— Ну, Волчище всегда слишком паникует, — проворчал Вирен. — Без шапки по Девятому не гуляй, саблю точи каждую неделю — ну ты понимаешь… Я взял посмотреть, я подумал, что это нечто человеческого кубика Рубика. Не получилось, конечно. Сунул к себе, Ниирану как-то не до того было. Кто ж думал, что мы разделимся! Я не гадалка!
В его руке сияла та железная сфера — она должна была как-то раскладываться, судя по пластинкам, вплотную подогнанным и образующим ребристость, но Ринка, как и многие, ковыряла ее ножом. Вдруг за спиной раздался пронзительный птичий крик. Позади них стояла гарпия с крапчатым оперением, распушив перья, словно готовясь к прыжку. Вирен выхватил из-за пояса короткий нож, оскалился, но гарпия не напала. Зычно проклекотала, и к ним подковыляли еще несколько, беря в кольцо.
— Так и знал: они в курсе, что это за дрянь! — просиял Вирен, наблюдая за белой гарпией.
— Ну и чему ты радуешься? — возмутился Рыжий. — Ничего хорошего! Если они знают, значит, это точно какая-то всадникова херня!
На его месте Ринка тоже не хотела бы касаться ничего, что было связано с Голодом. Однако, сколько они ни мучили сферу, не нашли в ней ничего колдовского — кто-нибудь да почуял бы отклик. Это была какая-то неведомая игрушка, должно быть, случайно оброненная жителями деревни, когда их забирали наверх. Некое… изобретение.
Гарпия не отваживалась приблизиться, глазея на сферу. Впервые Ринка видела ее, объятую чем-то вроде восхищения; ярость белой женщины-птицы как рукой сняло, она забыла про подлый побег Гвардии. Закричала что-то, волнуясь, но потом замокла: осознала, что ее просто не понимают. Расправила одно крыло и простерла его куда-то к востоку. Потом — на раскаленный шар солнца, чуть подпрыгивая на месте и хлопая крыльями.
— И что она хочет сказать? — завертелся Вирен. — Кто-то уловил?..
— Солнце, — выдохнула Ринка. Задачка была не так уж сложна, даже если у нее побаливала голова. — Она показывает направление. Нам нужно идти к востоку.
— Но если мы хотим догнать наших, нужно искать их следы… Вдруг они не пошли на восток, а отклонились? — возмутилась Амонея. Она загнанно озиралась, видно, усматривая в гарпиях врагов. Нервная девчонка — совсем не то, с кем Ринке хотелось разбираться, но она уговаривала себя не срываться.
И чувствовала, как назревает раскол.
— Все гораздо проще: без еды и воды мы долго не протянем, — объяснила Ринка. — Так что нам нужно нагнать отряд в несколько дней. Они быстрее, нам придется идти на пределе сил. На другое времени нет.
Поскольку белая гарпия все еще стояла возле них, а ругаться под ее внимательным нечеловеческим взглядом было как-то даже неловко, она говорила приглушенно. Подумав, Вирен спрятал в сумку сферу: значит, не одной Ринке показалось, что гарпия может выкинуть что-нибудь опасное. Например, выхватить странную находку и воспарить в небо. Но теперь она снова указала на солнце, рявкнула напоследок и поковыляла прочь.
Они не двигались с места. Ущелье гарпий казалось защищенным, укрепленным, как форт. И покинуть его — броситься в неизвестность, населенную чудовищами. Ринка каждый день с отвращением наблюдала за тем, как гарпии притаскивали небогатую добычу, вышедшую из чьих-то кошмаров. Лучше уж знакомый зверь, чем нечто таинственное.
— Как здорово, что у нас нет карт, — нервно хохотнул Рыжий. — Что мы идем наугад! Почему бы не вернуться? У Вирена есть амулет, активируем его, для нас тут же откроют портал! Куда мы идем? Как потом будем возвращаться? Мы истощим всех магов… Не сможем создать разлом без помощи магов с Девятого, а они, блядь, с той стороны! С той стороны гор!
— Давай я ему в нос дам, меня учили, такое при истерике самое то! — азартно предложил Вирен. — Ну, по-братски. Несильно… Рыж, успокойся. У меня действительно есть амулет, так что мы не пропадем, если станет совсем худо. Но это не значит, что нужно лечь и поджать лапки. Мы можем идти! Вот подлечимся, будем догонять.
— И потратить все лечебные амулеты сейчас?
