— Это то, что, по-твоему, произошло?

  "Конечно, нет."

  — Тогда нам больше нечего делать, кроме как ждать, пока она свяжется.

  «Неужели можно спросить на вокзале, в аэропорту, где угодно? Она должна была как-то уйти. Может быть, она наняла машину.

  Резник наклонился вперед в своем кресле. "Мистер. Питерсон-Алекс-Боюсь, в чем-то вы правы. Если у нас нет веских оснований подозревать нечестную игру, я просто не могу направить больше людей».

  "Иисус!"

  «Что вы могли бы подумать о том, чтобы сделать фотографию в одном из тех мест быстрой печати, чтобы сделать несколько листовок. Ничто не мешает вам задавать вопросы по собственному желанию.

  «Кроме времени».

  Я думал, что это важно, подумал Резник, важнее нескольких выпавших пломб и странного зуба мудрости. Его обеспокоило то, что он чувствует эту ощетинившуюся враждебность к этому человеку, заставило его на мгновение задуматься, сделал бы он больше, если бы чувствовал иначе. Но нет, на данном этапе он делал все, что было возможно.

  «Послушайте, — сказал Резник, — Джейн — взрослая женщина, взрослый человек, полностью ответственный за свои собственные решения. В настоящее время нет ничего, что указывало бы на то, что, куда бы она ни пошла, где бы она ни была, ее там нет по ее воле».

  «Я мог бы обратиться в газету, — сказал Петерсон, — предложить вознаграждение».

  "Вы могли. Хотя, судя по моему опыту, вы можете нажить себе больше проблем, чем того стоит.

  — Хоть бы что-то делал.

  "Да." Он хотел, чтобы Петерсон ушел, чтобы он мог позвонить Ханне; не было никаких сомнений в том, что Джейн могла связаться с ней. Но Петерсон продолжал сидеть, глядя на Резника обиженными, обвиняющими глазами. Резник вспомнил синяки на запястье Ханны.

  «Я должен спросить вас еще раз, — сказал Резник, — вы не имеете ни малейшего представления, куда она могла уйти?»

  "Конечно, нет."

  «Нет особого места, особый друг…»

  "Нет."

  — И между вами двумя не было ничего, ничего из того, что произошло до субботы, что могло бы привести к ее отъезду?

  Петерсон наполовину встал со стула. — Тебе бы это как раз подошло, не так ли?

  «Я не понимаю».

  «Делаю это своей ошибкой. Тогда вы сможете умыть руки от всего этого кровавого дела.

  «Ты был тем, кто хотел, чтобы я сделал больше. Я ищу мотив».

  — То, что вы ищете, — это возложить вину.

  Петерсон склонился над столом Резника, вцепившись руками в его края. На его лице выступили пятна пота, а на виске выступила синяя вена.

  — Ты всегда так легко выходишь из себя? — спросил Резник.

  «Только когда я потеряю свою чертову жену!»

  «Или задавать вопросы, на которые люди не могут ответить».

  Петерсон моргнул и снова моргнул. Сначала он не понял, на что намекает Резник.

  — Это плохая идея, — сказал Резник, — поднимать руки на кого-либо. Уж точно не в гневе. Я ясно выражаюсь?»

  Петерсон выпрямился, краска сошла с его лица. «Я был взвинчен, взволнован. Я почти не спал. Все это время ждал звонка Джейн. Может быть, я не совсем контролировал себя».

  "Точно."

  Петерсон ненавидел отступать, но он это сделал. Он неловко стряхнул пот с глаз и заерзал под одеждой. — Обычно я не выхожу из себя, инспектор. Я не такой, какой я есть».

  Резник посмотрел на него и ничего не сказал.