Михаил, ощутив ее переживания, подошел к Марусе, обнял за плечи и заглянув в огромные голубые глаза.
– Знаешь, Машка, что я думаю… А может, и не надо ничего узнавать? Не нужно никого искать. Кто знает, во что это выльется. Если мама тебе ничего не рассказывала, значит, не стоит ворошить былое. Прошлое, Машка, не всегда бывает радостным и светлым. Может, имеет смысл убрать фото в конверт, спрятать в книгу да и забыть? Ты сто раз отмерь, прежде чем отрезать. Наши предки так говорили, а они уж точно были не дураки!
Маруся прошла по комнате, остановилась у окна и, глядя туда, за стекло, попыталась осмыслить события дня.
– Нет, Мишка, что-то мне подсказывает, я уже не смогу отпустить эту историю. Буду постоянно накручивать себя. Не дадут эти фото мне спокойно жить, ты же знаешь мой дурацкий характер.
– Дурацкий – точно подмечено. А если серьезно, – он вздохнул, – то как решишь, так и будет. Хочешь искать – будем искать. Ты же помнишь, я всегда рядом.
– Мишка, как же я рада, что ты у меня есть! Ты настоящий друг! Спасибо тебе.
Они еще долго сидели. Разговаривали, смеялись, пили чай. Потом прощались, опять болтали у лифта, забыв о времени.
Ночь плыла над огромным городом. Накрыла необъятным темным покрывалом дома, площади, переулки. Раскинула свои сети, убаюкала, укачала. Спела детям колыбельную, взрослым подарила объятия и признания. Утонула в тишине, притихла в покое и молчании.
И только проворный месяц все метался и шнырял между тучами, заглядывал в окна, подмигивал звездам и подгонял рассвет. Уж он-то, бродяга, точно знал, что день умирает, чтобы воскреснуть снова. И что никогда нельзя терять надежду, ведь только она помогает спасти веру и сохранить мечту.
Глава 7
Сентябрь перевалил за третью неделю. Ночи становились все темнее, длиннее и холоднее. Сердитый ветер, завывая, капризно стучал в окна, пытаясь проникнуть в теплые квартиры. Дождь, колючий и злой, постоянно поливал город, будто хотел утопить тех, кто еще горевал по ушедшему в небытие лето.
Багряно-золотой наряд деревьев поблек, стал темнеть. Листья осыпались, образуя под деревьями желто-грязную, начинающую гнить, массу. Прохудившееся небо, давно утратившее свою первоначальную высоту, казалось дырявой перевернутой чашей. Серость, унылость и подавленность царствовали в промокшем городе…
Александра выбралась из такси и, выгрузив прямо на землю сумки с продуктами, с трудом разогнула спину.
– Обалдеть, – вздохнула она. – И зачем я столько всего набрала? Не дотащу…
Саша беспомощно оглянулась, словно надеялась обнаружить помощника или носильщика. Никого… Только на лавочке возле подъезда сидел грязный мужичишка, сгорбившийся от холода и абсолютно промокший.
Обреченно поджав губы, Александра наклонилась и попыталась поднять полные сумки. То хватала каждой рукой несколько пакетов, то перекладывала их из одной руки в другую, то подхватывала сразу несколько штук под донышко, пытаясь не рассыпать содержимое…
Ничего не получалось. Когда же, в конце концов, кочан капусты вывалился из сумки и покатился по грязной дорожке, Александра, чертыхаясь, оставила безуспешные попытки и решительно обернулась к незнакомцу, по-прежнему мокнущему возле подъезда.
– Эй, мужик! Слышишь?
– Вы мне? – человек угрюмо поглядел на нее.
– А ты еще здесь кого-то видишь? – раздраженно выдохнула Александра.
Мужчина, стряхнув капли дождя с лица, равнодушно пожал плечами.
– Эй! Так и будешь сидеть? – проклиная бесконечный дождь, запальчиво крикнула Александра.
– А что? Я вам мешаю? – он опять пожал плечами и поднял повыше ворот грязного пиджака.
Александра, уже промокшая, свирепо глянула на незнакомца.
– Вот придурок! Просто истукан какой-то! Слушай, помоги сумки донести. Видишь, рук не хватает!
Мужичок внимательно поглядел на нее, медленно встал и шагнул к ней. Александра, внутренне ахнув, изумленно уставилась на него. Он оказался очень высоким, широкоплечим.
