— И едва не убил тебя, — буркнула Кара вполголоса, не желая спорить на глазах у многотысячной толпы. — Разве забыл, как вы дрались в мире людей?
— Мы оба были люди подневольные, я гвардеец, он куплен нашим врагом, — зачастил Влад. — Но когда настало время выбирать самим, мы оба кинулись ограждать Столицу, ставить щит. Послушай — они называют его имя. Если тебе требовалось искупление, то Нииран заслужил прощение.
Приободренные его словами, демоны завыли, затопали ногами, и над площадью раздался звериный гвалт. С минуту Кара наблюдала, подождав же, вскинула руку, и постепенно пламя утихло.
— Я согласна заменить наказание Ниирана на менее суровое, — стиснув зубы, сказала Кара, поскольку видела, как ее народ выл имя наемника. — Как герой обороны Столицы, он не заслуживает позорной казни рядом с предателем. Однако и помилования, как Ринавирель, не получит. Он отработает на благо Гвардии и Столицы то зло, которое причинил, и пробудет под нашим надзором восемнадцать лет — сколько прошло с Исхода! — хрипло каркнула Кара, срывая голос. — Да будет так.
— Да будет так, — прошелестели довольные демоны на площади.
Они все же изменились: желали не крови, а справедливости, и Кара выдохнула. Бок по-прежнему болел. Оставалось самое сложное.
— Спасибо, командор, — выдавил Нииран, неловко выглядывая из-за спины широкоплечего солдата, снимавшего с него оковы. — Я навеки ваш должник.
Мархосиас так ничего и не сказал; последнего желания не просил. Однако на колени не встал, хотя и не сопротивлялся, когда Кара, снова высвободив саблю, широко размахнулась. Стихло все, остался свист рассекаемого воздуха. Сияющий кончик лезвия описал полукруг, вспыхнули руны на клинке, накалилась магия, и сталь вошла в мясо легко, зрелищно, прорубила кость, и рогатая голова тяжело упала на ступени.
Пошатнувшись, Кара оперлась на потухшую саблю. Умер ее враг тихо, беззвучно, зато грохот толпы взорвал небеса.
***
Отпускать друзей Вирен не привык, совсем не умел. Рыжий это понимал: тот невразумительно суетился, лез под руки, помогал собирать сумки, хотя его никто не просил. Рыжий с Ринкой, жившие дорогой, сами отлично справились бы. А вот растерянного приятеля они пытались успокоить, уверить, что в дороге ничего не случится, и напрасно тратили время. И так провели с Ротой лишнюю неделю, помогая восстанавливать сгоревшую Столицу. Там строили заново: Ад, пылавший от ангельских заклинаний много раз, переживал все; пришлось таскать мешки, кирпич — больше всего свезло Рыжему, который как раз освоил левитацию.
Гвардейцы дали им выносливых, но смирных лошадок. Погрузив седельные сумки, Рыжий дожидался сестру, которая должна была вернуться домой за вещами: миледи Ишим все-таки позвала Мерил и дальше работать у нее, и она собиралась переезжать в Столицу. Больше всего сестра, кажется, была расстроена, что так и не удалось станцевать, и Рыжий тихо радовался, что ее минули все ужасы предысходных дней.
Солнце еще поднималось, и они должны были доскакать до ближайшего оазиса до полудня, там переждать жару. Долго рассматривая карту, Ринка хмурилась и покусывала острый ноготь, мела хвостом. Она согласилась доехать с Рыжим и Мерил до развилки у крупного торгового города Вазха, а дальше разойтись своими дорогами, и Рыжий заранее предвещал, как трудно будет расстаться с ней. А Ринка повеселела и разговорилась, освободившись от долга Еве; помилование для нее стало сродни второму рождению.
Вчера вечером, когда они сидели втроем, умаявшись из-за работы на окраинах, она неожиданно достала погашенный амулет и показала им. Вирен мало что понял, но Рыжий сразу сообразил, что это — нечто вроде «жучка», как называли в Гвардии следящие амулеты. Все их разговоры слышала Ева, но злиться на Ринку за это было бы глупо — они с Виреном решили никому не говорить.
Тело Евы нашли утром после Исхода, но никто не плакал по ней — Рыжего это привело в ужас, пока ему не объяснили, что та давно мертва и теперь где-то ищет новый сосуд. А Иштар сгинула бесследно…
Еще смеясь, Вирен подошел к Рыжему, когда распрощался с Ринкой — ей он на дорогу вручил черный нож, не отражающий свет. Как оказалось, мальчишкой Вирен выпросил его у Яна — близнец серпа Смерти из демонской стали. А остановившись подле Рыжего, он долго курлыкал над лошадью, почесывая ее за ухом и что-то приговаривая.
