Еще бы — все время находиться в голове Ви. Она бы с ума сошла, если бы только с Джонни общалась, но у нее хотя бы есть друзья, девушка, за которых она отчаянно держится. А вот его никто не слышит и не замечает, и Джонни орет в бездну, в пустоту. И так жалко ей становится этого отбитого мертвяка, что Джонни даже подается ближе и садится рядом.
— Ты же знаешь, ты не в моем вкусе, Ви, — выдает Джонни, но как-то не особо задорно. Если бы он хотел обидеть или оскорбить, выбрал бы слова страшнее, это он умеет хорошо. — Еще и лесбиянка.
— А вкус имеет значение?
— Когда я трезвый — да, — скалится Джонни шутливо и кладет ей руку на плечо, небрежно, как-то легко, как Джеки иногда делал. Поэтому Ви хочется свернуться и заснуть, спрятаться.
— Да ладно, тебе нравятся сильные женщины, — отмахивается Ви. — Как будто я молодую Бестию не видела. Как будто ты не залипаешь на Панам. Просто это другое, да? — устало хрипит Ви. — Я на самом деле не сильная, я растерзанная, я иногда готова сдаться, лечь в угол и сгнить.
— Перестань жалеть себя, ненавижу это, — приказывает Джонни.
Она думает о Джонни — у него особая, пылающая сила, окатывающая все искрами. Глядя на него, даже самые забитые и усталые невольно помыслят о революции, поверят, что поджечь гребаную «Арасаку» — это благое дело. Да даже Ви на какой-то миг прониклась, потому что лишать человека души, смерти — каким же уебком надо быть?!
Ей приятно смотреть на Панам, не потому что она ее хочет, как обманчиво подумал Джонни, а потому что Ви отчасти завидует ей. Потому что Панам круче, у нее все получается, даже если задумка пиздец, даже если это кажется чем-то невообразимым для обычного человека. Панам умеет бороться. Да, она ошибается, но в конце концов Панам достается все: семья, слава, свобода. Ви плавится от зависти — но это то чувство, в котором злобы нет, только какая-то жуткая тоска.
Что такое эта твоя сила, а, Ви? Нечто эфемерное. Вбитое в позвоночник — и речь не про пиздец продвинутые импланты, конечно. Про мироощущение. А у нее внутри до сих пор прячется неуверенная девчонка, желающая забраться на вершину… чтобы что? Ви с легкостью обменяла бы жизнь Джеки за всю эту хрень. Спасла и воскресила бы Джонни. Купила бы Джуди милый домик в какой-нибудь глуши. Все эти люди значат для нее больше, и это делает ее сильнее или слабее? Кто определяет правила, если не она сама?
— Эй, Ви, как вы тут? — шепчет Панам, проскальзывая в палатку.
— Ты, значит, уже поверила, что у меня в голове свой личный демон? — устало шепчет Ви.
Она двигается, ерзает к самой тканевой стене, еще немного опасаясь, что палатка провалится — все такое непривычное. Каким-то чудом Панам садится не туда, где развалился Джонни. Даже в какой-то мятой, слишком домашней футболке она выглядит как и обычно — так, как будто готова кинуться в бой. Но вместо этого Панам ложится рядом и растягивается, как наглая кошка.
— Он здесь? — задумчиво спрашивает она, неуютно поводя плечами. Панам предчувствует, что они не одни тут, ощущает опасность, но даже не подозревает, откуда ждать нападения.
— Он всегда здесь, — тянет Ви и чувствует себя какой-то особо сумасшедшей; добавляет, подкрепляя уверенность в своей реальности: — Мы с Джудс, это моя девушка, придумали кое-какой способ с брейнами. Ты бы не хотела слышать, что он думает! — тихо смеется она.
— Ну, может, ей бы понравилось, — ухмыляется Джонни. — Вот Панам умеет развлекаться, в отличие от тебя! А как она то ави сбила? Сказка!
— Джонни, родной, завались, я хочу спать, — отмахивается Ви. Кажется, мысленно, ну, или Панам решает не обращать внимания на ее странности.
Они ютятся, и Ви немного успокаивается. Ей спокойнее спать с кем-то рядом. Это напоминает о временах, когда они с Джеки по-семейному валялись на одном диване, уставшие и заработавшиеся, иногда — немного побитые. Поэтому ей так хорошо, когда Джуди клубком сворачивается в ее объятиях.
— Когда мы спали в том домике посреди бури, ты спокойно так лежала, а пока «Василиск» чинили — вся издергалась, мне говорили, — рассказывает Панам. — Это я понимаю, у нас полно таких. С кошмарами, со всеми этими приступами во сне. Скорпион с Митчем… Так что ты не волнуйся. Я привычная.
