Продираясь сквозь демонов, Влад ощутил неловкость. Его узнавали, извинялись и уступали дорогу, а чувствовать себя особенным, выделяющимся из остальных гвардейцев он не любил: такое шло наперекор с самой идеей о Гвардии-семье и равенстве. Они с Яном как-то от скуки спорили про субординацию, и Влад не помнил, кто победил в том состязании на словах. Ян же привык отдавать приказы, как и любил сам их исполнять; сейчас он диктовал распоряжения гвардейцам, удивляя Влада: и как успел сориентироваться, они же едва свалились в Ад?..

— О наемниках, что перечислил гражданин маг, спросим у Энн, — в очередной раз повторил Влад, вытаскивая из кармана небольшой блокнотик, в который кропотливо выписал все клички с записи, и взмахивая им перед носом Яна. — Позвонил вчера, договорились. Мы с ней давно не виделись. И будет лучше не засылать к ней кого-то новенького, а быстро разобраться. Ребята начнут отвлекаться, а потом Энн заинтересуется и станет над ними шутить…

— Ладно, загляни к ней. Возьми с собой Вирена, — попросил Ян, попытавшись взглядом найти того во дворе, но Вирен успел куда-то смыться. — Нужно какое-нибудь безопасное дельце, в котором он может себя проявить. Но отправлять его в замок Мархосиаса, как группу Ист, я не могу: слишком велик риск нарваться на что-нибудь опасное… Они были там, но ничего не нашли, я попробую взглянуть сам, вдруг чего упустили.

Гвардия умела заботиться друг о друге, но с Виреном была отдельная история; они воспитывали его с детства и не могли никак привыкнуть, что он вырос и переступил совершеннолетие по скромным подсчетам: у демонов не принято было отмечать дни рождения. В самоуверенном громком Вирене Влад и не думал рассматривать десятилетнего мальчика, с которым познакомился: слишком уважал. Но не защищать его не мог. Это было что-то вроде инстинкта.

— Вирен сражался с фамильяром Мархосиаса, — напомнил Влад. — И победил его однажды — сам. Мы не сможем вечно задвигать его куда подальше и отправлять на безопасные задания.

— Позже об этом поговорим, ладно? Обязательно, — попросил Ян. — Спорить сейчас не хватало, пожалуйста, мне и так хочется забиться в угол и выть. Долго.

Искренность в словах Яна, просто сложенных, как всегда, бесхитростных, его словно ошпарила, сместила что-то в груди, и грохот пульса раздался в ушах. Ян никогда не говорил о себе и своей боли так часто, как о других. Таил это, прятал, зашифровывал в нервных движениях рук и в глубине синих хрустальных глаз.

— Это не отменяет того, что ты предложил отвести малого в бордель, и я буду тебе это припоминать при каждом неудобном случае, — неловко оскалился Влад, как бы убеждая его солнечно улыбнуться и поверить в ждущий их в конце свет. И Ян улыбнулся. Будто этих глупых слов ему и не хватало. — Осторожнее там. Первое правило нахождения в доме мага: ничего не трогай и всегда смотри под ноги…

— Я живу с тобой пятнадцать лет, ради Денницы, я знаю все эти правила. Я их придумал.

И, быстро, по-деловому распрощавшись, они ринулись в разные стороны. Контракт звенел, досказывая то, что обычно опускалось: сентиментальные пожелания удачи и другие запутанные фразы, которые оба никак не могли облечь в слова ни одного человеческого или демонского языка.

***

Взяв пару быстрых лошадей из почти пустых гвардейских конюшен, Влад с Виреном, не откладывая, направились к знаменитому борделю Энн, что в трущобах. Еще лет десять назад Влад ни за что не потащил бы сюда мальчишку, рискуя его жизнью, но теперь местечко немного посветлело, избавившись от грязи, а пройти по улице стало возможно без страха быть ограбленным или зарезанным. Вряд ли дело было в гвардейских усилиях, но со времен Исхода и от общения с человеческим народом демоны стали куда цивилизованнее и добропорядочнее, случайно начав играть по правилам гуманистов. Да и переполненная Столица сильно раздалась вширь за последнее время, и погрязшие в преступности районы сместились к городской стене, а бывшие трущобы постепенно перерождались не в самый плохой обывательский райончик. Здесь было тихо и спокойно; ветерок играл праздничными украшениями, развешанными на фонарных столбах, кто-то перекрикивался вдалеке, лаяли собаки.

