— Твои руки не связаны, — заметил Вирен. Нахмурился: это действительно было странно, обычно пленных магов тут же сковывали, а то и рубили им запястья от греха подальше.
— Их слишком много, а я не смогу колдовать боевую магию и защищать вас одновременно, — отрезал Рыжий. — Они верят в нашу благоразумность. Мы не сможем вырваться, а если и да, то останется бежать в лабиринт — хочешь повторить это еще раз?
— Неа, — огрызнулся Вирен.
Рыжий сам не знал, что из испытанного ими было правдой, а что — порождением запутавшегося сознания. Магия убедительно внушила ему, что он бродил по плохо освещенному туннелю целую неделю, что он ел и пил, целовал Ринку и слушал истории Вирена о чудовищах и героях, поддерживающие в них боевой дух. Но он отчетливо помнил вкусы, слова и звуки. Они были неотличимы от всего, что переживал Рыжий обычно.
Может быть, вся его жизнь была чьим-то чрезвычайно умелым внушением. Ему стало жутко от этой мысли, и Рыжий почувствовал себя на месте тех, кто жил в то время, когда мирами правил Господь и определял их судьбу провидением. Кем-то… не собой. Или несвободным собой.
Его отвлекла возня у двери. Попросив наемников посторониться, Ринка приблизилась к небольшому углублению в левой створке. Двери были покрыты странными рунами, какие Рыжий различал на арках снаружи и в главном зале, однако не мог прочитать не единого слова. Он и не знал, были это надписи или просто красивый узор.
Но Ринка прижала сферу к этому углублению, надавила, прикладывая усилия, упираясь и хмурясь от усердия. Она была увлечена, не замечала ничего вокруг — незаурядная загадка отвлекла ее от печального положения, в котором они оказались. Наконец, что-то щелкнуло. Коротко сверкнуло. Ринка загораживала все спиной, так что Рыжий с Виреном не могли ничего рассмотреть; наемники Вахзы подошли ближе, а сам купец остался на безопасном расстоянии, рядом с ним мялась Амонея.
Когда Ринка отстранилась, успокаивающе кивнув наблюдающим за ней демонам, Рыжий заметил, что часть толстой двери как бы въехала внутрь, и по обеим створкам прошла сильная дрожь. Начал работать какой-то механизм, который не трогали годами. Что-то гудело, словно живое существо. Нет — умирающее. Издыхающее у них на глазах. Заклубилась пыль, и Ринка с наемниками, закрывая руками рты и носы, посторонились от распахивающихся вовнутрь дверей.
Рыжий догадывался, что случилось: вырезка в металлической сфере совпала с выступами росписи на двери, прошел магический импульс — вероятно, руны все-таки имели значении, были сродни символу, который Рыжий носил на запястье. Он ощутил прилив магии на изнанке, но не живой, не естественной — сработало отпирающее заклинание. Сфера оказалась ключом.
— Любопытный способ, — прошептал пораженный Вирен. — Представляешь, сколько таких разнообразных узоров можно создать? Наши ключи в тысячи раз примитивнее!
— Нам не могло так повезти, чтобы в пыли валялся ключ к сокровищнице Голода! — огрызнулся Рыжий. — Нет, я думаю, он единственный в своем роде. Он и его копии. Ты же помнишь: в домах, которые мы находили, не было дверей! И те, что ведут в этот храм, гвардейцы открыли обычной магией!
Они двинулись вперед, подгоняемые наемниками. Немного задержавшись, Ринка аккуратно сняла сферу и спрятала ее в сумку Вирена — к счастью, двери не стали закрываться. Вахза обернулся и постарался усмехнуться — как Рыжему казалось, он подбадривал их. Несмотря на некрасивую сцену с Виреном, случайно угодившим прямо в руки его вояк, Вахза не был жестоким и кровожадным демоном. Не зря он напоминал Рыжему отца, и тот, хотя и был властолюбивым и расчетливым, никогда не смог бы вырезать детей. Каждый купец, торгующий в Аду, должен быть готов к бою, поскольку ни одна дорога не была точно безопасна, несмотря на усилия Черной Гвардии. Но самому убивать Вахзе не приходилось, он был морально не готов, прятался за чужими спинами…
— Рыж, — удушенно шепнул Вирен, прислоняясь к нему, будто бы охваченный слабостью, — как думаешь, сейчас самое время позвать отца?..