Ви прикрывает глаза, окончательно утопает в темноте. Тут спокойно, нет синих всполохов, сопровождающих Джонни. И даже немножечко одиноко.
Может, это и есть часть силы. Быть рядом и подставлять плечо тем, кто нуждается. Ведь бросилась же Панам спасать своих — как бы опасно ни было. А вот у Ви лучше получается разрушать. О, это ее талант. И у Джонни, пожалуй, тоже. Вот их точка соприкосновения.
— Спасибо, Панам, — говорит Ви. — Это правда мне нужно. Нам нужно.
И Джонни — странное дело — молчит.
========== 12; повешенный ==========
Комментарий к 12; повешенный
люблю Керри, он дурачок, но очаровательный
значения аркана: разрыв с прошлым, кризис в сознании и, соответственно, его разрешение, одиночество, какой-то урок
— Мне это пиздец не нравится, — выдыхает Ви свистящим шепотом.
В старом полуразваленном здании они находят много трупов. Растерзанных, разодранных, как будто тут похозяйничали дикие звери — только их нет давно, вымерли, перетравились, и самое страшное, с чем в городе можно столкнуться — это человек. И Ви привыкла к разным киберпсихам, хотя иногда, когда она крадется к указанному Реджиной месту, сердце колотится как бешеное, а на лбу выступает испарина.
Но в этот раз какой-то перебор: парнишка висит вниз головой, зацепившись ногами за выбоину в стене. Глаза безумно выпучены, язык вывалился, шея свернута. Ви печально вздыхает, поводит плечами: пацан совсем мелкий, все у него впереди было — если бы не сторчался, конечно, по классике. И все равно жалко.
— Мне тоже не нравится, что ты хочешь сдохнуть, — критически глядя на нее, заявляет Джонни. — Прям вот упорно стараешься влететь в неприятности. Может, пора свалить, а? Деньги у нас есть…
Джонни не страшно, вовсе нет, иначе бы Ви тоже пробрало, ее бы колотило тут от ужаса, потому что его воспоминания и ощущения передаются увеличенными во сто крат — какой-то очередной сбой, ошибка синхронизации. Клятый мертвяк просто не видит смысла рисковать ради риска, ради адреналина и дикого наслаждения опасностью. Да, Джонни отбитый тип, но в одном ему не откажешь: у него всегда должна быть четкая, высеченная цель.
— Я хочу кое-что купить для Керри, — рычит Ви, — и ты не можешь об этом забыть, ты ж в моей голове.
Конечно, деньжат ей теперь хватает, а заказы подкидывает даже Бестия, нехотя признавшая, что руки у Ви растут откуда надо и что ей можно доверить какую-нибудь ответственную работенку. Жить можно, она имеет в виду. С голоду не помрешь, можно прикупить новую пушку — хотя к руке Ви в последнее время плотно прирос Сильверхендовский «Малориан».
А вот поздравить Керри с новым альбомом — это святое, и тут надо что-нибудь особенное выдумать. Конечно, Джонни спихнул ему гитару после концерта, но Ви хочется принести что-то еще от себя, потому что они, ну, типа подружились?
— Бля-ять, вот не хватало еще второй раз сдохнуть из-за ебаного Кера, — стонет Джонни. От недовольства идет синими помехами, весь сердитый, как вздыбившийся кот. Где-то в глубине души это его смущает, если такое слово вообще можно употребить в одном предложении с «Джонни, мать его, Сильверхенд».
Сбоку раздается шорох, и Ви стремительно оборачивается. Короткий крик сам собой вырывается из горла, когда она видит перемахнувшего в дыру тощего мальстремовца. Псих двигается молчаливо и точно, за пару секунд покрывает десяток метров, и единственное, что Ви может сделать, сгорая в панике, — это выщелкнуть острые «клинки богомола» из рук.
Вместо рук у этой сволочи настоящие клинки, реально вот начиная с предплечий — два меча. «Богомолы» хрупко скрипят, стонут, и Ви, натужно хрипящая из-за давления ошалевшего психа, кое-как отмахивается, слабо чиркая правым клинком ему по перекошенному безглазому ебалу. Отпрыгивает, с досадой понимая, что открылась. Меч ударил по плечу. Он быстрее, стремительнее, совсем не чувствует веса. Такие и по стенам скакать могут. Отступая, Ви боится потратить время на то, чтобы убрать клинки и выхватить «Малориан», а в рукопашную с таким чудовищем лезть — это пизданутой надо быть.
