— А ну-ка притормози коней, — добродушно усмехнулся Мамору и поспешил прикрыть ей рот ладонью.

Усаги стремительно покраснела, но взгляда не отводила. Она должна была узнать всё подноготую, не обращая внимания на то, как странно колотилось её сердце, когда Мамору касался её рук или губ.

— Я тебе всё расскажу, — устало произнёс он, убирая ладонь. — Только не перебивай меня, пожалуйста.

— Ладно, я слушаю, — кивнула Усаги, устраиваясь поудобнее.

Помедлив, она всё же положила голову ему на плечо, надеясь, что Мамору не будет против. Но он ничего не сказал, поэтому Усаги позволила себе расслабиться и, прикрыв глаза, настроилась на рассказ.

— Это всё из-за моего двоюродного дяди, — начал Мамору. — После… аварии никто из родственников даже не помог шестилетнему мне, и я порвал с ними всякое общение. Да и не помнил никого из них к тому же. Как говорится, зачем общаться с чужими незнакомыми людьми? — он горько ухмыльнулся.

У Усаги болезненно сжалось сердце от этих слов. Она хотела хоть как-то поддержать Мамору, хотя бы сейчас, но не могла найти нужных слов, поэтому просто накрыла его ладонь своей. Почувствовав, как он осторожно сжал её пальцы, Усаги довольно улыбнулась. Каким бы противным он ни был, всё равно нуждался даже в капельке человеческого тепла.

— У этого дяди не было детей. После того, как он впал в кому из-за сахарного диабета, вскрыли завещание, в котором были указаны ошеломляющие для многих известия. Всю свою металлургическую кампанию, как оказалось, он завещал мне…

Мамору замолчал, прикрыл глаза. Усаги замерла, а потом резко выпрямилась, недоуменно на него поглядев.

— Неужели? — подозрительно спросила она.

— Ужели, Оданго, ужели, — Мамору смерил её строгим взором. — Ты обещала меня не перебивать, помнишь?

— Ой, точно-точно, — пискнула Усаги и снова прижалась к его руке. — И… Что с того, что ты унаследовал компанию?

— А при том, что претендентов на пост главы очень много. А я вылез тут ни к селу, ни к городу. Плюс ко всему дядя вышел из комы и подтвердил, что, мол, да, Чиба Мамору — его наследник, и ничего он менять не намерен. А остальным это не понравилось, и они решили мной шантажировать старика. Вот и похитили меня, а тебя — чтобы не оставлять свидетелей, потому что мы тогда рядом были.

— А что ты сам думаешь про… эту компанию? — затаив дыхание, спросила Усаги.

— На кой она мне сдалась — вот, что я думаю, — усмехнулся Мамору. — Сама посуди: зачем студенту университета такая морока?

— Ты же умный, — негромко произнесла она, понимая, что с самого начала их знакомства знала это, только никак не желала признать. — Ты бы справился.

Мамору повернулся к Усаги так, чтобы видеть её лицо, и внимательно всмотрелся в голубые глаза. Усаги, смущенно краснея, слегка отодвинулась от него, но взора не отводила. Кажется, она была готова сидеть вот так вот целую вечность, лишь бы только Мамору продолжал смотреть на неё. Эти странные чувства немного пугали, но в то же время и завораживали, и Усаги подумала, что это и была точка невозврата в прежнюю жизнь, в которой она его терпеть не могла. Теперь… наверное, всё будет по-другому.

— Я не хочу такой жизни, Уса, — прошептал он. — Только простой и спокойной, безо всяких политических интриг и подобных похищений.

— Тогда почему бы тебе просто не…

Договорить Усаги не дал резкий звонок. Мамору чертыхнулся и полез во внутренний карман пиджака за простым кнопочным телефоном, до которого не добрались, когда похитители изымали у них все средства связи. Он отбил неизвестный номер и хотел уже снять батарею, как сотовый снова зазвенел.

— Да! — раздраженно ответил Мамору.

По мере разговора черты его лица смягчались, под конец Мамору даже позволил себе сдержанно рассмеяться. Попрощавшись с незримым собеседником, он отбил звонок и всё же снял батарею.

Усаги, которая всё это время следила за ним, затаив дыхание, осторожно дотронулась до его руки, сжимавшей разобранный телефон.

