Черты картин вырисовываются чётче — Такеши отгоняет лишние мысли и любуется изгибом тонких ветвей вишен. Они изображены не цветущими, как по обыкновению предпочитают мастера, а куда более открытыми и уязвимыми — с первыми робкими листочками, напоминая о ранней весне. В углах картин чёрные профили птиц, а под ветвями деревьев силуэты двух самураев: на кафеле переплетаются грубые мазки их тел с тонкими штрихами развивающихся кимоно. Он поворачивается к Хаято, чтобы узнать, нравится ли ему так же, как и ему. Но Хаято смотрит ниже, на одного из посетителей.

Такеши видит его впервые в жизни — темноволосый иностранец с правильными чертами лица старше их лет на семь-десять. Он спокойно смотрит на Хаято в ответ, не улыбаясь, но и не выглядит сколь-либо смущённым или раздражённым из-за оказанного внимания. Он прикрывает глаза и слегка кланяется Гокудере — достаточно уважительно, несмотря на то, что мужчина делает это нагим и в воде.

Хаято колеблется, не зная, как реагировать. В конце концов, отплывает в часть сэнто, где нет других посетителей.

— Ты его знаешь? — Такеши произносит вопрос тихо, чтобы расслышал только Хаято.

— Я до конца не уверен, не путаю ли.

Было бы странно, если бы начал расспрашивать. Если он не тот, за кого Хаято его принял, то этот альфа подумал бы, что к нему клеятся.

— Забудь, — коротко бросает Хаято, и они возвращаются к своей компании.

Там беседа приняла интересный поворот — Рёхей рассказывает о своей первой любви в детском саду. Такеши включается в их с Тсуной милый разговор, но время от времени поглядывает на странного альфу, который никуда не уходит и даже не меняет место, где сидит. Иногда Такеши ловит его на том, как тот смотрит на Хаято.

Кем бы ни был тот человек, вряд ли Хаято спутал его с кем-то незнакомым.

***

Они топчутся у выхода из сэнто, когда уже смеркается, и прощаются с Хибари. Тот молча уходит без вежливых реверансов в ответ.

— Кажется, его запас общественно-социальной терпимости исчерпан, — замечает Такеши.

Тсуна вздыхает с едва заметным облегчением. Их вылазка прошла без кровопролития и неприятных происшествий.

— Вечер не закончен! — неправильно истолковав его вздох, провозглашает Рёхей и повисает у него на плече. — Куда пойдём?

— Ну, раз наша очередь выбирать, предлагаю куда-нибудь с живой музыкой. И вкусной едой. Я проголодался, — признаётся Такеши.

— Я тоже, — поддерживает Тсуна.

— Можем пойти в кафешку, где я раньше подрабатывал, — предлагает Хаято. — По крайней мере я знаю, там нормальная еда и в тарелки не плюют.

Такеши воодушевляется:

— Как думаешь, у нас есть шанс получить коктейль за счёт заведения?

— Ты там со всеми остался в нормальных отношениях? — с сомнением уточняет Тсуна.

— С барменами — вполне. Если они не уволились, то шансы на бонусы есть.

— Тогда решено! — подводит итог Рёхей. — Веди нас.

В кафе оказывается около десяти столов, четверо из которых — свободны. На правах виновника торжества выбор делает Рёхей, и они садятся подальше от небольшой низкой сцены, но поближе к стойке бара.

Они разгорячённые после бани и очень голодные, поэтому Хаято рассудительно просит принести им четыре безалкогольных мохито. Официантка ему незнакома, но вежлива, и у неё красивая правильная осанка.

— Я Чиюки, буду рада вам помочь, — представляется она и, оставив меню для выбора блюд, на время уходит.

Хаято пролистывает страницы быстро, как колоду карт, и откладывает — меню ни капли не изменилось, и он может по памяти сделать заказ хоть сейчас.

— Порекомендуешь что-то? — Такеши сидит напротив Хаято, пропустив Рёхея под стенку. Тсуна тоже сел к стенке, справа от Хаято, чтобы дать тому возможность беспрепятственно выходить к стойке, если тот захочет поболтать со знакомыми. Плюс с их мест лучше видно пустую сцену. На ней стоит одинокий микрофон и ждёт своего часа лакированное чёрное пианино.

— Гокудера-кун, давай возьмём всякого разного на всю компанию.

