— Влад! — среди всеобщего шума кто-то громко его окликнул. Обернувшись, заслонив глаза рукой, чтобы не били огни, Влад наблюдал за приближающейся к нему фигуркой — Саша, сбиваясь с ног, его настиг. — Мой товарищ, ну, помните, я обещал ему написать, — захлебываясь не то от ужаса, не то от восторга, практически кричал он, — прислал ответ, тут в заборе в проволоке есть лаз… То есть, он был в прошлый раз. Вот тут, — Саша уверенно ткнул Владу под нос фотографию на своем мобильнике — прямо перед глазами крутанулись кривые каракули, — он нарисовал! Нужно проверить, но…
— Если выгорит, сможем напасть с фланга, — закончил за него Влад и выдавил улыбку. — Молодцом! Иди-ка к Ист… вон та демоница, она из Гвардии! — Он решительно махнул в ту сторону, где последний раз слышал ее высокий, яростно подрагивающий голос. — А я пока найду кого-нибудь из Инквизиции. Живее, ну, чего ты встал!
Возможно, милосерднее было бы бросить мальчишку с дикими зверями: у Ист сегодня оказалось ужасное настроение.
***
Совсем недавно Рыжий сбежал из тюрьмы — чтобы, видимо, снова в нее вернуться. Оглядываясь, расхаживая по камере, он мог бы предположить, что гвардейцы-то свои камеры перестраивали как раз по образцу человеческой полиции, отойдя от средневековых подвальных комнатушек к чему-то более современному, и поэтому его мучило странное чувство, будто все произошедшее с ним оказалось пугающим сном, а он по-прежнему в заключении в гвардейском замке. Увы, щипки рук не помогли.
Но Рыжий никак не настроен был об этом рассуждать. Он паниковал. Пусть и понимал, что все сделано для его безопасности, но не мог прекратить расхаживать по камере — это было что-то подсознательное. Сбежав из опостылевшего дома, избавившись от иногда чрезмерной опеки родителей, Рыжий почти сразу прибился к разбойничьей шайке и с тех пор боялся быть схвачен и заперт в темнице. Гвардия играла в гуманизм, казнили все реже — отправляли загибаться за решетку. И вот все его пугающие сны воплотились.
На лавочке, заложив ногу на ногу, сидела Яра и неспешно, вдумчиво читала какой-то пухлый томик. Рыжему не хотелось навязываться, но и скука никуда не делась, так что он заглянул как будто ненароком, ожидая увидеть какое-нибудь руководство по магии, но наткнулся на сопливый женский романчик: и с первых строк все было понятно. Однако и его Яра читала с достоинством. Он желал бы хотя бы толики ее величественного спокойствия.
Будь Рыжий немного поглупее, он бы мог подумать, что Яра между делом пытается соблазнить молодого сержанта, который приносил кофе по малейшему ее требованию и растерянно улыбался. Нет, ей было приятно, вот и все, и она развлекалась от души, коротая время в полицейском отделении.
— Думай об этом светлее, — заявила Яра, поглядывая на Рыжего, беспокойно мечущегося по клетке. — Мы не в плену, не арестованы. А эти прутья защитят нас от чего угодно: они удерживают не нас, а их…
— Вам-то легко говорить, — огрызнулся Рыжий, пусть и понимал, что выглядит глупо, по-детски. Разнылся тут, хотя им дали теплый чистый приют; остальные камеры были пусты, царила приятная тишина. — Все время я боялся оказаться в тюрьме, — сказал он Яре, — а теперь добровольно сдался. Есть ли в мире демон глупее?
Попытавшись представить, что сказал бы, увидев его, Вирен, Рыжий больше смутился и заходил более размашисто. Они почти не были знакомы, но Вирен отражал в себе все, что он знал о гвардейцах, и имел странное свойство воодушевлять. Ведь в глубине души Рыжий готов был согласиться на это самоубийство еще до того, как тот достал амулет и связал его с командором. Когда кто-то настолько бесхитростно верит в свое дело, это не может не захватывать…
И куда его это привело? Вирен оказался у врага, а он был в сохранности. Рыжему не пришлось драться, показывать силу или что-то доказывать — с ним носились и без того. А все равно он ощущал, что делает что-то неправильно.
— А как же Ринка? Я мог бы ей помочь, — проговорил Рыжий, расчувствовавшись. — Она-то ни в чем не виновата, помочь Гвардии хотела!.. Разве справедливо, что ее вызволяют люди, которые даже не знают…
— А ты привязался? — хитро улыбнулась Яра.
