— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть второй. — Гокудеру прошибает холодный пот: чёртов Хибари почти сразу выбросил цветок. Они теперь никогда его не найдут.

— Да, — успокаивает Шоичи. — Стоит на подоконнике. И, предвидя вопросы, сразу говорю: нет, я не понимаю до конца, как он работает. Я изучал его даже под микроскопом, только поверхностный осмотр мало что дал, а разобрать на части — рискованная идея. Не уверен, что у Бьякурана много таких в запасе.

— Подоконник — не самое защищённое место, чем ты вообще думал, оставляя его там?

— Ничего не случится. Я привязал к нему робота-защитника, плюс в комнате установлена лазерная система, которая атакует врагов.

Хаято бы побоялся в такой комнате спать. Любая машина может сойти с ума, но это дело Шоичи, доверять ли своим творениям.

Он отгоняет образ прожжённых тел случайных гостей и жалеет, что система не сработала при появлении Бьякурана. Может, он не входил в дом.

— Я хочу прийти и попробовать переместиться. — Это то, почему Хаято звонил.

Шоичи предупреждает:

— Знаешь, в отличие от базуки, цветок может оказаться одноразового действия.

Он, словно живой, жадно пил воду — это было заметно по уменьшающемуся уровню воды — и Шоичи регулярно менял её в вазе, опасаясь, что лилия завянет. Но время будто не было помехой: все лепестки оставались свежими и сочными, как в первые минуты после среза стебелька.

— Мне всё равно, пошёл он в жопу со своими расценками. — Хаято непреклонен.

На линии слышится треск, и пара щелчков особенно неприятно режет ухо.

— Если ты уверен, — с сомнением тянет Шоичи. — Ладно, мне самому интересно, сработает ли. Ты только не ломай его.

— Естественно, я же не идиот.

— Тогда после уроков?

— С последнего уйду, давай ровно в два.

Пусть ему самому теперь придётся прогулять, но Шоичи соглашается.

Сбросив звонок, Хаято заходит в полупустой класс и падает за свою парту. Ещё есть время до начала первого урока, и он рад, что, позвонив Шоичи, распорядился им правильно.

Ему нужно было знать, как Ирие его сюда закинул и почему точно так же не может выпроводить. Поскольку белый цветок-телепорт был у них в руках, нехватка знаний — лишь полбеды, и они закроют эту брешь, если перемещение не сработает по касанию. Благо, способов много.

Например, можно привязать доктора цепями в тренировочном зале подземной базы и пытать до посинения, пока Хаято не выбьет из него недостающую информацию. Шоичи наверняка потом сообразит, как сделать фейковую подмену и запустить реакцию цветка на невыполненные условия.

Если же доктор ничего не знает, можно пойти по старой схеме: уговорить Джи позвать Бьякурана и попросить Десятого и Хибари снова его отпиздить. В таком подходе был существенный недостаток: придётся рассказать им всё с самого начала, чтобы обосновать свою странную просьбу. Не хотелось втягивать их, когда есть риск слежки Вендиче, но Хаято всё равно не списывал эту идею со счетов — решение пойти на сделку с доктором могло вылезти боком и иметь не менее тяжёлые последствия. Хотя бы из-за вероятности того, что, благодаря Бьякурану, зараза расползётся по другим мирам, и он угробит не одну мирно живущую реальность.

Неприятно признавать, но Хаято первым попадёт задницей под раздачу, если сойдут с ума альфы из его мира.

Разумеется, был альтернативный вариант: не становиться стукачом и не прикрываться чужими спинами. Забить на сделку и жить в этом мире, как в своём родном. Было бы терпимо, и Хаято смущает только одно: он не доверяет тому себе, которого отправили к родному Десятому.

Он не знал поимённо всех тараканов того человека и не мог быть уверен, что второй Гокудера не является распоследним говнюком, который будет хуже справляться со своими обязанностями правой руки босса. Двойник мог хуже усвоить тренировки Шамала и Реборна, и даже думать не хотелось, пристаёт ли он к кому-либо в его реальности.

На одно чудовищное мгновение его прошибает дикая мысль: а если Гокудерой из десятилетнего будущего был не он, а его двойник из этой чёртовой реальности, который не поменялся с ним местами?

