— На кругах спокойно, командор, — отозвался Эл — Агалиарепт, — представлявший Девятый. — Мы контролируем человеческие СМИ, точнее, договариваемся с ними. Если и дошли слухи об артефакте из мира людей, они никого сильно не встревожили. Всех заботят праздники…

— Хорошие вести, — терпеливо улыбнулась Кара. — Новая шайка разбойников была бы так некстати, правда?

Тихое, но набирающее силу бормотание, в котором она слышала уверения во всеобщей безопасности, забродило по залу. Кара встала, заходила вокруг круглого стола, желая размять ноги; по обращенным чутким взглядам поняла, что от нее ждали речи, но Кара и не собиралась пока говорить. Она рассматривала их, громадный стол, собственное кресло с резной спинкой — это место пережило многое, тут вершились судьбы еще до того, как она пала с Неба. За этим же столом Кара когда-то отчитывалась о продвижениях в войне с ангелами, клялась жизнью своей и своих родных, что Гвардия сумеет переломить ход Последней войны… Место ее в то время занимал Люцифер — сомневался ли он когда-нибудь, чувствовал, как кто-то смещает хрупкое равновесие в Аду?..

Конечно, чувствовал. Кара сама себе усмехнулась, на мгновение заступая в тень от шторы, пряча лицо. Пятнадцать лет назад один из Падших архангелов, брат Люцифера, пожелал захватить власть и править Адом, а Гвардию затащило в водоворот, поставило третьей силой, делившей Преисподнюю. Трон качался и скрипел, когда они втроем сошлись в поединке в небе над Столицей…

Кара иногда спрашивала себя, стоило ли оно того — громадная ответственность, которую она не могла бросить. Сбежать бы куда-нибудь на нижние круги, на родину Ишимки, и доживать свою вечность в тихой деревне… Но все это — грезы.

— Командор, что думаете? — отвлек ее низкий голос Вельзевула. Поймав взгляд Кары, он неслышно усмехнулся, повторил терпеливо: — Защитные амулеты действуют в ограниченном радиусе, разве мы не можем использовать один на пару демонов? На троих? Это существенно уменьшит расходы…

— Нет, амулет должен быть как можно ближе к сердцу — там центр ауры, — заспорил маг с другого конца стола, оживленно взмахивая руками, точно желал нарисовать что-то в воздухе — Кара нередко замечала то же за Владом. — Чем дальше — тем хуже работает. У каждого должен быть свой…

— Сирень, — объяснила Кара Вельзевулу и всем, кто, как и он, недоуменно переглядывался. — На праздник принято носить веточки сирени, прикалывать как броши. В этом году такие будут продаваться везде — зачарованные цветы, четверть медяка всего. К ним мы добавили и защитные заклинания. Если кто и догадается, ничего криминального в них не найдут — один щит. Государство заботится о своих демонах.

Сейчас она готова была возносить благодарности Ишим, которая лет десять назад ввела традицию украшать все сиренью и носить на себе нежные кисточки. После Исхода войска перебрасывали из пылающего Рая в мир людей, прямо в центр Европы, испуганно замершей, когда на широких улицах, останавливая движение, появились отряды израненных и перемазанных в крови и саже людей с рогами. Кара помнила, как стояла в Париже, задирая голову, не дыша, видя отблески ало-золотого зарева среди синего неба, помнила, как бушевала сирень на ветру. И не смогла бы забыть никогда — как и миллионы других.

— Мы не сможем обеспечить всех защитой, — заспорили кругом. — Да, а что если кто-то не захочет покупать украшения — мы не можем их заставить! Тут уж либо рассказать и готовиться к обороне, либо бросить народ на произвол…

Кара не стала останавливать споры, позволила им иссякнуть самим по себе; все понимали, что Ад не захочет новой войны, они размякли, забыли, каково выживать, а не жить. Краем уха Кара вслушивалась в перебранку своих советников, отмечала устало, что хоть о деньгах разговоров не было: украшения в виде веточек сирени придумала Ишим еще до всей истории с кольцом, примерно месяц назад, все было учреждено, а маги всего лишь заряжали их защитной магией — на плату им нашлись деньги, стоило пересмотреть пару банкетов, урезать фейерверки и подсократить кое-где…

