— Хотела бы что-нибудь перекусить? — он остановился около первой попавшейся на пути пекарни.

— Нет. Спасибо за прогулку.

Мне всё так же было непонятно, как себя вести. Мы больше не были студенткой и преподавателем — максимум знакомыми. Я уже давно не чувствовала отрицательных эмоций по отношению к Станиславу Алексеевичу, но и полного равнодушия не было.

— Аня прилетела со мной, — смена темы отвлекла меня от разглядывания витрин. — Я не сказал ей, что встретил тебя. Если есть желание, вы могли бы встретиться, — может, и не окончательно, но, казалось, он поменял своё отношение ко мне за последние четыре года.

— Встретиться… — мы недавно переписывались, и Аня ничего не упоминала про поездку в Париж.

— Она была бы рада увидеть тебя.

— Вы так думаете?

— Знаю.

Велика вероятность, что встреча с Аней значила ещё одни встречу с ним. Каждая новая попытка уговорить себя проще относиться к этому становилась менее успешной, чем предыдущая. Полная неопределённость совсем не помогала: мне не были понятны как собственные чувства, так и действия и слова этого человека. Мой план отдохнуть в Европе понемногу рассыпался.

— Когда?

— Можно сегодня вечером.

— У меня есть планы, не могу.

— Тогда, может быть, завтра? — этот вопрос был задан перед самым входом в мой отель.

Опять согласишься?

— Могу я написать вам вечером про время?

Я всегда соглашалась. Есть ли смысл продолжать делать так дальше?

— Конечно. Буду ждать.

Поскольку у меня не было дополнительной информации об ужине с Жаном, сильно наряжаться я не стала: чёрные джинсы свободной посадки и белая блузка показались мне хорошим выбором. Ровно в семь вечера у отеля остановилась всё та же чёрная дорогая машина, из которой вышел француз.

— Добрый вечер. Всё хорошо? — обворожительная улыбка заставила напомнить себе сильно не обольщаться.

— Всё хорошо, спасибо.

За окном мелькали парижские улицы, витрины магазинов и веранды небольших кафе. Во время пути до ресторана Жан интересовался, где я успела побывать, была ли здесь раньше, что понравилось, а что, напротив, — вызвало отрицательные эмоции. На удивление мне было комфортно рядом с ним, и я решила просто наслаждаться происходящим. Если немного расслаблюсь, хуже никому не станет. Посторонние мысли меня не донимали.

— Приехали.

Машина остановилась перед двухэтажным зданием с высокими окнами и бледно-жёлтыми колоннами. Надпись над входом была лаконична — «LEDOYEN». Внутри оказалось много людей, что не являлось чем-то удивительным — место было великолепным. Здание построили ещё в первой половине девятнадцатого века, и всё здесь выглядело аутентично: от холла на первом этаже до окон во всю стену в зале, где был забронирован столик.

— Розы или пионы? — только от нас отошёл официант, как Жан наклонился вперёд. — Есть два вопроса, которые я хотел бы обсудить. Не знаю, с какого начать, — после моего вопросительного взгляда он легко усмехнулся.

— Интересный метод. Пусть будут пионы.

— Хорошо. Хотел предложить вам стать внештатным переводчиком. К сожалению, сейчас у нас нет подходящих открытых вакансий на постоянную работу. Но такой вариант возможен.

— Вы серьёзно? — предложение звучало неожиданно и заманчиво. Опыт никогда не будет лишним как для личного развития, так и для резюме.

— Разумеется. Я всегда отвечаю за свои слова, — его уверенный взгляд не давал сомневаться в правдивости сказанного.

— Но я скоро уезжаю из Парижа. Не знаю, когда окажусь здесь в следующий раз.

— Этот вопрос можно обсудить позже. Просто ответьте, интересует ли вас это предложение.

— Да, я хотела бы попробовать, — в этот момент к нам снова подошёл официант теперь уже с салатами.

— Прекрасно. Предлагаю оставить вторую тему на некоторое время.

