Хаято хочет подобрать слова, чтобы Хибари понял. Они все хотели помочь Хаято. Историями и живыми примерами, лекарствами, серьгами, тренировками. Но они не рассказывали то же самое Хибари, а ведь ему тоже надо было.

Хаято не мастак объясняться, но он чувствует: между ним и Хибари уже была пропасть в головах и понимании, что делать и кто они есть. Эту пропасть нужно сокращать, если они хотят быть опорой, а не костылями Вонголы.

Хибари может быть альфой-защитником для всех омег Вонголы. Но ему придётся быть им даже для Мукуро. Даже когда сам Мукуро будет нападать на него.

— Сегодня была самая лучшая наша тренировка, — говорит Хибари. — Но всё равно бесполезная.

Стать таким — этого Кёя не может себе представить. Это за гранью не только его сил, но и желаний. Он не хочет, не хочет так.

Кёя разворачивается на каблуках. И уходит.

***

Кёя вынашивает свои мысли три недели, которые остались до течки Гокудеры. В плане было хорошо всё, кроме Мукуро, поэтому его он просто выбрасывает, как мешающую деталь.

Он попробует представить часть себя как противника — это ему уже знакомо. Но, если такой подход даст трещину в решающий момент, хорошо бы позаботиться о подстраховке. Не той, которая его остановит, как Реборн. А той, которая воплотит в себе внешнюю угрозу и на которую можно скинуть всех собак вместо внутреннего врага.

Кёя предлагает пригласить на тренировку Ямамото.

Реборн не соглашается.

Тогда Кёя озвучивает альтернативу — провести тренировку без него, без Реборна.

— Дурак, — аркобалено усмехается без обиды. — Как бы не было прискорбно, но сейчас мы с Леоном — единственные, кто могут спасти психику Ямамото от созерцания ваших звериных совокуплений.

Он гладит своего маленького напарника. Леон лежит рядом на нагретой крыше школы.

— Или докажите мне обратное.

— Я это и предложил, — сухо говорит Кёя.

— Это было не согласие. — Ребёнок встаёт и протягивает ему визитку. — Начни с куклы.

Кёя вертит её в руке, читая адрес и телефон «Quindecim».

— Гокудера сделал заказ, когда они были там на мальчишнике. Возможно, он уже готов.

***

Когда Такеши заходит в зал для тренировок, Хаято и Хибари уже там. Стоят среди четырёх марионеток до ужаса похожих на Тсуну, Рёхея, его самого и Хаято.

— Зачем это? — Такеши касается гладкой пластиковой поверхности одной из жутких кукол в человеческий рост.

— Нравится? — интересуется Хаято. Любые роботы, боевые звери, инженерные механизмы захватывают его без остатка. — Творчество Дэкима.

Реборн поясняет:

— Парень делает манекены и продаёт мафиози для их тренировок. Самое ценное в них то, что они практически неубиваемые.

Такеши присматривается: даже одежда для кукол пошита в точности такой же, какая была на них в тот вечер, когда они пришли в бар.

Хибари рассматривает манекен Ямамото и залазит пальцем кукле в рот — пластиковая челюсть со щелчком сдвигается вниз.

Такеши не передёргивает, но было неприятненько.

— Если не хочешь, чтобы твою куклу использовали, можешь забрать её в своё додзё. Подальше от всяких экзекуций. — Реборн осматривает остальные творения и решает дать хранителю дождя чуть больше привилегий. — Впрочем, можешь забрать любого из них.

— Я, пожалуй, откажусь.

Киллер усмехается:

— Дело твоё.

— Давайте начинать. — Хибари оставляет в покое манекен Ямамото и идёт в центр зала.

— Да. — Такеши отходит. Как ему объяснил малыш, нужно лишь стоять на расстоянии и не вмешиваться.

За пять часов до встречи на базе он выпил стакан воды с подавителями. Кёя и Хаято не пили ничего.

Стена зала за напряжённой спиной кажется Такеши ледяной.

========== Часть 2.1 — Суд ==========

— Реборн и Хибари позвали меня на твою тренировку. Она через неделю, да?

Такеши и Хаято лежат на крыше школы, и Хаято думает, лучше бы они вернулись к перепалке из-за бара Вендиче. Он искренне не хочет, чтобы Такеши приходил. Не вообще — в этот раз.