Хаято кивает и предлагает несколько вариантов, кратко описав, как это будет выглядеть и чем отличаются мясные тарелки. Через пять минут, когда Чиюки приносит напитки, они уже готовы сделать заказ.

— За счёт заведения, — немного скованно, но гостеприимно улыбается она и придвигает к каждому по мохито.

— Спасибо. — Было приятно. Он, на самом деле, не ждал этого. Хаято перечисляет блюда, на которых они с парнями сошлись, и встаёт из-за стола. — Отойду ненадолго. Расскажи им пока, пожалуйста, будет ли какая-то программа вечером и во сколько.

— Конечно.

Он оставляет их. От бармена как раз отходит очередной посетитель с хайболом в руках.

— Привет, Дэким. — Хаято протягивает руку для пожатия.

— Как жизнь? — Тот откладывает полотенце и крепко жмёт ладонь в ответ.

Присев на высокий стул, Хаято облокачивается о стойку.

— Привёл своих отмечать помолвку друга.

— Отличный повод, — одобряет высокий блондин в белоснежной рубашке. — Который из них жених? Один или тут оба?

— Один. Тот, с белыми волосами.

Дэким вылавливает нужного гостя взглядом.

— Почему ты не дал поздравить его по-человечески? Мохито — это издевательство над жаждущим посетителем и насмешка над моими умениями как бармена.

Хаято с ним абсолютно согласен.

— Предлагаю тебе применить мастерство и изготовить любые вкусные, но безалкогольные напитки — полностью на твоё усмотрение. — И затем, встретив недоверие на лице бармена, поясняет: — Безалкогольные на, допустим, первые полтора часа, пока не охладимся и не наедимся. Мы были в сэнто.

— Понял, — коротко кивает Дэким. — Доверься мне.

— Сегодня никто не будет играть на фортепиано, зато с восьми до десяти выступает певица. — Когда он возвращается, Тсуна пересказывает, что узнал от официантки. — Можно заказывать песни и петь самим в перерывах. Но Чиюки предупредила, если будем совсем уж фальшивить, она попросит нас вернуться за столик…

— Чтобы мы не пугали других посетителей, — весело заканчивает Такеши.

Рёхей смеётся:

— Да, так и сказала. Строго у них.

— Зато справедливо. Так всегда было. — Хаято пожимает плечами. — Кажется, только форма персонала поменялась.

Чёрные туфли, чёрная прямая юбка выше колен, укороченный строгий пиджак поверх топа. Намного лучше, чем было, — приятно осознавать, что они выдерживают стиль и поднимают планку.

Блюда им приносят быстро, и запах жареного мяса подстёгивает аппетит.

— Налетай!

Особое приглашение и не требуется. Хаято жуёт, видя, как жмурится от наслаждения его неудавшийся диетолог. Вот его расхваленный белок такой, каким и должен быть, — сочным, нежным и не нуждающимся в дополнительных соусах. Это он и сообщает Такеши.

— Не буду спорить, повару зачёт, — хвалит друг и вытирает рот салфеткой.

Такеши умолкает, заметив за стойкой бара нового посетителя. Того самого альфу из сэнто, который кланялся Хаято.

— Ещё один твой знакомый тут, — удивлённо бросает он.

Хаято оборачивается и глядит на мужчину в пиджаке. Он ничего не отвечает на замечание Такеши и предпочитает возобновить их прерванный в сэнто разговор.

— Рёхей, так ты рассказывал про влюблённости в детском саду, а потом про Колонелло и Лар.

— Ах, да. Это было забавно: Колонелло давал уроки, как начать ухаживать за упрямыми самодостаточными девушками и не потерпеть фиаско.

— Опыт подсказывает, методика работает, — улыбается Тсуна. Они все сегодня много улыбаются.

— Да. Я уже знаю, какой тост посвящу ему на свадьбе.

— Семпай, вы должны поделиться со мной этими тайными знаниями, — то ли в шутку, то ли всерьёз просит Такеши. — Что он там такого рассказывал, кроме как валуны кулаками разбивать?

— А какие такие самодостаточные девушки у тебя завелись?

Их затягивает невинная болтовня, когда незаметно бьёт восемь. На сцену выходит стройная женщина в облегающем чёрном платье и приветствует посетителей. Получив аплодисменты в ответ, она начинает петь глубоким голосом. Ей больше тридцати, и звучание проникновенное и зрелое, негромкое — не мешает им общаться дальше.