— Не в этом смысле. Но привык, да, — сознался он прямо. — Все-таки не чужие люди, так много вместе прошли, из Ада сбежали, тут ютились… Это сближает. И я начинаю чувствовать ответственность за ее жизнь и других, кто поверил в то, что моя сила что-то может! А может она, судя по всему, прятаться…
И, не зная, откуда бралась эта смелость, Рыжий говорил. Говорил, не желая самому себе признаваться в добросердечности, в том, что привязался к Ринке, к беспардонному наглецу Вирену… И не мог оставить их в беде, хотя и знал, что скорее погиб бы, чем кого-то выручил.
— У нее и правда никого нет, — с сожалением рассказывала Яра. — Мы встретились вскоре после того, как она исполнила заказ и украла у меня кольцо. В то время Рина начинала и не умела скрываться, даже не смогла запутать следы… Да и мой дар помог, чего греха таить.
Сцепив руки в замок, она помолчала. Рыжий тщетно пытался убедить себя, что глазеть невежливо, но глаз отвести не смел, издали любуясь на ее мраморную, античную красоту — теперь начинал верить, что женщина напротив него была первой, ступившей в человеческий мир. И одновременно желал, чтобы она замолчала, остановилась: Рыжий хотел бы узнать историю Ринки от нее самой. Но умом понимал, что она может и не вернуться…
— Никто не делал ее такой. Не воспитывал. Рина сама научилась, повзрослела быстро, когда нужно было брать судьбу в свои руки, — с гордостью говорила Яра. Будто уважала ее, своенравную и взбалмошную демоницу. — И благодаря этому смогла выжить и не ослабнуть.
Затаив дыхание, Рыжий слушал. Пусть и чувствовал себя предателем, что слышал это не от Ринки, что не попытался дождаться, но любопытство мучило страшнее. Ему хотелось понять, что сделало ее такой: настоящей, порывистой и самоуверенной.
— Деньги с заказа нужны были Ринке, чтобы купить помощь какого-то мага, поэтому она схватилась за просьбу украсть кольцо, на которое никто из наемников не согласился. Не знала ничего о Соломоне. Ее мать была страшно больна; ты знаешь, демона не свалить обычной простудой, но вот проклятие…
— Перешла кому-то дорогу? — удивился Рыжий. Он слышал много таких историй.
— Если бы. Тогда куда проще было бы убрать мага, который его наложил, и не было бы ничего, — спокойно, будто не о смерти, рассуждала Яра. — Нет, это было случайно. Они жили возле Провала. Такой… участок леса на месте, где было слишком много магии. В какие-то стародавние времена демоны страшно испоганили этот кусок, там… человеческие врачи сказали бы, что излучения. Магические. Порождают аномалии и проклятия.
— Варсейн байки травил по ночам… — растерянно признался Рыжий. — Это товарищ мой по банде. Про Провалы он тоже рассказывал, но я не верил особо. Я же в магии не понимал. Так что… деньги помогли?
— Нет, она не успела, к сожалению, — скорбно призналась Яра. Она закрыла книгу, заложила тонкими пальцами страницу. — Если бы я нашла их раньше, еще попробовала бы спасти, но и я не успела. Рина осталась одна. А отец ее умер во время войны с ангелами. Она где-то до сих пор хранит его посмертные награды.
Он хотел бы сказать, что понимает и жалеет ее, но это прозвучало бы так нелепо и фальшиво… Рыжий, сбежавший от своей семьи, возгордившись и желая что-то себе доказать, не имел права такое говорить, пусть Ринки и не было рядом. Но он вспомнил про Мерил и в очередной раз уверился, что не зря согласился работать с Гвардией.
— Мы можем ждать, — посоветовала Яра. — Лучше потренируйся с заклинаниями, не трать время.
Рыжий присел рядом, вынужденный согласиться, и вышел в боевой транс.
***
Все собирались, разбиваясь на группки под четким руководством Ирмы и каких-то важных чинов из полиции; лично они, разумеется, не явились, зато ведьмочки выволокли откуда-то странную сложную установку, работающую по типу проектора, и перед ними встала голограмма кардинала — ну точно как живая. То есть — да, живая и здоровая, отлично чувствующая себя в теплом кабинете в Центральном отделении Инквизиции, пока они начинали замерзать в суровой тишине ночи и волноваться, как бы не полил снова дождь. На Влада от этой картинки почти напала мигрень.
