— Ты тренируешься сейчас сам?

Тренировки Хибари закончились, но он припоминает, как малыш сказал, что для Гокудеры — это не конец.

— Типа того.

Теоретически, ночную вылазку можно к ним приписать.

Хаято не знал, что должен был увидеть в клубе или где-либо ещё, чтобы принять решение и успокоить свою совесть.

Люди и их поведение были предсказуемо разными, поэтому это должен быть выбор каждого, когда и что принимать, доминировать или подчиняться, пшикаться ли усилителями запаха или вытравливать его из кожи. Запускать течки раз в квартал или каждый год рожать по ребёнку. Хаято не знал, кто и отчего был счастливее.

Наверное, поэтому Хаято хотел, чтобы выбор был возможен.

— Хибари. — Он поворачивает к нему голову и пытается понятно сформулировать вопрос. Пусть Кёя был альфой с контрол-фрикскими замашками, но он обязан понять его хотя бы потому, что безвольное безмозглое подчинение природе и своей роли было равносильно смерти его гордости. — Если бы абсолютно все жители планеты лишились контроля над природой своего гендера — окончательно, бесповоротно, и не существовало эффективных таблеток и тренировок… Зная, лекарств и выбора нет, что бы ты ощутил и сделал?

Смирение? Хаято всматривается в его задумчивое лицо.

— Я бы постарался контролировать других сильнее, чем они могли бы меня.

— Ты и так это делаешь!

— Я не стал бы другим человеком.

Хаято переводит взгляд на дорогу, не зная, принёс ли ответ облегчение или разочарование. Ну правда, что он ожидал услышать? Они бы играли теми картами, что есть.

— По правде говоря, я тоже об этом думал. — Хаято опять посерьёзнел. — Я хотел бы увидеть по-настоящему сильных омег. И, наверное, подчиняющихся их воле альф.

Прозвучало как глупая мечта любой омеги, и он досадливо выругался про себя.

Хибари это и правда развеселило:

— Омег-доминантов с плётками и наручниками? Могу вручить, и посмотрись в зеркало.

— Очень смешно, — фыркает он. Чёрт поймёт, то ли это насмешка, то ли своеобразный комплимент от Хибари, мол, Хаято тоже сильный. Но картинка была бы забавной. — А если серьёзно? Хибари… без таблеток и пламени, это же возможно?

Вся смешливость слетает с лица Хибари и превращается в знакомую жёсткую маску. Такая появляется каждый раз, когда он натыкается на то, что раздражает и не укладывается в его представлении о правильном порядке вещей.

Хаято продолжает давить на больное:

— Это то, о чём говорил Реборн после одной из тренировок. Омеги тоже могут манипулировать альфами.

Кого угодно заденут эти слова, если их произносит аркобалено. Шанс есть, и Хаято был бы дураком, если бы не полез в книги и не вцепился в возможность найти зацепки.

— Я начал копать информацию о подобных случаях и кое-что нашёл, но это вполне могут быть лишь мифы и преувеличения во славу императриц Египта или Османской империи. — Он поводит плечами, будто сбрасывает с себя груз неудач. В первый раз, что ли? У него постоянно такое с историями про мифических животных, инопланетян и потомков древних цивилизаций. А потом они встретили Шахматноголового, и кто в итоге оказался прав в своих верованиях? — В общем, это то, над чем я хотел бы поработать теперь, когда немного научился тормозить свою похоть.

Хибари идёт молча, пока они не сворачивают на последнем повороте по дороге к школе.

— Хочешь попробовать? — наконец, отмирает он. — Без серёжек и колец?

Хаято теряется. Он планировал засесть в библиотеке — сначала городской, потом слетать в Италию и пойти в вонгольскую, когда будет возможность. Пока можно попросить сестру привезти пару книг из дома отца, раз она сейчас там. А практика… без теории он не знал, что делать. Вряд ли советы по соблазнению из дешёвых журналов и дамских романов — хорошее руководство к действию. Скорее уж сработают советы ФБР по переманиванию шпионов вражеских государств.

— С тобой? — Хаято понимает, что мог бы не уточнять. Кёя не предлагает. В конце концов, он начал тренировки именно для того, чтобы подобное с ним не произошло.

