Малейшее движение отзывалось для него мучительной болью в спине. Терпеливо перенося боль, он добрался наконец до двери. Теперь ему предстоял трудный путь через двор. Но что, если он будет не в состоянии открыть входную дверь на улицу? При одной только мысли об этом крупные капли пота выступили у него на лбу. Еще несколько усилий – и он наконец у двери. К счастью, она оказалась не закрытой. Стефан без особых усилий отворил ее и вскоре очутился на улице. Здесь он на мгновение остановился и начал соображать, что ему делать.

В конце улицы находился рынок. «Попытаюсь пробраться туда, – решил он. – Там я, наверное, увижу Его».

Улица, по которой он полз, была так узка, что, стоя на середине ее, можно было коснуться руками стен домов. Ни одного человека не было видно на ней. Какой путь вел к рынку? Стефан не имел даже представления, в какую сторону ему направиться. Он знал только, что дорога, по которой он полз, ведет к озеру.

– Буду держаться хоть этого направления! – произнес он вслух и начал с трудом передвигаться по улице.

Он почти задыхался от пыли. Маленькие острые камешки беспрестанно попадались ему на пути и до крови ранили его тело, а солнце невыносимо палило голову.

Через несколько минут он остановился, чтобы перевести дыхание. Сердце его усиленно билось, в глазах темнело, но он видел, что рынок уже недалеко. Ему показалось даже, что он слышит голоса какой-то толпы. Но, может быть, это только шум в ушах?

Еще одно усилие, на этот раз особенно значительное – и Стефан очутился на конце улицы. Отсюда, с таким же чрезвычайным усилием, ему удалось наконец добраться до рыночной площади.

Здесь были лавочки с различными товарами, больше всего, впрочем, с сушеной рыбой. Стефан вспомнил теперь, что когда-то давно он все это видел, Тит приносил его однажды сюда. На рынке сейчас было много народа, толпились продавцы и покупатели всех возрастов, но среди этой толпы Стефан не мог заметить ни одного человека, который бы хоть сколько-нибудь походил на Чудотворца. Никто не обращал внимания на маленькое бедное существо, безмолвно лежавшее на земле. Какой-то человек прошел мимо него с большой корзиной сушеной рыбы. Увидав мальчика, он что-то сердито пробормотал о нищете и пошел дальше.

Состояние Стефана с каждой минутой ухудшалось, боль в спине становилась невыносимой. Кроме того, он совершенно обессилел от жажды. И все-таки он продолжал испытывающим взглядом осматривать каждого проходящего в надежде найти наконец незнакомого ему Назарянина-Чудотворца.

Вдруг, к своему величайшему ужасу, он заметил, что к нему приближаются три свирепые, полудикие собаки, которых так много встречалось на базарных площадях!

– Мама, мама! – закричал он громко и от дикого страха и беспомощности закрыл лицо руками.

В тот же миг ему показалось, что кто-то говорит с ним. Раскрыв глаза, он увидел в ярком солнечном свете стоявшего перед ним Человека. Что-то особенное было во всем существе Незнакомца – такое, что сразу успокоило несчастного, лежавшего в пыли мальчика и заставило его смотреть на Иисуса с благоговейным трепетом.

Лицо Его было удивительной, чудесной красоты, а в глазах светились необыкновенные любовь и милосердие. «Это никто иной, как Иисус! Значит, Гого спасен!» – подумал Стефан, с радостным криком приподнялся и, протягивая к Незнакомцу руку, воскликнул:

– Ты – Иисус Спаситель! Я это знаю! Значит, Ты можешь исцелить моего маленького Гого! Он упал с кровли и теперь лежит при смерти.

Чудная улыбка озарила лицо Незнакомца, Он поднял глаза к небу и произнес:

– Благодарю Тебя, Отче, что Ты утаил это от мудрых и разумных мира сего, а открыл младенцам!

Он снова с состраданием и нежностью взглянул на Стефана и, ласково положив руку ему на голову, сказал:

– По вере твоей да будет тебе! Иди с миром!

В тот же момент боль, усталость и слабость оставили мальчика. С радостным криком, не понимая, что с ним самим только что произошло великое чудо, он поднялся на ноги и почувствовал, что совершенно здоров.