— Эти тренировки помогают?

— А по мне не видно?

— Откуда мне знать, каким бы ты был без них. — Такеши пожимает плечами.

— У тебя пока не было омеги с течкой? — спрашивает Хаято, будто между прочим и вопрос из разряда завтракал ли он.

Такеши хочет сказать, что Гокудера и есть та самая его омега с течками, но решает так не шутить:

— Нет.

— Я так и подумал. Ты просто не видел не по телеку, а в жизни, какой это пипец.

Впрочем, если он таки попадёт на их с Хибари тренировку, поймёт чуть лучше.

— Ты немного изменился. Но я бы не называл тебя пиздецом, пусть ты и не пьёшь подавители совсем.

— Я изменился? Сильно?

— Нет, наверное. Скорее, в наших головах изменилось отношение к тебе.

Хаято с грустью молчит. С ним действительно цацкаются больше, чем раньше.

— А у тебя уже был альфа? — Такеши решает вернуть Хаято его же вопрос. — Кроме того танцора?

Хаято в шутку хватает его за горло и делает вид, что начинает душить:

— Да ты уже задолбал с тем танцором, что ты вцепился в него?!

— Ну так ты ничего не рассказываешь, вот я и придумываю. — Такеши пинается и корчит из себя загнанную жертву.

— Да нечего там рассказывать. Я не с одним чуваком за год работы перетанцевал. В баре же всё время играет музыка, а я не был так занят, как официанты.

— Гокудера.

— Что? Чего ты опять злишься?

— Потому что я думал, ты был официантом. Ты работал пианистом?

Хаято отрицательно машет головой, и у Такеши заканчивается терпение:

— А ну выкладывай, чем ты там, кроме танцев, занимался?

Теперь в роли схваченной жертвы оказывается Хаято, только хватка Такеши на плечах — куда более болезненная.

— Ты сильно расстроишься, если я тебе расскажу. Серьёзно.

— Я уже сильно расстроен, — признаётся Такеши. Гокудера творит хуету в своём духе, а он боится представить масштабы и направление бедствия. Ну не на шесте же он там танцевал? Шеста в баре не было.

— Ладно… — Хаято уже был готов, что тот не отцепится после празднования помолвки семпая. — Историю с баром знает только Реборн, Рёхей и, я подозреваю, Хибари, но мы с ним об этом не говорили, поэтому это не точно.

Такеши отпускает его и садится рядом так, что их колени соприкасаются.

— Никому не рассказывать?

— Да, — серьёзно кивает Хаято. — К тому же, эта история пока не закончилась.

***

Он лежит, прижавшись щекой к липкой обивке. Кожа на месте соприкосновения влажная, и хочется перевернуться, но рука нащупывает край и проваливается вниз. Тело инстинктивно замирает на середине разворота, а он распахивает глаза.

В незнакомом месте царит полумрак и тишина. Голова тяжёлая ото сна, и тело ноет от неестественной позы, но он мгновенно забывает об этом. Судя по бутылкам на полках и по одиноким пустым столам, он в опустевшем баре. Пять чёрных светильников бросают узкие полоски света на барную стойку.

— Приветствую. — Высокий мужчина огибает стойку и неспешно направляется к нему. — Как вы себя чувствуете?

Во рту сухо. Но он не ощущает горечи перегара и похмелья.

— Я заснул? Давно я тут?

— Пару часов. Налить вам воды?

Он настороженно изучает склонившегося к нему бармена: белая рубашка; чёрная элегантная жилетка сливается с фартуком из такой же ткани. На горле повязана бабочка цвета запёкшейся крови.

Его мучает жажда, но он предпочитает ничего в этом месте не брать. Купит бутылку воды в первом же круглосуточном магазине.

— Нет… Сейчас ночь? Который час?

— Около двух дня, — говорит бармен. — Мы не работаем в это время, а окон нет, поэтому вы немного дезориентированы из-за темноты.

— И как я попал сюда, раз вы закрыты?

— Мы сейчас не принимаем случайных посетителей. А вас ждали. Позвольте представиться, я Дэким. Вы находитесь в моём баре «Quindecim».

Он ничего не может ответить на приветствие, поскольку собственное имя ускользает из сознания. Телефон и кошелёк хоть при нём?