У Хаято вибрирует телефон — входящее сообщение в лайне от Шамала. Сообщение приобретает статус «прочитано», и доктор это видит. Настроение дёргается в сторону минуса. Ему не хочется идти на улицу и вызывать взволнованные взгляды — курить он бросил, а ещё зачем? Хаято поворачивается к стойке бара — альфа смотрит на него и губами спрашивает: «Можно?»

Удивительно, его мнением интересуются. Хаято колеблется и этим даёт мужчине возможность подойти к столику и спросить в голос. Приглашает Хаято на танец и галантно подаёт руку.

Хаято физически ощущает шок, который обрушивается на друзей, когда он встаёт и идёт танцевать. Потом с ними поговорит, танец не займёт больше пяти минут.

Чужие руки сухие и невесомо придерживает Хаято за спину.

— Извините, господин, я не планировал вам мешать. — Он прижимает Хаято ближе и начинает неспеша вести.

— Так какого чёрта?

— Я хотел прилететь к вам на семнадцатилетие и передать подарок, но в итоге отправился в Японию немного раньше. — Он заглядывает в лицо Хаято и перемещается левее, чтобы дальше говорить ему в ухо. — Хотел и отдохнуть немного, и за вами понаблюдать.

Хаято ловит взгляд Дэкима из-за стойки: «Всё в порядке?». Он едва заметно кивает. На свой столик старается не смотреть и вслушивается в то, что ему говорят.

— Я не ожидал, что вы меня узнаете. Вы ведь узнали?

— Не сразу, — признаёт Хаято. — Так ты прилетел не по делам к Бьянки?

— И это тоже, но госпожа пожелала встретиться завтра вечером.

— Она могла бы и передать подарок, — замечает Хаято. — Вместо тебя.

— Нет. — Слова песни затихают, сменяясь стонами скрипки и клавишных. — Ваш отец хотел, чтобы передал его я и проследил — она не исказит то, что должно быть сказано. — Он опережает мысль Хаято: — Письмо вы могли бы и порвать.

Мог бы. В этом отец не ошибся.

— Дон и семья Гокудера желают, чтобы у вас были ценности вашей первой семьи и атрибуты, которые защитят вас и придадут сил. Поскольку это не могут быть кольца или любые предметы, предназначенные для прямых наследников, мы не могли выбрать, что для вас будет не только символичным, но истинно полезным и долговечным.

Мужчина сжимает его ладонь чуть сильнее в своей, словно хочет удержать от побега. Вторую руку убирает со спины Хаято и залазит в карман, чтобы достать маленькую обитую тёмно-синим бархатом коробочку и незаметно переложить в боковой карман брюк Хаято.

Ладонь возвращается на спину, и альфа опять прижимает подростка к себе:

— Это серьги. Нам понадобилось время на изготовление согласно описанию доктора Шамала и господина Реборна.

— Они… зажигаются?

— Да, там два атрибута — Дождь и Облако. Если у вас всё получится и это поможет, мы постараемся в следующий раз достать остальные.

Хаято не отказывается. Но и не утверждает, что станет просить большего.

— Вы стали прекрасным хранителем. Но моя работа также быть вашим хранителем и вашей сестры.

— Только моей сестры.

— Таких приказов не было, господин.

Песня заканчивается, но его не отпускают. Хаято не знает, должны ли ему ещё что-то сказать, поэтому ждёт. В зале аплодируют. Певица, глядя, как они не расцепляют рук, говорит что-то сотруднику за оборудованием, поэтому следующая песня тоже медленная. Всё для посетителей.

Они продолжают танцевать.

— Даже если так, — говорит Хаято. — Ты перестал появляться в толпе, когда я надел кольцо Вонголы. Всё это перестало быть частью твоих обязанностей.

— Кольца накладывают новые обязательства, но не отменяют старые. Причина не в том, что на вас надето. А в том, что мы уже не можем повлиять на вашу жизнь и позаботиться о вас лучше, чем это делает Вонгола.

Достаточно честно. Хаято нравится, что они не пытаются быть теми, кем не являются и кем стать для него не смогут. Вели бы себя иначе — Хаято бы закончил этот разговор.

— Мы останемся её союзниками и поможем вам другим способом. Вы примите это?

Перед ним один человек — но «мы» и «вы». В головах образы сотен людей, и они говорят за них всех, будто имеют право нести ответственность или принимать такие предложения.

