"Дорис."

  Она почти улыбнулась, когда увидела, что это Шэрон; улыбка, которая быстро превратилась в кислую, когда она увидела двух мужчин, идущих по ее следу.

  — Дорис, мы хотели бы поговорить.

  "О, мы бы, не так ли?"

  Дивайн хотела для начала смахнуть ухмылку с лица.

  — Да, о твоем друге.

  — А что это за друг?

  «Марлен».

  Нет. "

  «Марлен Киноултон. Не делай вид, что не понимаешь, кого я имею в виду».

  — Я знаю, кого ты имеешь в виду. Просто она мне не друг.

  "С тех пор как?"

  «Поскольку она умудрилась заплатить пятьдесят фунтов, она мне должна».

  — И когда это было, Дорис?

  «Пару дней назад».

  — А пятьдесят фунтов?

  — Одолжил ей, не так ли? Шлак так и не вернул мне.

  — Зачем ей деньги? — спросил Дивайн.

  «Я не знаю, не так ли? Никогда не спрашивал».

  — Да ладно, жди, что мы поверим, что ты передал его вот так?

  «Мне плевать, веришь ты в это или нет. Так уж вышло, что это правда. Один из твоих приятелей говорит, что они невысокие, ты ведь не проходишь через какое-то гребаное расследование, верно? ты передай».

  Дивайн не был так уверен.

  "Даже если это пятьдесят фунтов?" — спросил Нейлор.

  Дорис Дьюк рассмеялась.

  «Пятьдесят? Что такое пятьдесят фунтов? Я могу пролистнуть следующий игрок, который придет сюда, и заработаю это за двадцать минут».

  «Тогда почему, — сказала Шэрон, — ты так волнуешься из-за этого? "

  «Боже, ты ничего не понимаешь, не так ли? Это принцип дерьмовой штуки».

  Они сели в машину Шэрон, чтобы поговорить, и Дорис настояла, чтобы сначала они уехали подальше от Леса.

  «Некоторые люди увидят, как я сижу с тобой, они будут менее чем довольны». Дорис выросла в той же части восточного Лондона, где жила Шэрон до того, как уехала в провинцию, и из-за этого, а также из-за того факта, что Шэрон явно отличалась от других, полицейский отряд не был переполнен черными. Под всем этим Шэрон была в порядке.

  Но теперь вопросы задавала не Шэрон.

  — А когда вы в последний раз видели Марлен? — сказал Дивайн.

  — Я же говорил тебе, вторник.

  — В тот день, когда ты одолжил ей деньги?

  "Да."

  «Время обеда. В Королеве».

  «Иисус, да».

  «Хорошо, Дорис, — сказал Нейлор, — мы только хотим быть уверены, что поняли все правильно». «О, да, я знаю», — в ее голосе прозвучал сарказм.

  «Не хочу вкладывать слова в твой рот».

  Или что-нибудь еще. Божественная мысль. В свете салона автомобиля макияж Дорис был достаточно толстым, чтобы облупиться, а над ее левым глазом виднелся заметный след синяка.