— Ты меня не возьмёшь, — усмехается Кёя. Они проходят сквозь школьные ворота и оказываются на его территории.

— Ты на подавителях?

— Да, но пью не каждый день, — признает Хибари. Прогресс определённо был, но он не отказывался от таблеток полностью.

— И сколько часов длится эффект? Около тридцати?

— Хаято, ты меня не возьмёшь не из-за того, что я их пью. Сейчас, например, они уже не работают.

Двор перед школой пуст. Слишком рано даже для самых прилежных и пунктуальных учеников. Поэтому, не опасаясь чужих ушей, Хаято спрашивает в лоб:

— Просто я не Мукуро, чтобы сделать подобное?

Он закономерно ждёт вспышки гнева: удара или как минимум презрительного взгляда. Но ему откровенно насрать, бесит это Кёю или нет. Правда есть правда, а синяк он как-то переживёт.

— О каком подчинении ты говоришь? Чисто физическом? — Серые глаза внимательно смотрят на него. Хибари кажется спокойным и будто даже более расслабленным, чем раньше. Хаято на секунду усомнился, расслышал ли Кёя его последний вопрос.

— Психологическом тоже, — немного растерянно отвечает он.

Кёя протягивает руку и поправляет на Хаято воротник белой рубашки.

— Манипулированием. — Он застёгивает предпоследнюю пуговицу. — Грязными приёмами… — Застёгивает последнюю, наглухо. — И силой он бы не заставил меня делать то, что я уже делаю для тебя. — Рука вцепляется в пиджак, и Хибари тянет Хаято на себя. — Тела не важны сами по себе. Мукуро может менять их как перчатки. Любой из нас может спать, с кем хочет: хоть вне, хоть во время течек и гона. Но воля — куда более ценная монета.

Его дыхание ещё пахнет кофе, а кожа — гелем после бритья. Горечь, мороз и свежесть. Хаято вдыхает их и рассматривает еле заметную красную сетку капилляров в глазах напротив. Наверняка Кёя ощущает в них такую же резь после недосыпа, как сам Хаято.

— Я специально не приручал Хибёрда. Он сам признал во мне хозяина. И я никому насильно не надевал повязку дисциплинарного комитета на рукав. Они сами пошли за мной. Это честные отношения с чёткими обязательствами. Я выполняю их относительно всех, кого приручил и за кого сам взял ответственность.

Хаято слушает, забыв, как дышать. Он такой же: ему нравится честность и прозрачность. И за Тсуной он пошёл не потому, что тот приказал и подчинил.

— Ты не лучше и не хуже их. — Хибари сжимает ворот пиджака сильнее, так, что они почти касаются носами друг друга. — Можешь признать во мне семью. Можешь признать альфу отдельно от Вонголы. И ты и так получишь многое.

Все слова застревают в горле. Хаято упирается руками в его плечи, будто именно мизерное расстояние между ними было виной тому, что он не ощущает никакой уверенности в себе и не находит слов.

— Хаято, что такого ты можешь захотеть, против чего я однозначно буду против, и тебе придётся заставлять меня и брать своё силой? Зачем тебе быть сильнее меня?

— Я не говорил конкретно о нас! А ты сразу принимаешь всё на свой счёт.

— До других мне нет дела.

Чужое присутствие раздражающим пятном замаячило на краю сознания. Кто-то из членов ДК занял пост у ворот и постарался с ними слиться.

Хибари зыркает на него, и Хаято, пользуясь его отвлечённостью, отшатывается назад.

— Обувь не по уставу, Хаято. У тебя минута, чтобы переобуться.

— Чтоб тебя… — У него пар готов пойти из ушей. — Сволочь.

— Время пошло. — Кёя стучит пальцем по циферблату часов на запястье.

Послав того к чёрту, он идёт к шкафчику с кедами. После занятий Хаято ему ещё выскажет за всё, что Хибари на него вывалил.

========== Часть 3.4 — День взвешенных решений ==========

— Он просто отдал мне цветок и снабдил краткой инструкцией. — Голос Шоичи усталый и слегка виноватый. — Перемещение активирую не я, а сам цветок, запрограммированный на выполнение определённых условий. С той стороны нужно было твоё прикосновение. С этой — проведение оплаты и новое касание.