– Да ты просто великан, – не сдержала она удивления. – А сидел на лавочке как воробей общипанный…
– Почему вы мне тыкаете? – выдал незнакомец.
– Во фрукт, – Александра поперхнулась от неожиданности. – Ты посмотри на него! Бродяга, а еще хамит!
– Я не бродяга. И ничего плохого не сделал. Но вам с удовольствием помогу.
– Берите вон те сумки, а я пакеты возьму, – не стала препираться Александра.
Она, наклонившись, потянулась к синим объемным пакетам, но незнакомец мягко отстранил ее и легко подхватил все пакеты в одну руку, а все сумки – в другую.
– Ого! Ну, ладно, – пробормотала растерянная Александра и пошла вперед, показывая дорогу.
На пятый этаж девятиэтажного дома они поднимались на лифте. Мужчина, войдя в крошечное лифтовое пространство, аккуратно прижался к стене, чтобы случайно не коснуться сварливой женщины, но сумки на пол не поставил. Так и держал в руках, пока ехали.
Александра оценила его деликатность и осторожно, исподтишка, внимательно оглядела незнакомца. Высокий, статный, худощавый, темноволосый… Больше ничего рассмотреть не удалось – лифт остановился на площадке пятого этажа.
Мужчина вышел первым и встал, ожидая распоряжений. Александра, демонстративно прошагав несколько шагов, притормозила у своей двери и качнула головой, не глядя на него.
– Сюда.
Он послушно донес покупки, поставил все у двери.
– Всего доброго, – незнакомец поспешил к лифту.
– Эй, эй… Вы куда?
– Сумки ваши я донес. Что еще?
Она замялась, но через мгновение оправилась и, вернувшись в привычное расположение духа, лишь развела руками.
– В квартиру внесите. Я заплачу. Вы денег хотите?
– Каких денег? За что? – изумился мужчина.
– Ну, за помощь…
– Я пойду лучше. Не нужно мне ваших денег.
Он развернулся и так стремительно побежал по лестнице, что она не успела его остановить.
– Скажите, пожалуйста, какие мы обидчивые. Ну и проваливай, подумаешь…
Дождь, противный и колючий, поливал город еще два дня, а на третий немного успокоился. Но низкое небо, перепаханное рваными темными тучами, не обещало ничего радостного. Сентябрь, лишивший горожан долгожданного «бабьего лета», по-прежнему больше казался октябрем, сумрачным и холодным, чем золотым и багряным первенцем осени. Рассветы становились все мрачнее, повсюду пахло сыростью, промозглостью и веяло тоскливостью и угрюмостью.
Но что делать… Погода погодой, а жизнь ведь никто не отменял. Поэтому горожане, одевшись потеплее и прихватив зонтики, торопились по своим делам, стараясь не отвлекаться на мысли о грядущих холодах.
Александра проводила в своем центре творческий вечер, посвященный поэтам Серебряного века. В качестве гостя пригласили и Марусю, которая с удовольствием читала стихи любимой Ахматовой, рассказывала о ее трагичной судьбе и о квартире-музее в Петербурге.
Вечер получился трогательным, теплым и очень домашним. После чтения стихов дети и гости пили чай с пирогами, угощались вареньем и другими сладостями.
Когда мероприятие завершилось, Александра кивнула Марусе.
– Ну, что? Поехали домой?
По дороге они еще успели поболтать, обсудить новую кофточку Александры, странную соседку из второго подъезда и удивительно холодный сентябрь. Возле своего дома, они, не сговариваясь, прибавили шагу – уж очень хотелось поскорее в тепло. Вдруг заметили на детской площадке мужчину, одиноко сидящего на лавочке возле качелей.
– Ты только посмотри, – недовольно кивнула Мария. – Опять какой-то бомж на детской площадке отирается…
– О! Я его знаю! Эй, мужик! – Александра ринулась в сторону качелей. – Эй, слышишь? Это опять ты?
Мария, догнав ее, нервно дернула подругу за рукав куртки.
– Остановись. Ты куда? Куда тебя несет, глупая? Вдруг у него нож или еще что-то?
– Перестань, – отмахнулась подруга. – Я его знаю.
– Кого? – Мария остановилась. – Не подходи к нему, слышишь?
Сашка обернулась к ней и весело пожала плечами.