«Истинно говорю вам, блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5, 7).

Короткая летняя ночь истаивала. Луна скрылась в ночи и звезды постепенно потеряли свой блеск, а на восточной стороне неба уже показалась первая предвестница наступающего дня – слабая розовая полоска утренней зари. Над озером дул прохладный ветерок, довольно сильный, раскачивающий две рыбацкие лодки и постепенно увлекающий их от берега.

Сидевшие в одной из этих лодок осторожно вытаскивали из воды сети и внимательно осматривали их в надежде найти какую-нибудь добычу, но в сетях не оказалось ни одной крупной рыбы, и только кое-где в петлях сети трепетались маленькие рыбешки.

– Ну, сегодня нам, наверное, ничего не поймать! – сказал один из рыбаков, выбрасывая пойманную мелочь.

– Ведь я же говорил, – начал другой, – что когда подул ветер с этой стороны, нам нужно было остаться дома. Кликни-ка другую лодку, Симон, авось они что-нибудь поймали?

Вытащив из воды последний конец сети, Симон встал и крикнул по направлению к другой лодке:

– Эй, поймали вы что-нибудь, или нет?

– Ничего не поймали, – послышалось в ответ.

– Так я и знал, – заметил сидевший, который был братом Симона, и звали его Андрей. – Давай поставим парус и поедем домой! Впрочем, может быть еще раз закинем сети в маленьком заливчике, что близ города? Там иногда хорошо попадается.

Вскоре якорь был поднят, поставлен на место огромный, похожий на крыло, парус, и тяжелое судно легко заскользило по волнам. Оба рыбака уселись у руля.

– Ты можешь отсюда увидеть, что они там делают? – спросил Симон после некоторого молчания.

– Они тоже поднимают парус, – ответил Андрей. – Наверное, и они хотят бросить ловлю.

– А знаешь ли, – вдруг сказал Симон оживленно, – о чем я сегодня думал всю ночь?

– Как же я могу знать это? – ответил Андрей. – Ты сегодня в основном молчишь, и это удивительно, ведь раньше ты никогда не скупился на слова!

– Я цéлую ночь думал о Назарянине, – начал Симон, – и для меня теперь совершенно безразлично, поймали мы или не поймали рыбы. Наступают, может быть, знаменательные дни, и, скорее всего, мы совсем оставим ловлю…

– Оставим ловлю? – в изумлении повторил Андрей. – Как же это возможно?

– А что, – ответил Симон, – в сущности, мы имеем значительный доход, который приносит нам за последнее время виноградник. Жены наши довольствуются немногим, много денег нам, разумеется, не нужно, и если бы мы оставили рыбную ловлю, то могли бы навсегда остаться при Нем!

– А ты, брат, уверен, что Он нас примет? – спросил Андрей.

– Ну, положим, я не уверен в этом, но, по моему мнению, должен же Он иметь около Себя кого-нибудь? Разве ты не знаешь, что в последнее время некоторые фарисеи и саддукеи открыто выступают против Него?

– Да, Он и на самом деле мало уважает их законы и обычаи. Но я помню, чтó о Нем сказал Иоанн, – прибавил Андрей. – Он дважды говорил в моем присутствии, (первый раз перед крещением Его в Иордане, а другой раз после крещения): «Се Агнец Божий!». Вот его буквальные слова, и Иоанн твердо уверен, что Иисус есть Мессия. Может быть, ты и прав, Симон, мы должны оставить ловлю! И если Иоанн не ошибается, что Он действительно обетованный Мессия, то мы должны быть там, где Он, всегда, и в особенности теперь, когда Иоанн находится под стражей и мы не знаем, что с ним будет.

– Дай Бог, чтобы Ирод не обратил внимания и на Учителя! Аминь! – пылко произнес Андрей.

После этого они оба замолчали, слышен был только плеск воды. С каждой минутой становилось все светлее и светлее, и наконец на восточной стороне горизонта из-за цепи высоких голубых холмов выглянуло яркое солнце. Вдали показались одетые легким туманом башни и стены красивого Капернаума.