Никто не мог предложить лучшего плана. Они могли надеяться на Гвардию, пытающуюся взять след, могли ставить защиту и ждать врага на своем пороге. Рассыпали соляные полосы, вбивали иглы в косяк. Молились бы — да в Аду никогда не умели умолять, в народе, поставившем во главе свергнутого за гордыню Люцифера…

В свои покои она вернулась ненадолго, чтобы прихватить пару амулетов и саблю: носить ее на Советы, где по большей части приходилось сидеть, чувствуя, как навершие упирается в бок, было бессмысленно. Заглянув в шкаф, Кара нашла гвардейский мундир, вычищенный и отглаженный, задумчиво провела пальцами по серебряной шершавой окантовке, поправила воротник. Позади грохнули двери, но шаги были мягкие, неслышные; все гвардейцы носили тяжелые военные ботинки, так что Каре не потребовалось оборачиваться, чтобы понять, кто впорхнул в ее покои.

Оглядевшись, Ишим дернула хвостом, когда заметила сваленные на широкой постели ножны и клубки амулетов, присела на краешек, разгладила ладонью покрывало и принялась распутывать тугое переплетение тесемок.

— Все хорошо? — робко уточнила она, увидев что-то в лице Кары. Она заинтересованно приоткрыла шкаф, уставилась в зеркало, вставленное в правую дверцу, потерла висок.

— Наверное. Есть ощущение, что мы строим Ноев ковчег, — виновато призналась Кара. — Они правы: всех не спасти. Даже если объявить чрезвычайное положение, всех укрыть не сможем, целых девять кругов… А вдруг он явится не в Столицу? Начнет с любого другого города, где мы не готовы встретить?.. В Дите тоже обещали гулянья, каких Ад еще не видел… и не увидит, быть может.

— Кара, успокойся, — неожиданно приказала Ишим, и она сама с удивлением осознала в своем голосе панические нотки. — Войска мобилизованы везде — ты сама говорила. Мы сможем его остановить. — И, смягчившись, подсказала: — Все когда-нибудь сомневаются, в этом нет ничего такого.

Но весь ужас, что подтачивал ее последние дни, невозможно было унять парой фраз, Кара это понимала. И столь же четко осознавала, что не может подвести Ад, который принял ее новым Сатаной, — обязана оправдать доверие.

— Советница Ориш просила уточнить, определилась ли ты с речью на Исход, — невинно начала снова Ишим. — Не нужно стонать, все должно быть подготовлено!

Не послушав ее, Кара еще раз аккуратно приложилась лбом к гладкой поверхности прохладного зеркала. Подошла к кровати, рухнула на нее, провалившись в мягкий матрас — пружины протяжно отозвались, Ишим укоризненно глянула: падение перетряхнуло все амулеты, которые она бережно раскладывала, и те тревожно замерцали. Скрестив руки на груди, Кара рассматривала черно-обсидиановый, без изъянов, потолок.

— Когда я импровизировала перед битвами, всех все устраивало, — напомнила Кара о споре, ведущемся годами. — Все шли в бой с твердой уверенностью, что делают правое дело, — даже если я этого не знала… Твоя советница Ориш слишком беспокоится о мелочах.

— Она хочет хорошо делать работу, которую ей поручили…

— Ну да, учредитель праздника, это ж очень важно, — истекала ядом Кара. — Вот пусть и заведует занавесками и тем, как нужно рассаживать гостей, а речь — это мое дело. Ее даже не было на войне, она так же сидела в каком-нибудь укрепленном замке и выбирала, какими цветами все украсить к победе…

Успокоившись, она вздохнула, улыбнулась Ишим, скользнула рукой по ее щеке — по тонкому, теперь почти незаметному шраму, который она заработала во время штурма Рая. В тот раз Кара готова была поверить, что Ишим погибнет, что не станет ее — вот так просто, и те дни были самыми тяжелыми в ее двухтысячелетней жизни.

— Прости, заработалась, в последнее время слишком о многом нужно волноваться… Я набросала речь, под вечер обязательно закончу. Там даже нет мата, — горделиво заявила Кара.

— Думаю, все привыкли, что Сатана выражается как разбойник с большой дороги, — все еще уязвленно — за подругу Ориш — пробурчала Ишим, но от руки ее не отстранилась, позволяя поглаживать щеку и почесывать под подбородком, точно кошечку.