Ни водитель, ни старший машины не могли сказать, на сколько километров они углубились в степь. Никто на одометр на приборной доске не посмотрел с началом движения, но время в пути составляло примерно полтора часа. Скорее всего, автомобиль проехал километров пятьдесят.

«На посошок» была употреблена еще одна бутылка водки и съедено по одному бутерброду. В машине оставили три бутылки в качестве платы за бензиновую помощь, если она придет, портфели. На группу из четырех человек осталось четыре бутерброда, две небольшие колбасные «коляски» с хлебом, примерно полтора литра чая и два ружья.

С первых же шагов пешеходов ожидал очередной сюрприз. Ровная плоская поверхность, видимая из высокой пожарной машины, оказалась не такой уж ровной и плоской. Вокруг высилось бесконечное количество маленьких бугорков. Они как миниатюрные домики соседствовали с норками, вырытыми сусликами и тушканчиками. Огромным колесам они не были преградой, но для Володиных хромовых сапог и обуви его спутников это было серьезной помехой в движении. Так что охотники, встав по двое в колею, двинулись в путь.

Часы показывали восемь часов утра. Начало движения сразу же показало, что и колея не самый лучший вариант, потому что внедорожный с высоким рисунком и мощными грунтозацепами колесный протектор пожарной цистерны выдавил на почве соответствующий неровный рельеф, очень неудобный для ходьбы. Но группа уверенно шла вперед, беседуя на разные темы.

Сразу же нашли положительное в том, что так быстро закончился бензин – не успели уехать дальше, чем по факту. А ведь каждый год в сезон охоты обязательно бесследно пропадал кто-нибудь из охотников, не помогали даже поиски с помощью вертолетов.

Сначала наши охотники постоянно прислушивались и периодически оглядывались назад в надежде услышать или увидеть большую спасательную красную машину. Но время шло, а вокруг была лишь звенящая, чуть морозная тишина, в которой слышалось только шуршание песка под ногами.

В полдень решили сделать привал. Понимая, что пройдена лишь малая часть пути, во время которой в обратной пропорциональности росло убеждение, что весь путь придется преодолеть пешим порядком, стали рассчитывать имеющуюся еду и питье.

Следующие четыре часа пути дались еще труднее, темп движения заметно замедлился. Не привыкший к таким дальним переходам начальник стал жаловаться на усталость и остановки становились все чаще и чаще. На юге темнеет рано и быстро, даже летом, а тут декабрь…

Чай закончился еще на первом привале, а к исходу дня и от еды оставались крохи.

В быстро наступавших сумерках все труднее было различить колею. Но на востоке вдруг появилась тонкая и почему-то короткая линия зари. Уставшие, измотанные жаждой и голодом (мизерное питание не добавляло физических сил), многокилометровым переходом, путники не сразу поняли, что это – отсвет городского освещения. С наступлением темноты совершенно выбившийся из сил начальник отказался идти дальше. Посовещались и решили разделиться: впереди должен двигаться Володя в возможном быстром для него темпе, а Рома и Абугали тащить на себе начальника.

Владимиру вручили ружье… с двумя патронами, ко второму ружью, перекинутому через плечо у Абу, прилагалось пять патронов. С трудом сдерживая раздражение от очередного сюрприза в виде такой подготовки к «охоте», «авангард» решительно шагнул в темноту напрямую к еле различимой на горизонте линии света.

Тяжело было передвигаться по колее, но с первым же шагом в сторону от нее Володина нога провалилась в невидимую в темноте ямку-норку. С трудом вытащив носок сапога из препятствия и сделав очередной шаг, Владимир запнулся о кочку около другой норки. Днем можно было видеть, куда ступить, но ночью…

Так, ежеминутно проваливаясь и чертыхаясь, перенапрягая стопы и икры ног, выдерживая периодические удары ружья по спине, которые, казалось, были с каждым разом все сильнее и больнее, Володя уходил от товарищей. Но силы придавало понимание того, что идущим за ним еще тяжелее: начальник уже не ступал на землю и, закинув его руки себе за спины, двое других, также проваливаясь и спотыкаясь, медленно тащили его, продвигаясь вперед.