— Кто это был?

— Дядя, — усмехнулся Мамору и откинулся на спинку сиденья. — Этот старик спасовал, когда узнал, что меня похитили, и переписал компанию на кого-то другого. Тем же лучше.

Усаги покачала головой.

— Не надо так говорить. Он же твой дядя.

— Он был одним из первых, кто от меня отвернулся после гибели родителей, — равнодушно отозвался Мамору. — Я просто хочу жить спокойно, без такой нагрузки и ответственности.

— Трус, — фыркнула Усаги.

— Вовсе нет, — Мамору задорно поглядел на неё из-под челки. — Я лучше буду жить в спокойствии с теми людьми, которые действительно мне нравятся, а не видеть лица напыщенных индюков, что сидят в совете компании или где-то там ещё.

Сердце Усаги пропустило удар. Вздохнув, Цукино робко посмотрела на Мамору, который, слегка усмехаясь, пристально рассматривал её. Он и в самом деле был ужасно противным, но сейчас вызывал и иные эмоции, от которых кружилась голова. Хотелось снова прижаться к нему, запустить пальцы в волосы и наслаждаться приятным теплом, исходящим от Мамору, однако… Усаги честно старалась держать себя в руках.

— А… какие люди тебе нравятся? — тихо спросила она, отведя глаза в сторону.

Усаги не увидела, как тепло улыбнулся ей Мамору, зато в полной мере ощутила, как осторожно и нежно его сильные руки прижали её к себе, как бы пафосно это ни звучало. Он уткнулся носом ей в макушку и прошептал:

— Которые носят на голове две булочки и кидаются в студентов контрольными с тридцатью баллами…

========== Р — Ревность ==========

С самого утра день у Мамору не задался: пришлось просыпаться в шесть, чтобы хоть как-то успеть на зачёт к половине восьмого, с учётом, что лёг он только в районе пяти — горел дедлайн на работе, а программа сама себя написать никак не могла. Плюс ко всему поставили ещё одно дополнительное занятие по предмету, который Мамору не считал слишком нужным для себя, однако препод был слишком занудным и даже с одним пропуском не допускал до экзамена.

После напряжённого дня нервы у Мамору и так были ни к чёрту, а понимание того, что Оданго в половину четвёртого уже давно прошла мимо «Короны», где они частенько сталкивались, угнетала его. Мысли раскалённым пульсом бились о черепную коробку, раздражая его всё сильнее и сильнее.

Когда Мамору сталкивался с Усаги — этой светлой девочкой с нравом буйного кролика (и никак иначе), — на душе у него становилось спокойнее. То ли так действовали их ссоры, в процессе которых весь пар выходил наружу, то ли просто её образ уже приносил тишину в мысли. Да, они ругались с пылом и жаром, но после шторма всегда приходил штиль. И Мамору был рад ему и ей, Оданго, которая его привносила.

А сейчас было уже половина шестого, и шансы встретить Усаги по дороге стремительно приближались к нулю. Мамору даже успел смириться с этим, пока наворачивал круги по десятой улице. Он уже раз двадцать приказал себе идти домой, однако какое-то чувство не давало сделать первый шаг по направлению к родной многоэтажке.

— Интуиция — это, конечно же, хорошо, но, пожалуй, мне всё же стоит пойти домой, — строго сказал он самому себе.

Это был не лучший выход — разговаривать подобным образом, однако так можно было хотя бы заставить себя сделать то, чего не желаешь.

И ведь у него почти получилось. Почти.

Проходя мимо школы, в которой училась Усаги, Мамору был готов ускорить шаг. Однако только-только он прибавил скорость, как знакомый голосок пошатнул всю его уверенность и заставил повернуть в ту сторону, откуда он доносился.

Мамору не спеша прошёл через ворота школы и, оглядевшись, заметил неподалёку парочку молодых людей: Оданго-атама и какого-то парня рядом с ней. Приглядываться к юноше Мамору не стал — много таких учеников ходит, и никто из них дружбу с Чиба точно не водил. А вот к Усаги он присмотрелся и с неудовольствием отметил, что она изо всех сил вжимала голову в плечи и рассеянно улыбалась, напряжённо теребя в руках портфель.