Подумав, они оставили лошадей выше по улице в тени деревьев — в единственном местечке, где можно было ненадолго почувствовать себя человеком и не сдохнуть от ядреной жары. Поглядев на деревянную вывеску с вновь сменившимся названием, Влад быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что дорога пуста и нигде нет любопытных наблюдательных глаз, но опасения его были скорее надуманными: кому придет в голову прогуляться мимо борделя в разгар рабочего дня под палящим солнцем? Самое веселье здесь начиналось, когда медленно догорал закат, а тяжелые двери борделя широко распахивались и из них выпархивали улыбающиеся демоницы в шелках и сатине, побряцывающие украшениями. Ночью Столица преображалась и расцветала вдвое ярче, а днем мало кто польстился бы на трехэтажное здание с узкими окошками, выкрашенное в розово-бежевый цвет. Энн умело скрывалась за намеренной простотой многие сотни лет.

— У меня странное чувство дежавю, — поделился Влад, потому что они очень уж долго молчали. — Однажды я притащил сюда Яна… по делу, конечно, и в итоге мы удирали через окно, а нам вслед стреляли. Замечательные воспоминания, которые прекрасно отвращают от посещения проституток.

— Как будет время, обязательно расскажешь, — кивнул Вирен. Он никак не мог сдержать совершенно глупую мальчишескую улыбку, игравшую на губах и предвещавшую сотню подколок, и у Влада не было никаких причин его винить. — Давай честно, ты спал с этой Энн, хозяйкой борделя? — полюбопытствовал Вирен. — Мне-то верить можно, я никому не скажу.

— Нет, — искренне заявил Влад, отвешивая ему слабый воспитательный подзатыльник. — Я с ней пил, а потом жаловался на жизнь. Это значит, что Энн — товарищ, а с товарищами нельзя спать.

Двери были заперты, но Влад постучал, и им открыла любезная демоница, которая тут же испарилась в глубине дома. На первый взгляд помещение было пустым, странным казалось, что тут не звучит показательно легкомысленный смех и не прогуливаются демоницы искушающей походкой от бедра — так, как Влад привык. С последнего его визита появилась парочка новых картин и еще красная ковровая дорожка, ведущая от входа через весь большой зал, заполненный диванами и столиками; в остальном же время бордель Энн как будто не трогало, но ностальгией Влад мучиться не собирался: вовсе не в лучшие свои годы он сюда заглядывал, чтобы вылакать бутылку водки с Энн.

Их ждали. С высокой лестницы мягко спустилась прекрасная рыжеволосая Энн; она сегодня облачилась в золотистое легкое платье, которое немного напомнило Владу встречу с Иштар в ее царственном доме. Свои неудачи он редко забывал. Но воспоминание тут же разрушилось, распалось, стоило красивому лицу Энн осветиться ласковой улыбкой, а ей совсем не изысканно, по-девчоночьи сбежать вниз и крепко его обнять. Снова напомнила о себе давешняя рана, но Влад стойко терпел ее нежности, над которыми, как он точно слышал, хохотнул Вирен.

— А Ян не заглянет? — невинно уточнила Энн. — Так давно его не видела, я соскучилась! По вам обоим. Хотя я точно уверена, что ты выглядишь куда счастливее, чем в то время, когда навещал нас каждые выходные… О, новые лица! — воскликнула она, обратившись к Вирену.

Объятия разомкнулись, а Влад тщетно попытался отдышаться от приторного запаха ее духов. Пока они разыгрывали эту неловкую до зубовного скрежета сцену, Вирен поздоровался и отошел в сторону; успел заговорить с встретившей их демоницей, которая мягко улыбалась и иногда заинтересованно подергивала хвостом с пышной кисточкой. Решив оставить его ненадолго, Влад расслабленно улыбнулся Энн и галантно повел ее наверх.

— Ты знаешь, как Ян об этом отзывается: пошлость. Звенящая пошлость. Он бы хотел с тобой встретиться, но как-нибудь позже и в неформальной обстановке… Ты, верно, будешь на балу? — Влад ликующе усмехнулся: — Рассчитываю на танец!