Владимиру казалось, что он оторвался далеко, но, периодически перекликаясь, он хорошо слышал ответные звуки. Это означало, что и он шел все медленнее и медленнее.

Через четырнадцать часов почти беспрерывного движения в этих жутких условиях все были измотаны до крайности. Володя скорее почувствовал, чем услышал крик в спину: «Привал!». А может быть ему это просто хотелось услышать. Он остановился, прислушался и, повернувшись, ответил тем же. В ответ прошелестели нечленораздельные звуки. Они все равно принесли успокоение. Оптимизму добавляло и все разгорающееся на небе зарево. Нет, строений видно не было, кривизна земного шара не позволяла это сделать, но далеко в ночи, изредка, то влево, то вправо быстро передвигались мерцающие огоньки. Звуков с той стороны не было слышно, но было очевидно, что шоссе уже близко. Оно было единственным в этой части пустыни, а значит, именно с него сегодня ранним утром так неосмотрительно съехала пожарная машина с практически пустыми бензобаками.

Володя даже удивился, когда подумал, что это было сегодня. Время растянулось, превратившись в многокилометровое пространство. Он поднял голову к небу, поймав себя на мысли, что сделал это впервые за время перехода, когда все внимание занимали попытки подошвами сапог нащупать более или менее плоскую поверхность. Звезды были высоко и также далеко как его цель. Равнодушно и холодно небо тысячами сверкающих глаз смотрело на четырех путников из последних сил медленно ползущих по черной холодной земле. Лишь изредка небо прочерчивала светящаяся точка, движущаяся с большой скоростью. Володя знал, что это пролетел очередной спутник и позавидовал летевшему, движению которого не препятствовал даже воздух из-за его отсутствия.

– Я пошел! – крикнул он в густую черную темноту. Тяжело вздохнул, также тяжело поднялся и решил, что больше останавливаться не будет, пока не доберется до шоссе.

Владимир не стал ждать ответа, а, сняв ружье, загнал в ствол патрон. Проверил, не выронил ли последний, похлопав по карману куртки. Подумав, переложил его для верности в карман брюк-галифе, продлив, таким образом время отдыха. Собрав всю волю в кулак, вновь зашагал по норам и кочкам. Мелькнула мысль о том, как в отличие от человека, разумно устроена природа: создала препятствия на земле, но пространство вокруг свободное – ни кустарников, ни деревьев.

– Вряд ли добрались бы за такое время так близко к цели. Или далеко еще? – подумал он, уже автоматически переставляя ноги. – Город же по-прежнему не виден.

Уверенный, что найдет группу товарищей после выхода к дороге, Володя, насколько мог, ускорил (или ему уже так казалось) шаг. Вскоре вместо огоньков он стал различать лучи света от автомобильных фар. Они появлялись с большими интервалами. Стало понятно, что приближался поворот в сторону города, потому что желтый цвет фар в один из моментов исчезал, и в сторону зарницы двигались уже едва различимые рубиновые огоньки задних огней. А от движущихся автомашин из города огоньки фар при повороте превращались в узкие полоски света и уплывали вправо, все сокращаясь в длине.

Володя уже слышал приглушенный отдаленный звук мотора от двух желтых огоньков неожиданно высветившихся со стороны города. Этот автомобиль быстро приближался к повороту, и упустить его было нельзя.

Во время учебы среди курсантов Владимир был признанным спринтером, навык быстрого передвижения сохранила и офицерская служба, в которой время и скорость были существенными факторами успешных действий. Вот и сейчас, собрав остатки сил, он бежал по нескончаемым дырам и кочкам к дороге, слегка освещаемой далекими отблесками в почти кромешной темноте. Ему казалась, что такую скорость он не показывал и на ровной спортивной рекортановой дорожке.

Рот разрывал крик «Стой!». Володя на ходу лихорадочно сдернул с плеча ружье, взвел курок и выстрелил вверх. Тяжело дыша, на мгновение остановился, перезарядил ружье и снова с отчаянием обреченного бросился бежать. Автомобиль повернул налево, обозначив полоски света, наперерез которым и бежал Владимир. Автомобиля не было видно, даже силуэта, потому что он выехал из зоны света от зарницы. Трудно было определить расстояние до дороги, но звук мотора в ночной тишине уже был слышен хорошо.