Рыжий не сразу опомнился: он недавно размышлял о своем родителе, так что не понял, чего от него хочет Вирен… Тот выглядел на редкость несчастным, словно бы разочаровавшимся в чем-то. Они все после лабиринта были обессиленными, но с Виреном случилось нечто другое.
— Давай, зови их, — согласился Рыжий. — Стой за мной, я тебя прикрою.
Он загородил Вирена, но и без того было темно. Магия освещала туннель, а потолок над их головами расширялся. Они говорили, шагая и не глядя под ноги. Коридор скоро закончился — он оказался лишь небольшим переходом, не началом следующего губительного лабиринта. Наемники гомонили. Пока Вирен молчал, хмурясь и мысленно взывая к своим родителям, Рыжий осматривался. Они оказались в огромном зале, на который не хватило нескольких светочей, плывших за магом Вахзы. Ему пришлось широко взмахнуть руками, призывая больше огня, и всеобщее внимание было приковано к нему. Поэтому ненадолго мало кто следил за Виреном.
— Магия не пробивается, — пожаловался тот, странно подрагивая голосом. — Здесь какой-то барьер? Почему ты не предупредил?
— Я… не хочу смотреть на изнанку, касаться ее, — признался Рыжий. — Мрак сильнее, я боюсь, что он захватит меня и уволочет куда-то… где холодно, жутко и… — он вновь задохнулся и поперхнулся словами.
Свет заливал зал, в центре которого было нечто вроде алтаря, напомнившего Рыжему о капище в поселении гарпий. Вокруг стояли четыре возвышения — не обычные камни с насеченными символами, а целые изваяния, уходящие к высокому потолку. Рыжий ничему не удивлялся: магия способна раздвигать границы в пугающую бесконечность, а может, они были где-то под пустыней… Воздух гудел от силы. Рыжий смотрел на лица изваяний, но не мог сосредоточиться на чертах.
Он обернулся на Вирена. Мир снова обрел четкость.
— Ты что, ревешь? — недоверчиво спросил Рыжий.
— Нет! — яростно соврал Вирен, шмыгая носом.
К ним подошла Ринка. Они стояли неподалеку от алтаря, а рядом застыли наемники, страшно похожие на бездушные статуи. Но странное дело: о них Рыжий готов был забыть, но не о каменных изображениях, очевидно, Всадников.
— Мы не справились, — беспомощно сказал Вирен. — Не смогли ничего решить, завоевать, даже разобраться с одним идиотским купцом! Вахза даже не воин, а мы сдались ему…
— Не так важно, кто он такой, если у него в подчинении полно воинов, — мягко напомнила Ринка. — Я слышала о многих из этих демонов, и мы не сможем с ними тягаться даже с магией Рыжего.
— Я был уверен, что стану героем, — досадливо шипел Вирен. — Что совершу что-то, что запомнит каждый в Аду! Мне совсем не надо памятников, но хочется, чтобы… знали. Чтобы они понимали, как много я совершил для них! А на самом деле я ребенок. Вот чего я боялся. Что знал, но не мог смириться. Я даже на помощь позвать не смог!
Друг чуть не выл от отчаяния, а Рыжий чувствовал тягу мрака, навалившегося куполом. Сквозь него не пробилась бы искорка связного амулета, позволявшего протянуть тоненькую нить к Аду. Может, если бы Вирен не потратил половину его силы… Но он выглядел таким разочарованным, сбитым с пути, что у Рыжего язык не повернулся обвинять его в чем-то.
— Мы еще можем все исправить, — подбодрила их Ринка. — Нужно не дать Вахзе завладеть тем, что разливает эту силу.
Вахза был в замешательстве. Он ругался с магом, наседая на него, словно это была его вина, что в зале не оказалось сокровищ. Рыжий понимал, что он и сам разочаровался: как легче была бы жизнь, если б они нашли залежи древнего золота и драгоценных камней — да Рыжий сам помог бы выносить их, выгребать мешками… Зал пугал пустотой и мертвенностью. Рыжему чудились взгляды Всадников.
Маг пятился от Вахзы и нелепо взмахивал руками. Купец успокоился и кивнул на алтарь. У Рыжего нехорошо закололо в груди: он знал, что такие плоские камни чрезвычайно удобны, чтобы положить на них кого-то и зарезать. Магия требовала жертвы. Старая, погибающая без действия сила. Ей нужно было обновление, свежая кровь. Чистая, незамутненная, не отравленная еще мраком, перекроившим весь Тартар, лишившим его настоящей жизни, оставившим безумное подобие…