— Ну, у тебя-то руки не отвалятся, правда? — огрызнулся Вирен. — Отдохнешь, сможешь нам поколдовать, если что! Ну, не дрейфь, все в порядке!
Ринка с опаской следила за Рыжим: слишком уж внимательно он поглядел на свои руки, сжал в кулак ту, на которой до сих пор белела метка. Ей захотелось отобрать у Рыжего нож, пока он не натворил ничего.
— Рубить руку бесполезно, это я и сам понимаю, — сказал Рыжий, неожиданно поднявший взгляд и встретившийся с ней глазами. Тускло улыбнулся. — Это в моей голове, на ауре, а шрам — так, ерунда.
Он неприязненно почесал запястье и пожал плечами.
— Мы рядом, — пообещал Вирен. — Не бойся, мы тебя не оставим. Только больше не делай ничего с собой, пожалуйста.
Амонея издала странный горловой звук — кажется, хотела рассмеяться, но поперхнулась.
— Нельзя задерживаться, — постановила Ринка. — Каждая минута для нас пешком — десяток секунд на лошади. А то и меньше.
Она отошла ко второму скакуну, к мертвому покалеченному всаднику. Вздохнула: не Дэва, хвоста не было; и слава Деннице. Хотя разглядеть его черты она все равно не могла в месиве разбитого при падении лица.
И, виновато жмурясь и облизывая соленые губы, Ринка наклонилась над его вещами.
========== VII. ==========
Тартар, где-то в Красных горах (день восьмой, утро)
Мы шли, пока не стали отваливаться ноги. Потом — все равно шли. Мне-то, может, и не так трудно: это мои товарищи по несчастью никогда не видели, как капитан Ян гоняет гвардейцев по плацу. Даже если упадешь, продолжай ползти вперед. Не останавливайся. И никаких исключений — даже для сына. Никогда бы не подумал, что буду ему так благодарен за развитую дыхалку. А вот Рыжий устает и хрипит: сил у него нет ни магических, ни физических, и мне становится за него особенно страшно.
Прилично отдалившись от поселения гарпий, мы стали куда осторожнее. Пробирались тише, даже замедляя шаг. Оглядываясь и долго вперивая взгляд в небо, я не мог различить крылатых фигурок гарпий, но догадывался, что белая не отпустила бы нас просто так, не послав никого вдогонку. Должно быть, они прятались между скал, прижимаясь так близко, что буроватое оперение сливалось. Куда мне их рассмотреть замыленным уставшим взглядом…
Скалы. Красная порода с сероватыми прожилками — я все гадал, всегда они такие были или их изменило то же, что иссушило почву вокруг. Вполне возможно, когда-то здесь пролегали шелковистые горные луга. Теперь из-под ног летели мелкие камни, склон изгибался круто, словно шея доисторического чудовища (я не хотел думать о драконах). И палило солнце: нам приходилось искать дороги в тени.
Я готов был выть, осознавая, что ало-бурый пейзаж не меняется. И очень скучал по ровному дну ущелья, плоскому, удобному — теперь нам предстояло мотаться вверх и вниз, ища крохотные, узкие тропы, не предназначенные для демонов. Приходилось даже идти боком, прижимаясь спиной к скале и крепко держась за руки. Ни в моей сумке, ни в той, что забрала Ринка, не нашлось веревки, и нам оставалось лишь надеяться на удачу. Амонея жмурилась, но шла. Преодолев ту узкую перемычку между двумя скалами, она прошептала, что до смерти боится высоты…
Тогда мы начали понимать, что сильно отклонились от остального отряда, решив срезать поверху: дорога, изначально уведшая нас от гарпий, раздваивалась в часе пути. Одна, изгибаясь и обвивая скалы, текла между двух гор, как бы тоненький приток огромного ущелья, а другая стремительно, прямо шла поверху. Нам нужно было догонять — мы пошли выше, следуя паутинке горных дорог, созданных временем и ветром.
Никто не хотел признавать, что мы потерялись.
Тартар, горы, день
Безумно хочется пить. Отвлекаю себя, чем могу, друзей — тоже. Если много болтать, сохнет язык и горло как будто становится наждачным — невыносимо! Но я боюсь замолчать и погрузиться в уныние, а еще не хочется упустить их, оставить наедине с мыслями о недавнем бое. Что я могу? У меня нет никакой магии, я умею одно — говорить, но, кажется, мои истории их подбадривают и заставляют идти дальше, хотя Рыж и просит меня заткнуться. Ему становится лучше. Надеюсь.
