Когда я вышла к набережной, было уже совсем темно, я шла, появляясь то в одном круге света от фонаря, то в следующем, то вновь пропадая в темноте. Меня трясло от нервного перевозбуждения, с одной стороны – я нашла работу, но с другой – это не совсем то, что я искала. Я не знала, как на это отреагирует сестра, да я и сама толком не знала, как на это реагировать.

Придя домой – я была счастливее, чем когда уходила. Меня встретила Джулианна и похвасталась аглаонемой[5], которую она купила для большего уюта, и свечами, которые теперь везде были расставлены.

– Ты что-нибудь нашла? – спросила я, включая газовый камин.

– Да, я нашла одну школу в парах кварталов отсюда, они сказали, что я им очень понравилась, но, увы, свободных вакансий нет, и как только освободится – они мне позвонят, – в голосе Джулианны послышалась горечь. – Но расстраиваться глупо. Я купила газеты, там можно поискать работу и обзвонить подходящие вакансии.

– Это хорошо, – отстраненно произнесла я и, вспомнив добавила: – Мистер Гаррисон сегодня собирался зайти ближе к восьми.

– Отлично! А у тебя что с работой? – Джулианна внимательно посмотрела на меня, пытаясь разглядеть все мои эмоции и чувства. Когда на меня так смотрели, я не могла лгать. Сестра это знала и потому продолжала в упор на меня смотреть, инстинктивно чувствуя, что я пытаюсь уйти от ответа.

– Да-да, я нашла определенный заработок, – Джулианна нахмурилась, понимая, что что-то не так. – Я буду зарабатывать в одной спортивной секции.

Я выпалила это настолько быстро, что сестра попросила повторить. Я повторила.

– И что это значит? Я не понимаю… Это безопасно? – Джулианна пыталась понять мою странную реакцию.

– Безопасно, конечно, я просто буду выполнять там всякую мелкую работу. Буду помощником, – ответила я, понимая, что если я поясню все, то вызову лишь преждевременную панику. До тех пор, пока я сама не пойму, насколько это опасно, выйдя на поединок, и пока не получу деньги – паниковать было глупо. Поэтому я решила скрыть всю правду, выдав лишь необходимую информацию.

– То есть ты не будешь участвовать ни в чем? – пыталась разобраться сестра. Я отрицательно помотала головой.

– Ладно, хорошо, что ты нашла хотя бы такой заработок, – в голосе Джулианны послышалась радость, и я сказала, что все будет хорошо.

Послышался глухой стук в дверь. Мистер Гаррисон принес фрукты и вино, объяснив это тем, что в такую морозную стужу только и пить горячее вино. Он нагрел чайник и всем разбавил вино кипятком. Мы втроем расселись около камина с кружками в руках и стали слушать интересные истории этого пожилого джентльмена. Он рассказывал о своих путешествиях в жаркие страны, об охоте и о своих романах, о женщинах и пьянках, о войне и дружбе. Мы с сестрой с таким наслаждением его слушали, что не заметили, как вино закончилось, а время перевалило за полночь. Мистер Гаррисон извинился, что так надолго засиделся, и, пожелав доброй ночи, растворился в темноте коридора, а потом исчез в снежном мраке улицы.

Это была первая ночь, когда мы спали раздельно. После вина и всего дня, проведенного на ногах, – мы заснули очень быстро. В восемь утра меня разбудил будильник, который я нашла вчера вечером на книжной полке. День снова был несолнечный, и дул холодный ветер, квартира за ночь охладилась, и, встав с кровати, я включила камин. Услышав из комнаты Джули какой-то неясный шум, я зашла к ней в спальню. У сестры начались рвотные позывы, и она стонала от жуткого самочувствия. Около душевой стоял какой-то таз, и я вовремя вспомнила об этом, успев подставить его в нужный момент. Джулианна была бледна, но щеки горели, как и лоб.

– К тебе нельзя прикоснуться, ты очень горячая, Джули, – тихо сказала я. – У тебя температура не меньше тридцати девяти.

Джулианна очень тяжело дышала и ничего не могла ответить, только простонала что-то нечленораздельное в ответ и снова склонилась над тазом. Я испугалась, нужно было вызывать скорую помощь, но я не была уверена в том, что не истек срок оплаты наших медицинских страховок. Я не была уверена, что HMO[6] Джулианны покроет стоимость ее болезни, но и смотреть, как страдает моя сестра, я тоже не могла. Подсчитав все оставшиеся деньги и запихнув их в карман, я набрала 911. До приезда скорой я все время просидела с Джули, ее еще несколько раз рвало, а потом начался кашель. Я собрала вещи Джули в больницу, и, сидя вместе с ней в скорой, я держала ее горячую сухую руку в своей. Сестре поставили капельницу, и рвотные позывы прекратились.

– Ваша сестра чуть не сгорела от температуры, надо было вызывать скорую раньше, – прокомментировал врач, когда осмотрел в палате Джулианну. – Из-за этого мы не можем отпустить ее домой, она должна пробыть ночь под наблюдением врачей.

– Я не знала, что ей плохо… А завтра я смогу забрать ее домой? – Я жутко переволновалась, и теперь была обессилена. Я видела через окошко в двери свою измученную сестру, и мое сердце щемило от боли.

– Сможете ли вы ее забрать завтра, будет видно по ее состоянию здоровья, но я думаю, что все будет в порядке. Ей поставили капельницу, и температура постепенно спадет.

– Сколько это выйдет? – попыталась узнать я.

– Все зависит от страховки и от здоровья вашей сестры.

На этом мне пришлось покинуть больницу и отправиться на автобусе на тренировку по боксу.

Уже пересекая знакомые улочки и проходя мимо бара, я подумала о том, что сейчас моя работа очень кстати, особенно если страховка не покроет бóльшую сумму за лечение. Я открыла металлические двери и прошла через коридор в зал для тренировок, где в центре красовался ринг. Сейчас, с утра, людей было немного, двое работали на лапах, еще один на мешке. Я спросила, где раздевалка, и мне указали в сторону прохода дальше. В женской раздевалке были старые шкафчики, которые не закрывались на замок. Но я здесь была не одна, после тренировки переодевалась крупная афроамериканка.

– Привет, – поздоровалась я, испытывая неловкость от ее пристального взгляда.

– Ого?! У нас тут белая! Здесь нечего делать белым принцессам, а не то твое лицо превратится в кровавое месиво, – ее слова прозвучали больше как предупреждение, нежели угроза, и я решила просто отвернуться к свободному шкафчику и начать переодеваться. Мои руки дрожали, и я смогла свободно выдохнуть, когда женщина удалилась. Переодевшись в спортивную форму, я села на лавку и постаралась настроиться на продуктивную тренировку, стала глубоко вдыхать и выдыхать, чтобы избавиться от страха. Меня этому научил отец в самом детстве. И я стала это использовать, когда в первый раз собиралась выходить на ринг. Успокоившись, я собрала рыжие волосы в высокий хвост и обмотала кулаки бинтами.

Выйдя из раздевалки в зал, меня встретил темный мужчина африканской наружности, весь в татуировках и в пропотевшей футболке.

– Ты, что ли, новый боец, которого подослал Сэм? – его лицо скривилось в недоумении.

– Да, это я. А вы? – я поняла, что здесь нужно отстаивать каждый свой шаг, быть наглее. С первой секунды мне стало ясно, что моя внешность и худоба будет порождать проблемы и сомнения у всех, особенно у публики, а это становилось уже невыгодным для меня. Но как человек может изменить свою внешность – никак, он может только принять ее и опровергнуть сомнения других посредством своих действий.