Каждый несет свой крест в этом мире[2]

В нашем купе постоянно было тихо, мы с сестрой редко о чем-то говорили. Раньше мы всегда помногу болтали: будь то книга, предстоящий поход в магазин или приснившийся накануне сон. Сейчас же Джулианна большую часть времени спала или смотрела в окно. Я старалась отвлечь себя чтением, но книги мне мало помогали. Каждый ищет в книгах то, что хоть немного будет похоже на его жизнь, а эти книги мне только напоминали то, что я так кратно пыталась забыть. Где-то ближе к обеду к нам заглянула Абигейл с предложением пообедать, но в ответ мы лишь благодарно помотали головой. Как приятно, когда о тебе кто-то заботится. Мы не особо понимали, как это здорово, когда тебе готовят обед и просят его съесть. Знаю, что предложения проводника – это лишь ее работа, но было приятно почувствовать, что кому-то это отчасти небезразлично.

– Нам правда лучше перекусить, – сказала я, когда Абигейл задвинула за собой дверь.

– Я не хочу, и у нас в чемодане где-то лежит булка, – бесцветным голосом ответила Джулианна. Я вздохнула оттого, что была не в силах ей помочь.

– У нас не так много денег, помнишь? – посмотрела на меня сестра. – Первый взнос за квартиру 550 долларов, а у нас их всего 1500.

– Помню, – грустно ответила я. – Ты уверена, что мы сделали правильный выбор?

– Жребий брошен[3], и к тому же у нас особо не было выбора.

– Мы могли поехать в любой другой город, – воспротивилась я, потому что в душе боялась Нью-Йорка. После маленького холмистого городка любой другой город больше чем на миллион жителей выглядит устрашающе.

– Верно, но в Нью-Йорке у нас есть шанс найти брата, – напомнила Джули, рассматривая мелькающие леса за окном. Я хмыкнула.

– Так уж и нужны ему сводные сестры.

– Она его мать, несмотря на то что первый брак с его отцом у нее был неудачный, это не меняет дела. И к тому же он когда-то навещал нас, в глубоком детстве, – это была последняя надежда сестры, я чувствовала, как в ее голосе разгорался теплый огонек. Я же, наоборот, хотела уехать туда, где ничто не напомнит мне о том, кто я. Чтобы не пришлось рассказывать эту историю. Мне хотелось во Флориду или Майами, чтоб забыться, лежа под палящим солнцем. Мне хотелось стать другим человеком, но помнить прошлое, Джулианне же хотелось наоборот – остаться собой и забыть все.

– Хочешь поговорить о том, что нас ждет? – осторожно спросила я.

– Совершенно не хочу, – сестра даже не взглянула на меня. Видно, ее тоже мучали множественные сомнения, но они не так страшны, пока их не озвучишь. Потому она молчала, и пришлось замолчать и мне.

Так мы доехали до самого Нью-Йорка.

Мы прибыли на закрытую платформу и сразу заметили контраст – здесь было много людей. В такие моменты чувствуешь себя сконфуженно, мы совершенно не знали, куда идти, пока не увидели таблички. Выйдя в главный холл Центрального вокзала, мы остановились. Руки устали нести сумки, да и к тому же хотелось рассмотреть всю красоту вокруг, значительно отличающую этот вокзал от привычного нам вокзала. В нашем уже почти забытом городке (так мне тогда думалось, но я еще множество раз буду возвращаться к воспоминаниям о своей прежней жизни, прежнем городе и прежних привычках). Внимание тут же привлекают крупные опаловые часы в центре холла, они были непривычной для меня формы, выпуклый циферблат был подсвечен со всех четырех сторон. Время показывало: без двадцати десять. Потолок был темно-зеленый и украшен фреской из знаков зодиака и множества звезд, некоторые из них были подсвечены. Хотя и была одна странность, фреска была изображена зеркально. Но это только больше завораживало и заставляло рассматривать столь красивый покрытый позолотой потолок.

– Нам надо двигаться в метро, – скомандовала сестра, и я улыбнулась, потому что сейчас я видела, что она небезучастна к происходящему, как было в последние дни.

– На такси будет удобней, – попыталась сказать я. Мы ничего не ели практически, и я уставала больше обычного, к тому же изучить метро мне бы хотелось в более бодром состоянии.

