовал неприятную прохладу и липкий жир.
