— Она с ума сошла! — неодобрительно выкрикнул Ян, в волнении следивший за маневрами Кары, опасно вильнувшей совсем близко от мощной тяжелой лапы.

— Ты ж нас знаешь, нам только дай сделать какую-нибудь хуйню…

Года прошли, а Кара до сих пор помнила, как нужно резать крылья. Знала, какие подсечь сухожилия, чтобы зверя перекосило на один бок, чтобы он забился, теряя перья, когда одно крыло безвольно обвисло. Стремительно проносясь кругом, точно как Вирен внизу, Кара била точно, зло, внахлест. Каждый ее жест буквально кричал: она знает, что делает, не нуждается ни в чьих ценных советах, и Влад молчал, не рвал связь с ее амулетом, не пытался наставлять. Смотрел, как и Гвардия, которая прекратила огонь, боясь задеть Кару.

У него тоже были мгновения, в которые хотелось забыться, броситься в бой и потеряться там; Кара мелькала над головой, проскакивая между столбов молний, немыслимо выкручивая в небе фигуры вокруг более неповоротливого и тяжелого волка. Ее крик звенел в стеклах — не вопль боли или отчаяния, а боевой клич. Сабля сияла, срезая магические щиты, — Влад помнил, как когда-то она тем же оружием билась за Ад, как сходилась с Люцифером и его братом Мелехом.

Они и без того прилично потрепали защиту фамильяра, чтобы зачарованная сталь, способная резать магию, кроить изнанку, смогла все довершить. Наверное, и сами бы смогли, и не нужно было дергать Сатану — но если Кара, значит, никаких важных совещаний они не сорвали. Стоило щиту, ловко подсеченному в нескольких местах, распасться с заметной вспышкой, Кара взвилась вверх штопором, лихо крикнула что-то — рядом эхом скомандовал Ян. Быстрее, пока маг не восстановил на своей зверушке щит. Пока у нее не поехала надкошенная крыша и она не кинулась рвать когтями, пока пыталась удержаться в небе…

С удивлением чувствуя слабое сожаление — жалко зверя, мощный, по-страшному красивый, на Джека похож, — Влад присоединился к другим, кто бил безжалостно — автоматными очередями, вспышками боевых амулетов. Терзал безжалостно — по бокам обжигая пулями, разрывая пушистые перья, что они наполнили все небо, как будто вспоротая подушка. Волк выл и скулил, потерянный, зажатый между болью и бездонным небом, с которого на него скалилась Кара. И он сдался — Влад видел по загнанному выражению глаз — и сложил раненые крылья.

Рывком магии преодолев добрый десяток метров, Ян оттащил прочь Вирена, который должен был попасть под падающего фамильяра — его бы сбило широким рваным крылом, если б не это. Загремело, словно обрушился по меньшей мере дом; Влад был уверен, что и Вавилонская башня упала тише и незаметнее, оглушенный болезненным ревом и ударом о землю. Тут же волк попытался подняться и снова принять бой — в упрямстве ему, как и гвардейцам, не откажешь, он вдруг снова уцепился за последний шанс. Зарит первым оказался рядом и вонзил в лапу тяжелый меч, пригвождая его к земле — местью за раненого брата, которого отволок на квартиру, и зверь завизжал отвратительно громко, забился. Кара приземлилась ему на спину, поставила ногу на шею, точно рыцарь на древней картине, свергший дракона. Она чуточку запыхалась и никак не могла пригладить волосы; на щеке алела царапина, но глаза восхищенно сияли.

Перед Владом, решительно шагавшим к озлобленно рычавшему, но бессильному волку, расступились почтительно, злорадно поглядывая на зверя, доставившего им столько мучений. В их довольных усмешках можно было прочесть желание кинуться, порвать прямо руками, устроить линчевание без магии. Они понимали, что это бессмысленно — зверь вернется еще злее, как в прошлый раз, потому не двигались. Влад должен был положить этому конец.

Он не был наивен или самонадеян, как огненно-рыжий демоненок, который следил за ним во все глаза и теперь заглядывал через плечо; Влад знал свой предел, который маячил перед ним. Человеческое тело слабо и не может колдовать десятки Высших заклинаний за раз, сколько он сотворил, создавая все эти порталы и вываливая на чужого фамильяра боевую магию. Ноги подламывались.