— Жаль, что так вышло, — пробормотал Рыжий. Прощаться он не умел. — Влад — человек куда достойнее меня, но он лишился сил, а я ничего не смог сделать. Мне здесь не место — многие гвардейцы думают, я виноват…
— Вы поделили заклинание, ты смог его удержать, — напомнил Вирен без капли насмешки, чуть склонив голову. — Если бы не ты, Владу пришлось отдать бы все. Он бы не вернулся. Так что я благодарен — и вся Гвардия тоже. Можешь рассчитывать на нашу дружбу.
Ветер с пустыни надувал теплый, и Рыжий подставил ему лицо, с наслаждением вдыхая. Вокруг вились гвардейцы — к их мундирам привыкли глаза, и он был спокоен в их компании, мог подставить спину и насладиться чистым светлым небом.
— Рэд, ты долго там? — крикнула Мерил, поднявшая руку и размахивающая ей, точно прощаясь. — То меня торопил, то сам застыл!
— Погоди-погоди! — загорелись глаза у Вирена, сразу ожившего. — Это она тебя по имени? Серьезно? А ларчик просто открывался…
— Да… — буркнул Рыжий, ковырнув песок ботинком. Ему стало стыдно, что он раньше им не рассказал, однако Влад напоминал, что магам лучше беречь истинные имена, способные обернуться оружием. — Нахарэд. Древнее демонское имя, чтоб его. Я всегда сокращал, а однажды нам с Мерил попался один дух, человек, он-то и объяснил всю иронию. Все стали называть меня Рыжим.
— Добро пожаловать в клуб, — приятно рассмеялась подслушивающая Ринка и действительно пожала ему руку: — Меня зовут Ринавирель.
— Рэд, значит, — продолжая загадочно улыбаться, протянул Вирен, которому несказанно повезло с обычным для Преисподней имени. — Как Шухарт?
— Кто? — изумился Рыжий. Такого демона он не знал.
Усмехнувшись, Вирен сделался еще больше похож на старших гвардейцев. Глаза у него блестели, ветер вздыбил волосы, и Вирен неуютно ежился. Без косицы ему было как-то непривычно, но он подровнял клоки ножом. На взгляд Рыжего, вид у него стал потрепанный и лохматый. Он явно ровнялся на Яна, но капитан, в отличие от Вирена, знал о существовании расчески.
— Стой тут! Я быстро! — на бегу крикнул Вирен, кинувшись к замку. — Рыпнешься — догоню и бумагу о помиловании отниму!
Он вернулся через какую-то минуту, подскочил к Рыжему с чрезмерно горделивой улыбкой и впихнул что-то ему в руки — конечно же, книгу. С изумлением Рыжий поглядел на потертую обложку, провел пальцами по корешку. Он учился жить магом, хотя у него не осталось наставников. От книги пахло надеждами — не одной пожелтевшей бумагой. «Пикник на обочине», — прочитал Рыжий печатные русские буквы, на которые насмотрелся в Петербурге.
— Почитай, хорошая книжка, — посоветовал Вирен. — Дорога дальняя… А если нет — так останется на память. И куда ты?..
— Домой для начала — в Рашт. Повидать родных, отдать им сестру — чувствую, намучаюсь я с ней в дороге, — напоказ сокрушался Рыжий, пряча книгу поглубже, понадежнее в сумку. — А там поглядим. Может, и заживу…
— Примерным сыном и хорошим торговцем? Наследником семейного дела? — поддразнил Вирен. — Не верю. Ты с ума сойдешь от скуки, а дорога… она зовет. Свербит. А значит — свидимся.
— Не приведи Денница, — буркнул Рыжий не вполне искренне.
Они выводили лошадей. Попрощаться вышла все Рота: махал вслед Волк широкой лапищей, к его плечу щекой никла Айя, пряча глаза, и получалось, что он прощался за двоих. Лейтенант Ист выглянула — она, раненая, едва не погибшая, опиралась на трость, но все равно улыбалась. Дэва крикнула вслед что-то и подмигнула. Близнецов не было видно.
Рыжему жаль стало, что Влад с Яном пропадают в мире людей. Впрочем, они успели попрощаться наедине. «Миру нужен Высший боевой маг, — напоследок сказал Влад, как будто ни о чем не жалея. — Будь достоин и — очень прошу — не связывайся больше с разбойниками. Иначе как нам тебя ловить?» Ян пожал ему руку, поражая крепкой хваткой, пожелал удачи. Рыжий обещал заглянуть к ним на праздник, надеясь, что в этот раз обойдется без кровопролития и жертв. Он-то, признаться, думал, что инквизиторы давным-давно женаты, но у гвардейцев были свои причуды, к которым Рыжий даже привык. Он был в долгу перед ними: перед Владом, отдавшим половину себя, и перед Яном, который поступил бы так же.
