Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В «предбаннике» рабочего кабинета хозяйки сидела новая секретарша – в меру миловидная, старательная и восторженная. Приветливо кивнула Лему, но к Кэт не пустила:

– Она занята, посиди пока. Здравствуйте, Виталий Борисович! Айша Базыровна вас ждёт.

В кабинет быстрым шагом прошёл стройный мужчина с седоватыми висками – один из младших компаньонов Кэт. Дверь беззвучно закрылась, Лем приготовился ждать. Но опять проклятый тонкий слух! То, что секретарше казалось невнятным бормотанием, было для него пусть и тихим, но вполне различимым разговором, от которого не отвлечёшься: нервы на пределе, каждый звук кажется жизненно важным.

– Звала? – А компаньон-то совсем не по делам пришёл, с такой-то интонацией.

– Да. Как дела с договорами? – Голос у хозяйки тоже с мурлыкающими нотками.

– Всё подписано. Стройка в Сургуте начнётся через две недели. Котлован уже есть, даже со сваями. Там хотели спорткомплекс муниципальный строить, но спонсоров не нашли, мы и подсуетились. Так что к весне новый молл будет.

– С тренажёрами как дела? Вторую партию заказали? – Голос у хозяйки был одновременно деловым и сдержанно-призывным.

– Манекены заказали, через несколько дней пришлют двадцать штук. Парни будут довольны.

– Они уже довольны. Так, что в понедельник сломали «болвана» из первой партии. Денис постарался. Хороший боец.

– Закажу ещё, договорённость есть.

– Буду благодарна, – мурлыкнула Кэт. – Мальчики любят хвастаться, им нужны хорошие игрушки. А с моими игрушками что?

– Пока неизвестно. Посредники осторожничают, крутят, говорят, модель ещё недоработана – какие-то проблемы с внешностью. Ты же не хочешь десяток «одинаковых с лица»?

– Нет, конечно, это привлечёт излишнее внимание. Да и неудобно, не этикетки же им на лоб клеить.

– Клеймо поставь. – Мужчина хмыкнул-мурлыкнул, потом насмешливо заметил:

– Оригинал, кстати, у тебя под дверью сидит, хозяйку дожидается. Уверена, что он ничего не понимает?

– Лемик? Он – глина, лепи что хочешь. Милый, послушный и верный. Потому и хочу ещё с десяток таких. – Кэт вкрадчиво рассмеялась. – Только чтобы и лица, и причиндалы разные. Однообразие утомляет. И девочек тоже. Наташенька и недели с ним не провела, пришлось задаток возвращать. Один ком она ему и купила – мне трат меньше. Заскучала она. А я заскучала от дел. Я тебя не ради отчёта звала…

Лем сидел оглушённый, уже не осознавая, что слышит. Да и слушать-то было нечего – разговор быстро перешёл в ахи и стоны. Кэт любит развлекаться. И Жаклин говорила правду: хозяйка не ревнива, потому что ревновать своих, пусть и любимых, собак – глупо. Нет, она расчётлива и умна, очень умна. Как-то выяснила, кто он, и заключила договор с представителями центра, ведь спарринг-манекены произведены именно там, как и выданные сотрудникам комы – точно такие же, какой он сам носил год назад. Теперь она хочет заменить охранников на… На его клонов, созданных в той же лаборатории. На таких же големов, как и он сам.

Откуда-то пришла песенка: «Я леплю из пластилина…». Откуда он её знает? Темнота, лёгкие, ласковые прикосновения, полудетский голос, напевающий эту песенку. Её пела Лена. Пела очень давно, ещё до того спора с отцом, который навсегда врезался в память едва начавшего себя осознавать Лепонта. После спора она ни разу её не пела. «Я бы полжизни отдала, чтобы не знать, что такое – лепить его». Вот что она имела в виду, а не то, что думал он. Лепили его другие – сотрудники центра, Кэт, любовницы, оказавшиеся на самом деле клиентками своеобразного борделя, где он – в роли проститутки. А она его лепить не хотела! Значит, не было в ней ненависти, не было того презрения, какое он себе воображал? Вспомнилось вдруг, как два года назад он проснулся, а рядом с кроватью, косоглазо глядя на него глазами-пуговицами, сидит заяц. И ударило понимание: Митьку сделала она. Не купила, не расплатилась подарком, а сама сшила и подарила…

Дверь в кабинет открылась, мужчина вышел – такой же элегантный, как и за час до этого. Секретарша кивнула Лему:

– Иди, она ждёт.