— Ну нет, на то, чтобы найти этого ублюдка, меня хватит! — возмутился Влад, когда Ян заботливо подставил плечо, позволяя опереться. И шепнул тихо, чтобы никто из Роты не заметил командирской слабости: — А потом лови меня, инквизиторство, чтобы головой об асфальт не треснулся. Говорят, рогами — это больно.

Ян ему верил — слава Деннице, верил, — потому отступил в сторону, позволяя делать, что Владу вздумается, но был готов тут же кинуться помогать — застыл в напряженной позе. Рядом переминался с ноги на ногу Вирен, крепко стискивал рукоять сабли.

Ненадолго он задумался, мыслит ли этот зверь или перед ним распростерся кусок силы, исполняющий волю Мархосиаса; часть личности мага, самая звериная и бешеная, — живое ли это существо? Затаило ведь злость на Вирена, запомнило его, своего прошлого убийцу. Сомневаться еще дольше Влад не мог себе позволить: кивнул Каре, чтобы та опустила меч, пробивая шею и заливая одежду вязкой кровью, а сам быстро начертал несколько заклинаний.

Втайне ему даже интересно было, как выглядит аура Мархосиаса на изнанке, — он встречал многих магов, каждый из которых был горазд хвастаться своей силой и выставлять ее напоказ; сам Влад недалеко от них ушел с красными всполохами боевой магии… Он ожидал чего угодно, но не обычного черного следа, как и у большинства демонов; темный, мазкий, точно разлитая нефть. Прикасаться было противно — никакой силой от него не било, как от полумертвого фамильяра. Впрочем, Владу хватило ума не расслабляться, не насмехаться над врагом, а делать свое дело: копаться в плетении магии, пытаясь нащупать сердце волка.

Аккуратно перебирая плетение на изнанке, отмечая связующие магию узелки, Влад прислушивался к себе и к сиплому дыханию фамильяра. Медленно пробирался с краев заклинания все глубже и глубже — точно в воронку описанного древним поэтом Ада. В какой-то миг истекающий кровью волк дернулся, затрепетал крыльями — нашел! Влад ликующе вцепился в это место, расцарапывая его сильнее, спешно набрасывая свою сеть магии. Он почувствовал Мархосиаса — где-то рядом, в городе, не так уж далеко. Прежде чем оборвать магию, Влад не смог удержаться, начертал сигил Кары — символ Сатаны — прямо на ауре фамильяра, зловеще клеймя, меткой обещая настигнуть. И рванул на себя главную нить, словно выдирая трепещущее сердце из груди, — зверь замер, дыхание оборвалось.

Задыхаясь, Влад едва не упал. Крупный волк так и остался лежать на земле, не растаял призраком, и ему правда интересно было, что с этим телом станет делать Инквизиция… Глаза закрывались, ноги не держали, а голову наполняли совсем неважные, глупые мысли — признак приближающегося сна. Тело бунтовало против всей магии, что лилась ему в руки из неисчерпаемой отзывчивой Бездны; Влад чувствовал себя человеком, без подготовки пробежавшим марафон. Пошатнулся — тревожно охнул кто-то из Гвардии.

— Раньше было повеселее, без тушки-то, — просипел он из последних сил.

И свет погас.

***

Понемногу возвращаясь в сознание, Влад с радостью понял, что голова не так уж и болит, — веки немного слипаются, да в висках ноет. Оторвавшись головой от жесткого подлокотника дивана, на котором лежал, Влад неловко сел, поправил волосы, потер затекшую шею, потом почесал рога — это становилось привычкой. Квартира, в которой он оказался, была смутно знакома; стояла пустой и призрачной, мебель да голые стены в бежевых обоях.

Скрипнула дверь, прошуршали шаги. В изумлении он узнал ступившую в комнату Еву — в простом сарафане с расцветшими на нем маками, удивительно шедшем к ее пышным огненным волосам. Молчание становилось невыносимым.

— Где? — хрипло рявкнул Влад. Голос был как будто простуженный.

Ева изящно подняла идеальную бровь, поправила выбившуюся прядь. Стояла у стены, как изящная статуэтка, выточенная из кости, — такой бледной и неживой казалась ее кожа в лучах рассветного солнца, проскользнувшего сквозь легкий тюль. И что-то в ее красоте злило, что Влад не мог спокойно на нее глядеть.