Всё, что мне удалось попробовать, было восхитительным. В особенности десерт: ещё никогда я так ярко не ощущала вкус каждого компонента блюда. Сочетание продуктов и их пропорции, скорее всего, были вымерены путём долгих экспериментов. Я не была привередлива в выборе еды, поэтому мне сложно было представить, к чему здесь вообще можно придраться. Всё казалось идеальным.

После ресторана по предложению Жана мы отправились прогуляться в парковой зоне Елисейских полей. Вечерняя прохлада поддерживала ощущение лёгкости и спокойствия. Настроение было непривычно умиротворённым.

— Как вам ужин?

— Мне всё очень понравилось, спасибо, — я искренне улыбнулась, отметив, что француз изучал моё лицо прямо как в день первой встречи.

— Вы мне нравитесь. Это второй вопрос, о котором я собирался поговорить, — он внимательно наблюдал за моей реакцией. Я же из-за такого внезапного заявления резко остановилась, что пришлось сделать и Жану.

— Почему? — вопрос прозвучал настолько глупо, что самой стало неловко.

— Для этого нужна какая-то особая причина? — он на мгновение изобразил задумчивость. — Я так не считаю. А вы?

— Я?

Тут пришло осознание, что расслабленный мозг напрочь отказывался нормально работать. Хотелось хорошенько встряхнуть себя за плечи. Блеснула мысль, что если так продолжится, то я и двух слов на французском связать не смогу.

— Вы, — он говорил так же спокойно, как и всё время до этого. А я уже злилась на себя. Почему я не могу адекватно вести себя именно сейчас?

— Но я скоро…

— Это ваш единственный аргумент «против»? Или дело во мне?

— Конечно, нет, — получилось слишком поспешно, и я смутилась. Должно быть, это доставило ему удовольствие.

— Что вы думаете о том, чтобы попробовать узнать друг друга получше? Для начала предлагаю перейти на «ты».

— Насколько получше? — я с шутливым подозрением посмотрела на Жана, и это было расценено как согласие. Его улыбка стала ещё ослепительней, получилось даже заметить ямочку на правой щеке.

— Как ты захочешь, — к этому времени щёки горели.

— Значит, вот как…

— Вот так, — он не переставал улыбаться и выглядел нереальным для простого человека. Я никогда не встречала таких людей, он будто сошёл с какой-нибудь обложки. — Кажется, на сегодня тебе хватит. Пойдём.

Я не отказалась от предложенной руки и непроизвольно сравнила ощущения с тем, как так же шла с Полем. Они были совершенно разные: рука Жана была такой сильной, что через всю эту душевную неразбериху пробились чувства надёжности и безопасности. После его слов я не была уверена, как должна себя вести с ним — мне впервые признавались в чувствах. Оттого, что мужчина был старше меня, уверенность практически сказала «до скорой встречи».

Тихая музыка, создававшая приятную атмосферу в салоне автомобиля, была прервана вопросом Жана:

— Сколько дней ты будешь в городе? — он повернул голову в мою сторону.

— Три.

— Если ты не против, я хотел бы, все эти дни ужинать вместе, — немного успокоившееся сердце вновь ускорилось, и мне пришлось помедлить с ответом.

— Хорошо, — отказываться от приятного времяпрепровождения не хотелось. Какова вероятность, что это долго продлится?

— Очень рад это слышать, — отстегнув ремень безопасности, он развернулся в мою сторону.

— Я пойду? — где был тот человек, который стукнул бы меня по лбу за все глупые вопросы?

— Спокойной ночи, — Жан наклонился и оставил мягкий поцелуй на моей щеке.

— Спокойной ночи, — стоило невероятных усилий произнести эту фразу без вопросительной интонации.

В полусоображающем состоянии я вышла из машины, поднялась к себе и села на край кровати. Навалилась сильная усталость, в голове мелькали картинки сегодняшнего дня: утренний и вечерний парк чередовались друг с другом. Вдруг вспомнилось обещание написать Станиславу Алексеевичу насчёт встречи с Аней. Стоило ли отказаться? В голове была сплошная неразбериха.

Неожиданный стук напугал меня. Открыв дверь номера, я увидела перед собой огромный букет безумно красивых пионов.