Лем встал, шагнул в кабинет, знакомый ему до мелочей, до трещинок на паркете и ворсинок такого мягкого – его кожа напомнила ему об этом – ковра. В первый месяц он много времени проводил здесь. Кэт приветливо-деловито и в то же время отстранённо улыбнулась:

– Здравствуй, дорогой. Что-то нужно?

– Да, два вопроса решить. – Он уже знал, что говорить, как двигаться, какое выражение лица сделать. – Первое: что с комами? Их выдают всем сотрудникам? У меня он уже есть, и я не хотел бы…

– Не волнуйся, милый. – Она улыбнулась своей вкрадчиво-завлекающей и одновременно материнской улыбкой. – Просто поставь на учёт, и всё. Что-то ещё?

– Да. Не знаешь, куда делась Наташка? Вроде, обещала меня с подругой познакомить, а теперь исчезла. Не звонит, не пишет.

– Скучаешь по ней? – Улыбка хозяйки едва заметно изменилась, и Лем словно прочитал её мысли: «Не дай бог, влюбится, проблемы начнутся».

– Нет, но не могу сообразить, в каком я сейчас статусе.

– Свободного молодого мужчины, как всегда. – Она улыбнулась уже успокоенно и немного снисходительно.

– Отлично! – Он улыбнулся ей, но больше тому, что она, сама того не подозревая, ответила на главный его вопрос. – Спасибо за разъяснение. Пойду, надо перед дежурством пообедать. Да, вот ещё что. Я с Денисом в паре стоять не хочу. Не нравится он мне, хвастлив слишком. Поставь его с Генкой: Денис его опасается, не будет глупить.

– Хорошо, передам в отдел безопасности, там поменяют график. Иди.

>*<

Лем стоял на своём посту, словно в первый раз видя окружающее, и пытался понять: как он раньше всего этого не замечал? Весь этот комплекс – тот же центр! Только вместо лабораторий прибыль приносят магазины и рестораны. Но, как и в центре, здесь можно жить, годами не выходя наружу, как он и жил весь этот год. Всё собрано под одной крышей: квартиры, больницы, еда, одежда, спортзалы, бассейны, небольшой парк на верхнем этаже – всё, что нужно людям для удобной бездумной жизни. Год назад он хотел вырваться из тюрьмы, а получилось – сам, добровольно, пришёл в такую же тюрьму, только называется она иначе. Невероятно захотелось увидеть небо, солнце, звёзды. Звёзды! Тогда, два года назад, отец говорил, что нельзя склонять головы, надо видеть Вселенную. Лем всегда думал, что это означает: «Иди к своей цели, не считаясь ни с чем, не обращая ни на кого внимания». И он шёл по жизни именно так, не видя в окружающих равных себе людей, лишь удобные или неудобные предметы. А вышло – он ни разу не поднял головы, всегда склонялся перед властью – сначала перед властью сотрудников центра, потом перед властью Кэт. Но отец тогда говорил о другом! О том, насколько огромен, разнообразен и прекрасен мир вокруг, о том, чтобы быть человеком. И о том, чтобы защищать тех, кто слабее. Да, это было в день его рождения, когда ему подарили сшитого Леной Митьку, и он, Лем, а тогда ещё Лёшка, обещал защищать его. Где сейчас этот Митька? Выкинули ли его, или кому-то отдали?

Лем стоял на дежурстве, впервые за всё время улыбаясь хорошим воспоминаниям, которых совсем недавно боялся больше всего. А он, оказывается, помнит очень многое!

>*<

К вечеру он уже знал, как действовать дальше. Сначала отметиться в клубе, даже познакомиться с какой-нибудь девчонкой из тех, кто точно не будет претендовать на роль любовницы-клиентки, потому что у неё нет таких денег, связываться же с Кэт – себе дороже. Лем уже понял, что встречаться с кем-то по его выбору хозяйка не позволит, но сделать вид, что ищешь новую пассию, нужно. Потом можно будет вернуться к себе и снова влезть в общую сеть. Нужно выяснить ещё очень многое.

В одиннадцать часов он, снова заказав вместо ужина молоко и сладкую булочку, засел за экраном. Теперь он искал сведения об отце и Лене. О Лене он не нашёл почти ничего, только что родилась она в две тысячи семидесятом году, в девяностом с отличием окончила школу и попыталась поступить в медицинский, но не прошла по конкурсу и выучилась на массажиста, а перед самим приходом в центр подала документы на подготовительные курсы опять же в мед, но ходить на них уже не смогла. В Дебрянске у неё жила бабушка, других родных не было.

17
{"b":"750864","o":1}