– И дороже, – Джулианна посмотрела на меня. – Я знаю, что ты устала, я сама не помню, когда мы нормально кушали в последние несколько недель, но если мы сейчас потерпим, я обещаю тебе, мы съедим столько, сколько в нас влезет, и будем отдыхать столько, сколько захочется.

– Да, надо потерпеть, – согласилась я. Было заметно, как похудела Джули. Клетчатое шерстяное пальто, которое некогда на ней так хорошо сидело, теперь выглядело балахонисто, даже пояс на талии не помогал скрыть это. Мое же пальто было на крупных пуговицах – единственная оставшаяся хорошая вещь в моем гардеробе, и оно мне было непривычно большевато и наверняка тоже болталось, но я точно не знала, давно не смотрелась в зеркало. Чувствовала только, что джинсы сползают, и потому закрепила их поясом. С вокзала мы сразу отправились в переход в метро, там была нужная нам ветка, идущая до Бруклина. В метро Джулия вытащила бумажку с написанным на ней точным адресом: Шипсхед-Бей, Эммонс-авеню, Восток Шестнадцать-стрит.

Добирались мы долго: один раз сели не на ту ветку и поехали в противоположную сторону, другой раз – запутались в переходах, и пришлось возвращаться. К тому же суматоха в метро изрядно отвлекала. В общем, с сумками в метро добираться до неизвестного ранее места – не самая простая задача.

Ветка, идущая до нужного нам района, отличалась тем, что она была наземной, потому что раньше, как выяснилось, этот район не считался Нью-Йорком и сюда ходили только электрички. Теперь же это считается метро. И ехать в Шипсхед-Бей было интересней, чем рассматривать темные стены тоннелей, тут мы могли видеть огни такого большого и разного Нью-Йорка.

– Нас же встретят? – забеспокоилась я.

– Конечно, я сказала, что мы где-то к одиннадцати – к половине двенадцатого будем.

Я взглянула на наручные металлические часы на своем запястье, которые мне достались от отца. Маленькая стрелка была практически на одиннадцати.

– Мы успеваем, – выдохнула я.

Когда мы вышли на улицу, пошел снег. Миллион мелких снежинок опускалось на землю. В метро мы уже до того устали, что не обратили внимания ни на снег, ни на то, что было вокруг. Мы прошли загражденную парковку, потом улочку таунхаусов, свернули направо, и слева уже показался наш кирпичный шестиэтажный дом. Напротив, через проезжую часть, было несколько магазинчиков и еще пара двухэтажных и трехэтажных таунхаусов. В конце улицы виднелась набережная с заливом, освещаемая фонарями. Мы подошли к белым подъездным колоннам и такой же белой стеклянной двери.

– Вы как раз вовремя! – улыбаясь, громко сказал крупный пожилой мужчина, подходящий со стороны набережной с пакетом в руках. На нем была старая твидовая шляпа, потертое пальто с поднятым воротом от снега.

Мы зашли в подъезд. Поднялись по светлой лестнице на третий этаж и долго шли по слабо освещенному желтоватыми лампами коридору, где на каждом повороте оповещали небольшие неоновые вывески «Выход». И это было удобно, иначе тут можно заблудиться. Все двери похожи, и глазу практически не за что зацепиться.

– Вы наверняка устали, – остановившись у последней двери в конце коридора, сказал мужчина и отворил дверь в квартиру. Мы были рады зайти внутрь. Большая, не захламленная гостиная радовала глаз. Стены были довольно просто выкрашены в бежевый цвет, старый паркет укрывал ковер, потертый диван-кровать разместился в углу недалеко от письменного стола, книжного шкафа и напротив углового газового кирпичного камина с черной решеткой. Большое тройное окно-слайдер было чуть прикрыто собранными вверху рулонными шторами. Не было излишеств – лишь самое необходимое. Также мистер Гаррисон услужливо показал спальню, где стояла кровать, комод и маленькая гардеробная с зеркалом. Рядом была ванная комната, кирпичные стены были закрашены белой краской, простой душ и туалет. С другой стороны гостиной имелась небольшая кухонька с плиткой на две конфорки, несколькими кухонными тумбами, невысоким холодильником и столом в углу у окна.