Хаято делает глубокий вдох-выдох. Вот об этом лучше и правда не думать. Он надеялся, после того, как свяжется с Шоичи, испорченное Кёей настроение немного улучшится. Но в итоге лишь накручивает себя сильнее.

— Ну что там, Киоко ещё не пришла? — Из коридора доносится приглушённый голос Рёхея, и Хаято отвлекается от самоедства.

Он поворачивает голову и замечает Хану на пороге класса.

— Похоже, нет, из наших тут только Гокудера.

Оттуда доносится неясный шум. Хаято не видит лица за длинными волнистыми волосами Ханы, и прислушивается к её голосу: что-то случилось?

— Уймись уже.

Она поворачивается и приветливо машет ему рукой. Рёхей втискивается в проём рядом с ней.

— Осьминожка, почему ты один? Где Савада?

— Сейчас подойдёт с Ямамото, а что?

Для них норма приходить почти со звонком на урок, поэтому тут Хаято переживал меньше всего.

— Ничего. — Невеста Рёхея толкает его к выходу. — Иди давай, увидимся на перерыве.

Скулы Сасагавы кажутся особенно красными на контрасте с белым пластырем на носу. Он порывисто обнимает её:

— Напиши мне, когда она появится.

— Ладно.

Девушка выпутывается из забинтованных рук своего альфы и, пройдя мимо стола Хаято, садится за парту позади него.

— Она не ночевала дома? — догадывается Хаято.

— Да у Хару она, — раздражённо отзывается Хана. — И писала об этом, и звонила вчера, но ты же знаешь, комплекс брата — это навсегда.

— Хорошо, что у меня такого нет. Бьянки бы не оценила.

Хана прыскает в кулак:

— О да…

— Всем утречка! — Вслед за несколькими одноклассниками заходит Ямамото и обыденно перетягивает на себя внимание всех собравшихся.

Ему радушно отвечают с разных уголков класса. Хаято и сам ему рад, но, когда из-за спины Ямамото показывается Десятый, настроение окончательно прыгает вверх, и Хаято радостно приветствует его.

— Доброе утро, — улыбается Тсуна. — Как ты?

Хаято чувствует укол совести: он полностью погрузился в собственные проблемы и второй день подряд не встречает босса у дома. А Тсуна всё равно тепло улыбается и интересуется им вместо того, чтобы показать своё недовольство. Вчера вечером Хаято даже не позвонил.

— Всё отлично, Десятый, — дрожащим голосом заверяет его Хаято.

Тсуна улавливает подозрительные тревожные нотки, но отвлекается, когда со звонком и вслед за учителем в класс впархивает счастливая и немного запыхавшаяся Киоко.

— По местам!

Скрипят стулья встающих учеников, и Хаято поднимается вслед за всеми.

Первый урок не очень важный, поэтому Хаято решает продолжить заниматься своими делами, чтобы потом как можно больше времени уделить Десятому. Старый добрый дневник и G-код помогут ему провести это вялотекущее занятие с большим толком, чем предполагается учебной программой по зарубежной литературе.

Он расчерчивает страницу на три колонки: «1. Подумать срочно», «2. Подумать потом», «3. Не думать об этом совсем (бесполезно)».

В первую колонку отправляется «Как вернуться в свой мир», во вторую — «Как продолжить тренировки», «Что высказать Хибари» и следом «Как и когда написать три эссе для препода». В третью колонку Хаято размашисто вписывает «Как вести себя с Ямамото». Он неуверенно постукивает кончиком ручки по корешку дневника и прыгает глазами с первой колонки на третью.

В памяти всплывает голос Ямамото.

«Ты сказал, история с баром не закончилась. Значит, Бьякуран ещё потребует плату… Ты мне скажешь, когда это случится, и мы вместе что-то придумаем. Да?»

Изворотливый ум подсказывает, что фактически плату требовал доктор, а не Бьякуран.

Хаято медлит, сменяет ручку на карандаш и с сомнением проводит кривую стрелку из третьей колонки в первую. Думает ещё немного и стирает её резинкой.

«Я хочу, чтобы ты тоже делился со мной подобным. Советовался или хотя бы ставил в известность о важных решениях».