Вечером сидел с Ниираном, он все-таки хороший демон, хотя и служил мятежному Маркизу Мархосиасу когда-то. Угостил меня местными сладостями, он их дочкам набрал, посылал на Первый круг вместе с нашим связным, но приберег немного для себя. Познакомился с демоницей Дией, она работает на кухне, очень милая… Подсела к нам, слушала, как Нииран болтает про то, что Тартар когда-то был живым миром вроде нашего, пока с ним что-то не случилось, что иссушило земли и уничтожило всех его обитателей — уцелели лишь самые дикие, неприхотливые, озлобленные. Я долго молчал, крутя эту мысль в голове, и сладости мне показались горькими, потому что вдруг подумалось: в Тартаре когда-то мог жить народ, похожий на нас или на людей. Или, возможно, даже на ангелов.
Страшно думать, что и Ад однажды может встретить свой конец. Будет причиной этому война вроде той бойни с ангелами (в тот раз погиб их мир, старшие гвардейцы уничтожили Рай собственными руками) или какое-нибудь стихийное бедствие… Я решил, что не хочется мне доживать до этого года, а Нииран, видимо, увидев мое перекошенное лицо, заметил, что сейчас Ад только-только начинает расцветать. И верно: в Исход мы победили ангелов, в гражданскую свергли старых владык… Для Ада мир начинается. Мне всего-то восемнадцать, я рос уже, не зная вечной битвы с Раем, лишь туманно вспоминал войну между Люцифером и Гвардией, а потому не мог сообразить, как Ад изменился. Наверное, старшие лучше это видят.
У Дии красивая улыбка. Я хвастался ей той историей с восстанием Мархосиаса. Вообще-то победили его мои родители, а я так, вертелся рядом, но она была впечатлена и раз за разом просила рассказать, как уничтожили кольцо Соломона и казнили на площади Мархосиаса… И я снова заскучал и по Рыжему с Ринкой, шатавшимся где-то рядом, но так далеко, что это сводило меня с ума, и по Каре, Владу и Яну, оставшимся в Столице — за восемь кругов от меня. Завтра разделять нас будет целый мир.
***
Отложив дневник, Рыжий задумчиво постукивал по столу. В это время Вирен, дождавшийся миски с мясной похлебкой, торопливо ел, обмакивая в нее свежий хлеб. В трактире было шумно, мало места: те демоны, что наблюдали за караваном, решили тоже поесть и выпить, поболтать о том и о сем… Метались девицы, вихляя крутыми бедрами под цветастыми юбками и хвостами с пушистыми кисточками, точно дразнясь. Все они были разрумяненные, бойкие и веселые, однако за особое внимание можно было схлопотать и подносом по рогам — местные не баловали, наблюдали так, приятно скалясь. Но Дии не было видно — значит, сегодня она не работала, иначе непременно бы высунулась из кухни, вытирая лицо вышитым рушником и оглядывая колобродящий трактир, подсела бы к кому-то, чтобы послушать мальчишечье хвастовство и пару древних легенд… Вирен понял, что скучает по ней, и даже нащупал в себе вину, потому постарался тотчас же переключиться.
— Неужели все так плохо, невозможно читать? — пробубнил Вирен, потому что Рыжий давно отложил тетрадь и молчал. Его учили, что с набитым ртом не болтают, но любопытство пересилило. — Я никогда раньше не писал… Но читал, ты знаешь. Мне Ян говорил — он мемуары скоро издает, слышал? — так вот, Ян говорил, чтобы научиться писать, нужно сначала стать настоящим читателем, понять, как пишут другие.
У Вирена было много книжек, чтобы учиться, и ему, когда он два дня назад начал заполнять белые листы, показалось, что все это было для того, чтобы самому написать. Пусть криво, пусть коряво, до Яна с его легким, резким слогом ему не достать, но пару шажков Вирен сделал, проковылял, и потому ему так важен был вердикт приятеля.
— Да нет, нормально, — признался Рыжий. — Ты знаешь, я не очень разбираюсь, не как ты… Одни гримуары читаю, а там особого ума не нужно, срисовал фигуру, проговорил заклинание — готово! А, книжка! — вдруг вспомнил он и разулыбался, и улыбка очень ему шла. — Ты ведь давал мне книжку!
