Резник вернулся на станцию ​​ближе к вечеру. Миллингтон посмотрел на него со своего места и медленно покачал головой. — Адвокат Шеппарда снова звонил по телефону, — сказала Линн Келлог. — Пытался связаться с женой Шеппарда. Не берет трубку и не подходит к двери.

  – Возьми ключи, – сказал Резник.

  Она пропылесосила дом и вытерла пыль позже, чем обычно, но все же это было сделано. Напиток перед сном она приготовила для себя, ополоснув кастрюлю и чашку и оставив их в стороне, чтобы они стекали. Она налила стакан воды и отнесла его наверх в постель. Две пустые бутылочки с лекарствами стояли на тумбочке.

  Линн посмотрела на Резника и вернулась к телефону.

  Она не оставила записки. Вместо этого на подушке рядом с ней, где обычно лежала голова ее мужа, лежал желтый бумажник, последняя партия фотографий Стивена Шеппарда, последние несколько фотографий, сделанных почти ровно неделю назад: расплывчатая, но узнаваемая, Эмили с ее кукольной детская коляска, машущая рукой с лужайки перед ее домом.

  Сорок девять

  Детектив-сержант, встретивший Резника в аэропорту, был коренастым и лысым, в темно-зеленом анораке, черно-белых кроссовках и тяжелых хлопчатобумажных брюках.

  "Хороший полет?" — спросил он, предоставив Резнику открывать пассажирскую дверь.

  — Коротко, — сказал Резник.

  Остаток пути они проехали молча.

  Дом находился за окраиной деревни, высоко на мысе. «Выпустите меня отсюда», — сказал Резник.

  — Я тебя сейчас подниму…

  "Здесь. И ждать."

  Засунув руки в карманы, он прошел мимо низких каменных стен и густой темной зелени кустов рододендронов. Кое-где сквозь туман виднелось море; где-то там была Ирландия. Дом был построен из серо-железного камня, башенки смотрели в плоское серое небо: чье-то представление о замке.

  Джеффри Моррисон, в тяжелом аранском свитере на зеленых шнурах, опирался на свою клюшку у подножия большого наклонного сада и разговаривал по радиотелефону. Его жена, Клэр, стояла повыше, возле оранжереи, стоя на коленях в мягком спортивном костюме, чтобы подвязать новую поросль на кустах логановой ягоды. Между ними, с надутыми и красными от ветра щеками, Эмили раскачивалась взад-вперед на ярко-зеленых металлических качелях.

  Счастливая семья, подумал Резник.

  Джеффри Моррисон прервал разговор. Он видел Резника только однажды, но сразу узнал его. В глубине души он ждал, что Резник завернет за угол, пройдет через эти ворота, Резник или кто-то вроде него.

  "Как ты узнал?" — спросил Моррисон.

  «Что вы делаете, — сказал Резник, — вы и ваша жена. Подготовь Эмили. Не суетись. Я не знаю, что ты уже сказал ей, но все, что ей нужно знать на данный момент, это то, что праздник закончился, ее мама и папа придут забрать ее. Они прилетят следующим рейсом. Правильно?"

  Моррисон хотел сказать полсотни вещей, но не сказал ни одной.

  Резник протянул руку. — Телефон, — сказал он.

  Моррисон отдал его ему и повернулся туда, где его жена медленно шла к нему, держа Эмили за руку.

  Всего было пять фотографий Эмили, сделанных Стивеном Шеппардом, когда он пробегал мимо дома Моррисонов в тот воскресный день, когда чуть не столкнулся с Вивьен Натансон. В одном из них все, что можно было увидеть от Эмили, была рука в перчатке, продолжающая махать. В дальнем конце этой картины, видимый прямо в рамке, номерной знак автомобиля, Форд Орион, пропавший без вести. Компьютерная проверка показала, что это арендованный автомобиль, базирующийся в аэропорту Бирмингема, менее чем в полутора часах езды. Остальные детали было легко получить.

  Джеффри Моррисон сидел в одном из кожаных кресел, ожидая прибытия брата и невестки. Эмили была наверху с Клэр, взволнованная, собирала свои вещи. Время от времени в тишину Г-образной комнаты, одна из стен которой была с двойным остеклением и выходила через сад к морю, врывался взрыв смеха.

  — Он неудачник, — сказал Джеффри, — Майкл, всегда им был. Брак в клочья, Диана, скорее всего, проведет остаток своей жизни в кровавых психушках и вне их, все шансы, которые у него когда-либо были, сделать карьеру, заработать настоящие деньги, выброшены в гребаный унитаз. Ничего не может удержать вместе, ведет себя как чертов мужчина, зачем еще он идет и женится на какой-то девочке вдвое моложе его? Никто другой не оказал бы ему ни грамма уважения, вот почему. Бедняжка чертова Лоррейн не знает ничего лучшего, но, помяни мои слова, она научится, если еще не научилась.