Магазин товаров для животных, где я работаю продавцом, – крошечное помещение, заставленное клетками с хомячками и попугайчиками, банками и пакетами с кормами. Здесь всегда стоит неистребимый дух кошачьих консервов. Из окон видно, как поток машин с утра до позднего вечера движется по главной улице города, как снуют туда-сюда вечно чем-то недовольные люди, а прямо напротив входа, на узком тротуаре, с ранней весны и до поздней осени раскидывается стихийный базарчик. Шумные говорливые бабульки в нелепых нарядах – цветастых платках и тёплых пуховых кофтах – раскладывают на табуретках урожай: редиску, помидоры, огурцы, зелень, грибы, кабачки и цветы с дачной клумбы. И мимо невозможно пройти, чтобы они чего-нибудь тебе не присоветовали!

Сегодня утром, подойдя к крыльцу магазина, я подняла голову, взглянула на огромную берёзу и ухмыльнулась, вспомнив, как познакомилась с Машей – моей отважной, сумасшедшей, единственной и самой любимой подругой, которая заметно скрасила моё пребывание в убогом настоящем.

Однажды в марте рано утром я открывала магазин, фыркая от мороза и костеря выскользающий из замёрзших рук ключ. И вдруг заметила боковым зрением какое-то странное движение на верхушке берёзы, которая росла прямо перед входом. Подняв глаза, я замерла. По ломким голым веткам карабкалось вверх довольно крупное существо. Не кошка. Присмотревшись, я поняла, что это енот. Енот! На берёзе в марте месяце в центре города! Я забежала внутрь и начала лихорадочно соображать, кому бы позвонить. Животное нужно было срочно спасать.

Операция развернулась нешуточная. Верхолаз на автовышке, местная пресса, толпа зевак. На глазах у взволнованной публики енота с дерева сняли и вручили владельцам, которые умудрились потерять зверушку во время переезда. Главной движущей силой спасения оказалась некая девушка Маша, которая моментально откликнулась на мой отчаянный пост в соцсетях и нашла специалиста с техникой.

Когда зрители разошлись по домам, мы с Машей разговорились и с тех пор стали часто общаться. У неё в квартире жили кошка, собака и черепаха. Каждого из своих питомцев она спасла при разных обстоятельствах. Кошку Печенегу, или Печеньку, обмороженной подобрала в подъезде, собаку, Атоса, взяла из приюта, черепаху отвоевала у нерадивых хозяев.

Маша затмевала собой всех. Высокая, статная, с развевающейся копной рыжих вьющихся мелкими колечками волос, она обладала особым обаянием, потому что всегда и везде была искренней, как ребёнок. Широко улыбалась друзьям и незнакомцам, могла запросто подойти к человеку на улице и заговорить с ним, всегда была готова прийти на помощь, разделить и горе и радость. Она частенько спасала меня от приступов меланхолии, потому что могла не просто выслушать, но схватить в охапку и встряхнуть. «Лилька, включай неоправданный оптимизм и пошли спасать мир от уныния! Срочно!» – басила она в самое ухо. И как-то сразу становилось смешно, легко, здорово.

Она выросла в профессорской семье и откровенно гордилась своим отцом, который был доктором физико-математических наук, возглавлял лабораторию крупного института и преподавал в университете. Машина мама, бывшая учительница элитной гимназии, выйдя на пенсию, посвятила себя хозяйству, а когда душа начинала тосковать по школьной жизни, давала частные уроки, но только по знакомству или рекомендации. Младший брат стал врачом, жил отдельно и постоянно пропадал на работе.

Один раз я была дома у её родителей в большом и светлом коттедже, окружённом соснами. Там пахло кофе, табаком и книгами. За круглым столом меня кормили наваристой солянкой, поили фирменной самогонкой, угощали воздушными булочками с маком. Машина мама хлопотала надо мной, как над дорогим гостем, отец травил байки из институтской жизни и хохотал над нерадивыми студентами. Я же сидела на стуле, выпрямив спину и держа улыбку на лице. Моя жизнь могла бы быть такой же. Лет через двадцать–тридцать. Муж, взрослые дети, красивый дом, но главное – ощущение того, что ты живёшь своей жизнью и находишься на своём месте. Я чувствовала себя лишней в этом тёплом неглянцевом уюте, как поломойка, которую добродушные хозяева пригласили за стол. При первой же возможности я за всё поблагодарила Машиных родителей и откланялась, сочинив приличный предлог.