Полгода назад, у гвардейского замка, что в Столице, Вирен и правда всучил ему томик Стругацких в дорогу, надеясь, что однажды книга напомнит о нем, о всей Черной Гвардии и о безумных днях, за которые они вместе пытались спасти дрогнувший Ад от Мархосиаса. Теперь Рыжий, бормоча, чтобы он подождал, принялся рыться в своей сумке, пока наконец не нашел ту самую книгу. Повертев ее в руках, Вирен заметил, что страницы загнуты кое-где, обтрепались по краям, а задней стороны обложки нет… Страницы пожелтели, на одной было какое-то расплывчатое пятно, бумага пошла легкими волнами. Рыжий все-таки не был чтецом, но теперь он потупился.
— Прости, я почему-то не подумал, что они такие хрупкие, — повинился Рыжий. — Испугался, что испортил тебе книгу, читал ее дорогой, поэтому она так… износилась.
— Возьми, — попросил Вирен, придвигая ему томик обратно. — Тебе понравилось?
— Да… но Рэд — дурак, конечно, счастье можно было и дома найти, с семьей не расставаясь… Я несколько раз читал, пытался понять, но осознал, что Зона эта — что наша адская магия, зовет… — Проговорив это, Рыжий ухмыльнулся: — Мы с ним и правда похожи — не только именами. Может, эта книга и помогла мне немного разобраться в себе, я чаще стал заезжать к родным, как выдастся минута. А почему ты, кстати, продолжаешь звать меня Рыжим?
Успокоившийся Вирен вернулся к миске и проглотил пару ложек наваристого супа.
— Тебе так привычнее, вот я и зову. Кроме того, какой бы это был запутанный разговор, если бы мы обсуждали книжку и путались в именах! Сказал бы я, что Рэд дурак, ты бы мне своим колдовством в глаз засветил.
Понаблюдав за ним, Рыжий тоже заказал себе поесть, ограничившись сушеной рыбой; облизывался по-кошачьи и нетерпеливо обгрызал, но взгляд у него был задумчивый. Книгу Рыжий бережно убрал в сумку, вытащил какой-то амулет и рассеянно водил над ним рукой — он вспыхивал разными цветами, и Вирен завороженно рассматривал маленький прозрачный камушек, в котором пухли искорки. Он почти не умел колдовать, хотя когда-то его учили основам; если сравнивать с любимыми им книгами, магию Вирен до сих пор читал по складам…
— Ты ведь знаешь, мы пойдем в Тартар через шахты, там как раз добывают хрусталь для амулетов? — спросил Вирен. Он сам пару дней назад гадал, как можно попасть в чужой погибший мир, но Нииран ему рассказал, и ему не терпелось показаться всеведущим. — Раньше многие горняки туда случайно проваливались, но после гражданской ходы запечатали понадежнее. В шахтах наши миры соприкасаются теснее всего…
— Наибольшая глубина… — произнес Рыжий. — Да ну — прямо в шахты? С лошадьми и телегами? Они ведь не протиснутся.
— Ну нет, рядом, — почесав затылок, согласился Вирен. — Там площадку расчистили, вчера наши ездили проверять, говорят, все очень хорошо устроили. Удивительно, чего мы ждем?
— Магия быстро не плетется. Чтобы создать портал такой силы, чтоб перебросить нас всех, нужно сидеть долго, вычерчивать символы, а потом влить в них энергии… — Помолчав, Рыжий добавил, как бы оправдываясь: — У меня неважно получаются порталы, лучше боевая… А так бы я помог.
Еще недолго они поболтали о магии, в которой не понимал Вирен, и о книгах, в которых плыл теперь Рыжий, но чудом не разругались; пришлось обещать заинтригованному другу несколько новых томиков Стругацких и, может быть, детские рассказы Булычева, потому что Вирен их ностальгически любил (их когда-то по вечерам читал ему Влад, когда все сказки кончились и пришла пора советской фантастики). А Рыжий так увлекся, что даже о пиве позабыл, сидел, кончиком пальца выводя какие-то символы на слегка липкой столешнице.
— Думаю я все, что все-таки могло уничтожить Тартар, — признался Рыжий. — Небывалое должно быть заклинание! Ведь чтобы спалить Рай, понадобилось колдовство от самого Люцифера, да и, к тому же, напитанное жертвой…
— Не копай магию, которая может тебя сожрать, — напомнил Вирен народную мудрость. — А то останутся от тебя, как и от мира, рожки да ножки…
Рыжий оскорбленно замолчал и почесал рога.
***
По небу Девятого неясно было, какое сейчас время: выходя на улицу и воздевая голову, Вирен и утром, и вечером видел одни и те же набрякшие облака, дымку, муть… В полдень становилось чуть светлее, но солнце скоро скрывалось за тучами, вновь погружая Ленвис в сероватые сумерки. Но этот вечер Вирен запоминал специально, и все в нем казалось ему удивительным.