Хаято серьёзно смотрит в глаза человека, который в параллельной реальности мог бы быть его хранителем. Зелёные. Как у него самого и у Бьянки, совпало же… Хаято кивает, скользя щекой по его подбородку.

Хранитель отступает, подносит обе руки Хаято к губам.

— Благодарю вас.

И отпускает из танца, хотя песня не закончена.

Хаято провожает его взглядом и сжимает коробочку сквозь ткань брюк.

— Новый коктейль от Дэкима. Без названия, можете придумать сами. — Темноволосая Чиюки ставит высокие стаканы на стол, пододвигая каждому, кроме Хаято, аккурат под правую руку. Хаято обхватывает его левой и припадает к трубочке.

— Ну как вам? — интересуется девушка.

— Умереть можно. — Хаято присасывается к коктейлю, показывая, что это был комплимент.

Она коротко смеётся:

— Наш бармен падок на лесть. Я передам.

Играет новая песня, более быстрая — и в центр зала выходят потанцевать несколько одиночек.

— Мне нравится, что ты уже начал думать, с кем придёшь на мою свадьбу. Так держать, мужик. — Рёхей показывает большой палец.

— Ты от безалкогольных коктейлей пьянеешь, что ли? Я не приду с ним.

— Ну как знаешь, — легко соглашается семпай. — Но, если что, держи в голове «+1».

Тсуна ничего не комментирует, вслушиваясь в приятный голос певицы. Его интуиция спокойна, и он позволяет себе не паниковать без её прямого пинка.

Такеши ломает трубочку в пальцах, сгибая её в разных местах, потом распрямляет и ломает заново — по новым сгибам.

— Любишь танцевать? — спрашивает он, глядя мимо Хаято, на стакан с трубочками на барной стойке.

— Иногда, — осторожно отвечает Хаято. — Мне нравится многое, что связано с музыкой, но не всегда хочется этим заниматься.

— А сейчас хочешь? — Он глядит на него неожиданно серьёзно и зло.

Хаято на мгновение теряется.

— Играть или танцевать?

Зал заполняется аплодисментами, и исполнительница объявляет о десятиминутном перерыве.

— Что-либо?

— Нет, — произносит Хаято, не понимая, почему злость в чёрных глазах Такеши сгущается, будто это «нет» предназначено лично ему.

Ладно, за ним действительно есть грешок, если учесть, где они сейчас сидят и при каких обстоятельствах Хаято впервые оказался в этом баре. Если Такеши что-то понял, то его поведению есть оправдание.

— Тогда не будем просить тебя на сцену. Тсуна, давай закажем песню?

— А какую? — Тсуна заинтересованно отрывается от бокала.

— Пообщаемся с ребятами и спросим, что они могут спеть. Там и выберем.

Такеши и Хаято встают из-за стола, выпуская их. Хаято ловит падающие вилки за неуклюжим боссом и бессознательно поправляет криво сдвинутую квадратную тарелку.

— Хочешь поговорить? — Теперь их не слышат, и Хаято не ходит вокруг да около.

— А ты снизойдёшь до этого? — Такеши садится обратно на диван, который кажется ему невероятно жёстким.

— Ты что-то слышал или видел, пока я танцевал?

Такеши ничего не слышал. И видел лишь его — странного, ушедшего. Чудящего непонятно что с чужаком.

— Дэким — один из судей Вендиче.

— Дэким? Этот танцор?

— Так… — Хаято сжимает рукой пучок своих волос и немного тянет. Надо бы сначала. — Нет, я о бармене. Его зовут Дэким. Ямамото, соберись.

Просьба немного отрезвляет. Такеши переспрашивает:

— Ты сказал, судья?

***

На следующий день Тсуна расхваливает и без зазрения совести перечисляет все коктейли, которые успел перепробовать за вечер. Он понятия не имеет, который по счёту перестал быть безалкогольным и плохо помнит конец мальчишника, но та часть, которая закрепилась в памяти, была прекрасна от и до.

Рёхей его поддерживает, потому что в нужную кондицию они уходили поразительно согласованно. Дэким прикинул соотношение масс тел и делал градус в коктейлях разным, а официантка ставила бокалы исключительно в правильном порядке для тех клиентов, которым они предназначались.