Подруга давно покинула родные пенаты, пережила развод, купила небольшую квартиру в нашем городке – здесь было дешевле, тише, спокойнее. Она работала журналистом-фрилансером, вела спецпроекты для нескольких интернет-изданий, фотографировала, снимала и монтировала видео. Помимо пронзительных человеческих историй, на которые у Маши был профессиональный нюх, она любила глухие места, горы, походы, ночёвки в палатке и животных. Каждую неделю она ездила на самую окраину города в местный приют для бездомных собак и кошек, ухаживала за ними, помогала пристраивать, привозила туда собранные пожертвования в виде кормов и старых одеял.

Не знаю, зачем я со своей никчёмной и неинтересной жизнью была нужна Маше, но мне не хотелось думать, что она дружит со мной только из-за своей неистребимой потребности о ком-то заботиться.

Я не заметила, как наступило лето, и не вспоминала больше случайного знакомого по имени Сергей. Сколько их таких было и ещё будет в моей жизни? Мелькающие кадры киноленты, картинки из старого журнала, фантики от конфет, валяющиеся по обочинам дороги – я наверняка не смогу достать из памяти ни одного лица, когда состарюсь. Если состарюсь.

Я открыла бутылку и, не заметив, как металлическая крышечка упала на линолеум на кухонном полу, сделала жадный глоток холодного, горьковатого и мелко пузырящегося во рту пива. После долгого рабочего дня и неожиданно накрывшей город жары мне нужно было освежиться и расслабиться.

C наслаждением развалилась в своём огромном кресле, сжимая в руке мокрую от выступившей влаги бутылку. Закурила, стряхивая пепел в керамическую пепельницу с изображением Нефертити, крошечную, на одного человека, даже не подаренную кем-то на какой-нибудь дурацкий праздник, а купленную самой себе в соседнем универмаге в отделе китайских безделушек – не для красоты, а просто, чтобы было где тушить окурки. Мой дом был полон таких вещей: случайных, дешёвых, странных.

После двенадцатичасовой смены ноги гудели, спина ныла. Но сегодня мне удалось убедить одну расфуфыренную дамочку потратиться на лечебный корм для её больной британки и объяснить другой, гораздо проще выглядящей покупательнице, что не стоит кормить кота картошкой и макаронами.

Я до сих пор не привыкла к тому, что люди заводят животных, часто дорогих и породистых, но совершенно не представляют, как за ними ухаживать. Многие уверены, что остатки позавчерашнего борща – прекрасная еда для усатых-полосатых: «У моей бабушки кот только так питался и дожил до двадцати лет!» А на кого-то наводит ужас слово «стерилизация», даже если животное – дворняга в десятом поколении: «Что вы, кошка должна рожать! Как можно лишать её радости материнства? А котят я утоплю, да и дело с концом». Иногда это приводило меня в такое бешенство, что хотелось уволиться, но потом я вспоминала, что, если не хочу остаться без крыши над головой, нужно платить за квартиру, и смирялась с неизбежным.

Сейчас немного отдохну, разогрею себе оставшуюся со вчерашнего ужина курицу, выпью ещё пива и посмотрю какой-нибудь сериальчик. А потом спать.

Что я делала по вечерам, когда поселилась в этой квартирке? Приходила с работы, ужинала, смотрела фильмы на ноутбуке или читала и ложилась спать. В пятницу и субботу шла куда-нибудь в бар, напивалась ровно до того состояния, чтобы суметь дойти до дома на своих двоих, или звала в гости Машу, и мы часами сидели на кухне, потягивая вино, которое она приносила с собой, потому что мне не хватало денег на хоть сколько-нибудь приличную выпивку, болтали, смеялись, строили планы на выходные или отпуск. Утром всё повторялось снова – работа, дом.

Я часто представляла, как сложилась бы моя жизнь, если бы Гриша остался жив. Он работал в автомастерской и разбирался во внутренностях машин, как бог. Я была уверена, что рано или поздно у него будет свой бизнес, однако Гриша всё чаще говорил, что хочет продать однокомнатную квартиру, доставшуюся в наследство от бабушки, купить дом на колёсах и ездить на нём повсюду в придачу к своей любимой «Хонде». Иногда мне казалось, что ему стоило родиться в другой стране и лет пятьдесят назад, в эпоху американских хиппи или лондонских панков, но, конечно, в своих мечтах я воображала, что мы проживём жизнь вместе. У нас будет дом – маленький, уютный, стоящий где-нибудь в глуши, с видом на реку или поле. Я рожу парочку, а то и больше громогласных неугомонных детишек, которые будут собирать жучков в траве, гонять по огороду нашу мохнатую дворняжку и тискать полосатых котов.